-Топ-Топ-Топ - спешили по мозаичному полу быстрые женские ножки в домашних туфлях без задников. Хлоп-хлоп-хлоп – шлепали  сафьяновые подошвы по розовым пяткам. Айла ранним утром, совершив вместе мужем утренний намаз, быстро попрощалась:

- Я к детям, увидимся за обедом, джаным. Тебя папа ждет – выпорхнула из селамлика.
Придерживая на груди края покрывала, Айла спешила быстрыми дробными шажками, полный евнух за ней еле поспевал:

-Вот вчера я нарушила клятву – окрашенные хной розовые пальчики подсчитывали убыток и прибыток -Ага. И Аллах -раз! И наслал болезнь на Айдилек. Джаным меня от клятвы разрешил. Господь убрал болезнь от детки -два! Но детский-то организм претерпел! Это же крошка! Вдруг, да нездоровье какое осталось от насланной на несколько секунд болезни! Ой, быстрей-быстрей-быстрей! Надо убедиться, что с доченькой все в порядке.И за хакимом послать все равно. Неприятности, если их нельзя предотвратить, надо возглавить. И предать Махди, чтоб он сегодня же просил приказа о назначении, поторопил кирве. Если что, я присоединюсь. И тут же, тут же сразу к Орхану-аби сватать Ясмин.

- Где-где, где моя ласточка? С ней все в порядке, хатун? – встревожила Айла спящую служанку, взяв сонную Айдилек на руки -Ай, дели-дели, ай дели-дели, иди к мамочке, моя сладкая, тебе пора завтракать – сонная малышка зачмокала.
Убедившись, что дочка спокойна, Айла сама немного успокоилась, покормив Айдилек, она проведала Баязида, тот спал и хмурился во сне, солнечные лучи пробивались сквозь спущенный занавесь, тянулись к русой макушке. Айла чмокнула детский лоб, поправила прядь волос и вышла из харемлика, баюкая проснувшуюся Айдилек.
- Пригласи сюда Махди-челеби, - окликнула дочь Энвера-паши дежурившего у дверей евнуха- мне нужно с ним посоветоваться о здоровье Айдилек

Отредактировано Айла-хатун (2023-08-16 11:22:27)

- Ничего серьезного, Махди-челеби? - поправляя закрывающий половину лица платок, сколотый брошкой, повысила голос госпожа-супруга посла - Ой, вы камень с души сняли. Посмотрите, животик не болит? Немного вздут? А это не опасно? (шепотом) Ясмин с сестрой, братом и матерью в Манисе. Они сопроводили Нурбану-султан и гостят у моей мамы. Ясмин всей душой рвалась с нами на Бозджааду, да Шехназ-хатун не пустила.- и повысив голос- Так вы говорите, лекарства не нужны?

- Я вас уверяю, уважаемая хатун, надо только изменить питание. Уберите из еды Айдилек плов, он для неё сейчас слишком жирный, добавьте сухофрукты и...(шепотом) - Что вы говорите, Айла-хатун, неужели? Так я могу сватать? Сам Аллах милостив к нам с Ясмин-хатун - Орхан-бей, старший брат, рядом.
- Да-да, Махди-челеби, да, совершенно верно... Так и сделаем. Посмотрите, глазки у Айдилек не грустные?
И врач, и мама маленькой пациентки внимательно взглянули на молоденького серба, держащего себя с изящной непринужденностью. В их взглядах читалось: Да ты уйдешь отсюда или нет?

Отредактировано Айла-хатун (2023-08-17 10:16:12)

- А-дя-дя-дя - сказала Айдилек и плюнула кашей. Плюнула прицельно в напольную венецианскую вазу и попала. Евнух, сделав непроницаемое лицо, принялся наводить порядок хлопковой салфеткой.

- Извините, Махди-эфенди, я на минутку, - извинилась Айла-хатун и подошла к дочери, - А кто это у нас такой сладкий? А кто это кашей плюется? - пропела молодая мама, пытаясь отвлечь внимание малышки погремушкой из маленькой полой тыквы, - Нельзя кашей плевать, деточка, а то тебя чайки украдут. Украдут, к бабушке и тетушкам в Манису отнесут, а в Манисе тетя Ясмин плачет-горюет: где наша Айдилек? Я по ней так скучаю, так скучаю, я о ней так грущу, что мне халва горькая. Ой, это в церкви звонят, да, Стефан-ага? Ты вроде туда собирался? - и госпожа посольша мстительно поставила рядом с малышкой плоскую миску, наполненную водой, - Она у нас под воду так хорошо ест: шлепает ручками по воде и ест. Тогда ей еда заходит. Сейчас, милая, я тебе рукавчики закатаю, платком тебе грудь прикрою, чтоб ты не намокла. Шлепай по воде, моя лягушечка! У нас и мама, и деда, и другой дед Мехмет-реис и обе бабушки, и хатун - все вокруг искупаются, пока детка учится кашу есть. Ничего, ничего. У неё дед реис. Аллах задумал ему внука-капудана, а получилась Айдилек. Но с душой реиса.

- Дя! - радостно подтвердила Айдилек и принялась с энтузиазмом хлопать ладошками по воде, поднимая вокруг тучу блестящих водяных брызг. Айла-хатун вернулась к врачу и продолжила в пол-голоса:

- Так, Махди-эфенди, мой муж все знает, дипломата не обмануть. Он все заметил и просчитал. Так что сейчас утром поторопите Али-пашу подписать приказ о вашем производстве в реисы и сватайте нашу Ясмин у Орхана-аби. Он на рассвете ушел в море, как только аби вернется - сразу же сватайте. Чтобы там не было, но братья должны знать, что ваши намерения чистые - и повысила голос, - Да-да, спасибо, эфенди, я поняла. А в море детей купать можно уже? Вода тут до дна чистая и теплая. Так можно?

"Чтоб тебя шайтан взял за шиворот и макнул носом в тарелку с водой - с нежной ненавистью подумал Махди -такие важные вести, а тебя сюда вороны принесли, господские уши!" Но это было второстепенно. Главным было, что Ясмин его ждала. Она его ждала - три звонких слова ликующим радостным хором запели в его душе. А как он ждал возможности просить её руки! Девять месяцев они ждали. Они пережили Лепанто, они успели встретиться и обменяться клятвами и поцелуями, но, иншалла! Как это было недолго!

Что она пережила за месяцы неизвестности, когда спасшаяся флотилия Али-паши, скрывшись среди зимних туманов в извитом рельефе Балканского полуострова зализывала раны, подобно раненой пантере. Это были месяца мучительной безвестности там, в Стамбуле. Но она верила и молилась. Только скорбные тени под синими глазами и излом линии нежного рта, неожиданно утратившего детскую припухлость выдавал, как ей дались эти месяцы безвестности и ожидания. Но так неожиданно повзрослевшая дочь адмирала и словом не посетовала, как ей было трудно. На побледневшем лице сияли сбывшимся счастьем синие глаза, синие, как небо над Сахарой осенью: её отец, брат и её возлюбленный вернулись живыми из самой жестокой битвы, горячей, как жерло пылающего вулкана, спасибо тебе, Аллах милостивый! Она просто ждала и молилась. А это самое трудное на свете: ждать и молиться.

От близости возможного счастья замирало сердце и сладко кружилась голова: неужели они с милой хабибати дождались? Моя ты милая, дорогая маленькая хабибати. Моя сильная нежная возлюбленная. Лишь бы Орхан-бей, её старший брат, не был против.

- Да-да, хатун. Пусть вместо плова готовят Айдилек просяную кашу, - вот как она ей нравится! И пусть повар заменит баранину на курицу. (Шепотом) А Орхан-эфенди будет расположен дать согласие? Он нравом крут, отцу не уступает

Отредактировано Махди-челеби (2023-08-26 17:19:05)

- Я не помешаю?

Маленькая белая рука отвела занавесь, отделявшую сами приемные покои гарема от небольшой комнаты ожидания и  из-за тяжёлых складок ткани выглянуло хорошенькое личико Альдины. Карие глаза охватили одним быстрым и цепким взглядом все пространство сразу. Присутствующих оказалось неожиданно много.

- Услышала голоса, - по-гречески пояснила она с лукавым выражением, - не могла не зайти, и не зря. Когда ещё увидишь в женском царстве сразу двух симпатичных молодых мужчин. Вы простите мне вторжение, господа? - сестра хозяина заразительно рассмеялась.

- Доброе утро. О, боги! - весело воскликнула госпожа Аримондо, - Ну какая милая у вас дочь!

Мона Камилла не относилась к тем женщинам, которые забывают обо всем и мгновенно переходят на уменьшительно-ласкательный язык, едва в поле их зрения оказался любой ребенок. Она скорее видела в них будущее, которое избирательно и на короткий срок выдается под опеку высшими силами. Будущее, которое пока находится в милой оболочке, которое пока можно взять на руки, покачать или усадить на колени, но которое уже заслуживает уважения. Собственное материнство, безусловно, сильно изменило ее: в первую очередь, заставило испытать то животное природное чувство, какое испытывает волчица, когда оберегает своего детеныша в своей норе и вне ее. Тогда, совсем юная, совершенно неопытная, она очень долго привыкала к мысли, что произвела на свет целое живое существо. Пришлось пройти длинный путь. Принять то, что половина твоего сердца теперь разгуливает снаружи, отдельно от тебя, оказалось очень непросто с ее-то независимым нравом. Смириться, что ты не всегда можешь повлиять, принять, что в этом мире ты теперь отвечаешь ещё за кого-то больше, чем за саму себя, тоже весьма нелегко. Но ей нравилось наблюдать, как развивается и зреет разум, как крепнет и меняется маленькое тело. Она сама взрослела вместе с Младшей Альдиной. Одновременно ждала и не хотела, чтобы та выросла. Глупо торопить время. Совершала вместе с нею большие и небольшие открытия, видела, как формируется в той характер и развиваются склонности, пыталась осторожно направлять, но не повредить эти нежные ростки грубой рукой. Однако она не растворялась в своей новой роли и не хотела этого. В первую очередь оставалась собой. Правда, пытаясь везде успеть, зачастую испытывала приступы вины и уколы совести под эгидой «я плохая мать», хотя, если рассудить, была матерью куда лучшей, чем большинство женщин ее круга.

- Мне кажется, ещё вчера моя была такой же, а сейчас она уже ровесница вашего Баязида, - вздохнула Камилла с улыбкой, - Такие задает порой вопросы, что не сразу знаешь, как ответить. Ее зовут Лукреция. Лукреция Августа.

- Здравствуй, красавица, - удобно присела на подушку подле Айдилек, с шуршанием поправила юбки. Эти несколько слов произнесла по-турецки, чтобы девочка поняла. Хотя на этом языке сама в разы больше понимала, чем говорила. Слишком уж не похож на европейские франкские наречия, - ох, у тебя здесь завтрак! Не стану тебе мешать. За руку можно? Вот так. Всё, не мешаю, не мешаю, - молодая женщина мягко провела пальцами по пухлой детской ручонке в перетяжках, уже порядком перепачканной, - и вдруг неожиданно для себя остро почувствовала, как соскучилась по дочери, ее упрямству и ее запаху. До сих пор чувствовала на губах сладко-горький вкус ее слез.

- Не уезжай!

- Не могу, детка, очень важные дела.

- … Или тогда хотя бы возвращайся тогда скорее.

- Я ненадолго. Обещаю. Я же всегда держу слово, помнишь? Вернусь так скоро, ты и не заметишь.

- Ах, - мягко улыбнулась внучка Альдов, - не подгоняйте время, наслаждайтесь, они и без того быстро растут. Я вот уже не могу долго на руках дочь держать, тяжелая. Научиться ваша научится, а снова младенцем уже не станет. И я, признаться, порой скучаю по ее младенчеству. Умеет? Ну, Лукреция уже понемногу учится читать. Пишет пока очень плохо, буквы словно после землетрясения и размером с кита, но она старается.

- Я с удовольствием присоединюсь и выпью кофе вместе с вами, - согласилась молодая женщина, -  Брат когда-то давно меня научил на свою голову. Теперь ему приходится периодически снабжать меня целыми мешками, иначе я забрасываю его гневными письмами, - Камилла смешливо фыркнула и поудобнее устроилась на подушках, - в восточных лавках почему-то совсем не то, что ему удается доставать.

Она непринужденно болтала и при этом охотно использовала шанс рассмотреть ближе вторую половину своего давнего знакомого. Удовлетворила женское любопытство. Жена посла являла собой яркий тип восточной красоты, даже, пожалуй, броской. Поставить рядом англичанку - та просто исчезнет, будет совершенно незаметна на таком фоне. Да, красивая. Что, кстати, совсем необязательно. У мужчин вроде Селима взыскательный вкус, но брак это иное: супруга может быть совсем невзрачной, хотя мусульманка дома выглядит гораздо ярче и наряжается куда тщательнее, чем при выходе. Но моне Мануцио интересней были лица, на восточные одежды и украшения она уже насмотрелась. Чистая кожа, соразмерные черты, большие карие глаза - влажные, блестящие, чуть широко расставленные и миндалевидные. Такие даже не обязательно подводить, как это принято, а уж если обвести сурьмой - займут всё лицо. Такими глазами, умеючи, можно одним взглядом начинать и заканчивать войны. Ресницы длиной с бесконечность, брови вразлет, темные, как спина чернобурой лисицы, густые близ переносицы и тонкие у висков, как наконечник стрелы.

- Испачкает - почистим, ничего страшного. В нашем доме звучит не один язык, так что Лукреции чуть сложнее, - продолжала болтать Альдина, прерываясь периодически на то, чтобы проворковать что-нибудь юной наследнице бея, с которой сидела рядом, состроить ей глазки, поправить платье или коснуться губами макушки, которая ещё пахнет молоком, - Я рада, что у меня именно дочь: еще немного и мы сможем с нею обмениваться женскими тайнами. И даже когда она вылетит из гнезда, я бы хотела, чтобы ее тянуло увидеться со мной и доверить что-то, как старшей подруге. Как это -  иметь сына, я не представляю. Наследник, но расплачиваешься тем, что это слишком ответственно и волнительно. Вам не сложно было передавать его под мужскую опеку?

Отредактировано Камилла Мануцио (2023-09-14 22:37:41)

Молодости привычны бессонные ночи. Холодная вода для умывания, немного крепкого кофе и ты готов к новому дню. Однако с терпением дело обстоит чуть хуже: когда необходимо, Селим мог выжидать в засаде как ждет охотник. Не любил и скоропалительную месть: предпочитал запастись терпением. Однако сейчас шестое чувство дипломата подсказывало ему, что Стефан уже успел разузнать достаточно. Кроме того, османец давно не видел семью и сейчас, когда те находились с ним в одном доме, он все равно намеревался зайти, пожелать доброго утра и поцеловать детей. Недолго раздумывая, он так и поступил и вот уже, справившись у евнуха и велев сперва предупредить о своем приходе, перешагнул порог приемной.

- Здравствуй, хатун, - благожелательно поздоровался он с женой по-гречески, так чтобы все понимали, раз уж в одном покое собрались, - кирья Камилла, - улыбка и кивок в сторону госпожи Мануцио, - сияете как луна.

Не присутствуй здесь Айла, он привычно поцеловал бы венецианке руку в знак приветствия, но зная ревнивый нрав жены, все же воздержался. Ислам решительно запрещает прикасаться к чужой женщине, а уж если на глазах у супруги - после такого фокуса точно быть буре.

- Айдилек, радость моя, - он перешел на турецкий и шагнул к той, которая несмотря на свой нежный возраст явно была здесь хозяйкой положения. Ее поза, решительное выражение детской физиономии - все об этом буквально трубило. Ещё не достигнув первого года, девица умела проявить характер. Его лицо при виде дочери совершенно изменилось: смягчилась линия губ, они сами собой сложились в улыбку совсем иного толка, чем до того. Серые глаза тоже поменяли выражение. Однако узрев серба, державшего ребенка на руках, молодой человек не удержался от смеха и воскликнул опять по-гречески:

- Аллах милостивый! Стефан, друг мой, ты шел с купания через птичий двор и свалился в чан с кашей? Что, эта красотка уже веревки вьет? Ещё и взъерошенный, как кот. Довольно теперь с тебя, а? Бросить тебе спасительный шкот, как сказал бы брат Орхан? Ладно уж, так и быть. Давай-ка ее мне. Тебе надо переодеться.

Протянув руки, он взял у серба дочь. Та радостно залепетала, довольная вниманием отца. Если она и успела его слегка подзабыть за время долгой разлуки, то за вчерашний день очень быстро вспомнила, кого следует называть «баба». Одно из самых важных для турков слов, которое означает «отец».

- Любовь моя, моя душа, моя красавица.

Селим коснулся губами мягкой детской щеки.

- Баязид ещё спит, как я понимаю, - снова обратился молодой человек к жене, - иначе его было бы слышно с другого конца особняка. Что ж, тогда наслаждайтесь с кирьей тишиной и покоем, выпейте кофе в свое удовольствие, я покамест возьму дочь. Хочу немного побыть с ней.

Тут уж Айдилек не стала возражать: ей нравилось обозревать мир с высоты отцовского роста. Еще нравилось, когда ее подбрасывают вверх и тут же ловят. Да и ее новый нянь, который ей так понравился, кажется, собрался вместе с ними. Новые развлечения - хорошо. Она не против.

С внутренней улыбкой Камилла наблюдала реакцию молодой турчанки на комплимент мужа.

- Как она его ревнует! Еще бы. Разъезжает по Европам, молод, красив… Не волнуйся, милочка, у меня нет совершенно никаких планов на твоего Селима. Это обычная вежливость. Не более. У нас с твоим благоверным отношения исключительно деловые. А как отличаются мусульманские приличия! На людях не позволяет себе в сторону жены ничего более улыбки. У тебя темпераментная и прехорошенькая жена, эфенди.

- Родственницы? - промурлыкала внучка Альда, - Это весьма любопытно. Что ж, если моя скромная особа действительно сможет помочь советом или прямым участием… - взмах стрельчатых ресниц, - Брат знакомил меня с традициями ислама, я с любопытством слушала и, как мне кажется, что-то немного поняла. В меру своего разумения, конечно, так что…

Обычная «скромность» и невинное кокетство умной женщины, которая знает, что нет ничего глупее, чем на словах хвалить себя. Кошка в ней отступила чуть назад, чтобы лучше изучить, что происходит.

Просьба была неожиданной. За кажущейся простотой чуткое обоняние моны легко уловило нотки настоящей интриги. А какая женщина откажется поучаствовать в интриге? Кроме того, что это само по себе занятно, это ещё и помогает новые связи завести. Значит, прямая польза для миссии. Для настоящего и будущего.

Венецианка оперлась локтем о подушку. Вольготно устроилась, подобрала ноги под себя, что никогда не могла бы позволить себе дома, но такая поза была самой обычной здесь, поправила ткань подола, та небрежно покрыла тонкие лодыжки. Из-под юбок выглядывала маленькая стопа с высоким подъемом в белом чулке, башмачки стояли рядом, возле подушек.

Две женщины. Восток и Запад друг напротив друга.

- Я вся превратилась в слух, Айла-хатун, - уверила сестра Хасана-паши.

Поправила каштановую прядь, чуть склонила голову на бок в знак особого внимания. Совершенно искренне, надо сказать. И взяла тонкими пальцами одну из сладостей, предварительно чуть стряхнув пудру о край блюдца.

Отредактировано Камилла Мануцио (2023-10-03 20:30:30)

Мона слушала со вниманием, периодически касаясь губами края маленькой чашки с густым напитком и делая короткий глоток. Кофе чуть обжигал губы, но это было приятное чувство, а история, тем более быль, лучшая приправа.

- Очень напоминает сказку из тысячи и одной ночи, - ответила венецианка после короткого раздумья, когда ее собеседница приостановила рассказ, явно ожидая, как она воспримет, - однако на месте офицера, если так одержим любовью, я давно взяла бы быка за рога и всё же переговорила с братьями девушки, ещё до конца траура. Не утерпела бы. Тем более, что с ровесниками проще говорить, чем с родителями, молодые люди обычно легче понимают друг друга. Чего он ждет, да ещё с таким покровителем? Неужели же слишком горд, чтобы просить влиятельного пашу о содействии? Или есть существенное препятствие? Я как женщина неплохо понимаю, каково пришлось бедняжке: выдержать такое давление в нежном возрасте… Сколько ей лет? - она ожидала любого ответа. Дети Востока расцветают рано, однако ее брат светловолос, как знать.

- Отважное и мужественное дитя, - венецианка покачала головой, - я хоть и не мусульманка, но на Западе всё происходит довольно схожим образом, уж поверьте. Семь месяцев это почти вечность. Хорошо, что у нее есть союзница, которой она может довериться, Бог вас благословит за помощь юному сердцу. Но, однако, это длительная пытка для обоих. Тем скорее нашему влюбленному безумцу стоит действовать, сочетая решительность и расчет. Он показался мне красивым мужчиной с благородной внешностью, и вы своим рассказом заставили меня сопереживать обоим. Только чем я могу здесь помочь? Говорите, я охотно попытаюсь.

Отредактировано Камилла Мануцио (2023-10-06 22:24:31)

Будь Альдина человеком иного склада, она поперхнулась бы кофе: сделала глоток как раз в тот миг, когда прозвучало имя «Орхан».

Но у нее только чуть дрогнули пальцы, которыми сжимала ручку чашки.

- Немного обожгла губы, - невозмутимо пояснила она и улыбнулась. Поставила чашку на блюдце, а тем временем мысли метались в голове пчелиным роем.

Откуда? Откуда Айла узнала о прошлой ночи? Как?

И венецианка возблагодарила Небеса за то, что у нее не возникло возможности усомниться: Селим не видел ещё жену утром, раз пришел поздороваться. Стало быть, невозможно, чтобы Орхан мгновенно похвастался брату, что половину ночи пробыл в ее комнате, а тот - рассказал супруге. Исключено.

- Вы полагаете, я смогу как-то повлиять на решение в таком важном вопросе? - мягко, осторожно поинтересовалась Камилла, изобразив удивление.

- Мы ведь плохо знакомы с вашим деверем, а семья, сестра и её судьба - это святое для мусульманина. Неужто моё скромное слово будет иметь какое-то значение? Мне, конечно, приятно и спасибо на добром слове, однако Орхан-бей совсем не похож на мягкого человека, который растает перед женщиной.

- Да, - кивнула Камилла, - Селим-бей нас вчера представил, к тому же галера адмирала возглавляла под его командованием эскадру моего брата, когда Хасан-паша меня встречал, - и венецианка сделала ещё один долгий глоток.

На живом, миловидном лице Альдины было выражение спокойного, вежливого интереса, когда невестка реиса расписывала его достоинства. Так выглядит человек, который с любознательностью слушает об окружающем, но личной заинтересованности не имеет.

- Мы немного потолковали с Орханом-беем вчера во время праздника, адмирал действительно очень приятный и занятный собеседник, - мягко, осторожно согласилась она, - он рассказывал мне разные морские разности и в ответ спрашивал о венецианской жизни. Я знаю, что морским офицерам в обществе их разношерстной команды приходится болтать на Бог знает скольких наречиях мира. С беем мы говорили на языке моей родины и у него очень неплохой, приятный уху итальянский: своеобразный, но приятный. И мне показалось, они похожи с вашим супругом разве что лицом и цветом волос, хотя братья-погодки. Кажется, нрав у братьев совсем разный.

Подобно танцовщице на канате ей приходилось сейчас балансировать на грани: полностью соблюдать приличия и держать лицо, но и со сладким замиранием сердца идти на риск поговорить о человеке, к которому она неравнодушна. А это особое запретное, щемящее удовольствие для той, в ком внезапно, нежданно для нее самой и громко заговорило сердце.

- Так значит, молодой человек поспешил повысить свое положение, чтобы вернее добиться возлюбленной? - уточнила она, - Как похвально! Любовь прекрасное чувство: она дает мужчине стимул, чтобы добиваться целей и вот пример. И ещё удивительно, как вторая пара, которую свели по расчету, прониклась друг ко другу. Значит, к лучшему, что так обернулось. Жизнь рассудит.

Венецианка по примеру своей собеседницы взяла кусочек чего-то вкусного.

- Ах эти турецкие сладости! Всякий раз, как вижусь с братом, не могу удержаться и отказать себе, - пожаловалась она, - А потом думаю, сойдутся ли на мне мои платья. На Востоке женщины стараются поправиться, а у нас такой привилегии нет, нам приходится туго шнуроваться. Вы знаете, что такое корсет? Лучше бы вам не знать.

Но как бы она ни жаловалась, а сладость уже растворилась на языке.

- Вы меня осыпали комплиментами, Айла-кирья. Не мне судить, но не скрою, мне очень приятны ваши добрые слова и даже слишком лестны. Ну, если вы думаете, что мое мнение повлияет, - она сделала вид, что все ещё раздумывает, потом повела округлым плечом и согласно кивнула, - то я охотно постараюсь. Скажите только, когда вы планируете свою маленькую интригу и когда мне следует быть в саду? Я буду и поддержу вас.

Отредактировано Камилла Мануцио (2023-10-25 15:31:57)

- Приятный собеседник, да, - с небрежностью, достойной политика и чуть рассеянно, как бы между делом, подтвердила внучка Альда и еще раз повела плечом. Не задерживаясь, но без излишней спешки она направила свою ладью в иное русло, пока ее щеки не решили ее выдать предательским румянцем.

⁃ А книги... Я ведь до сих пор только продолжаю знакомиться с культурой вашей державы, кирья. Великой и очень красивой культурой, надо признать.

Здесь венецианка мудро умолчала о том, сколько османы, недавние кочевники, взяли у арабов и персов.

- Уж очень она отличается от привычного мне мира, так что я всё не перестаю многим вещам удивляться. И у меня на то много причин: и моя личная любознательность и интересы моей республики (а обеим сторонам выгоднее всего союз и добрососедство) и то, что я очень люблю своего брата, который давно уже часть Порты.

Так вот - ученость ученостью, а общение лицом к лицу ничем не заменить. Так что мне очень любопытно было бы увидеть ваших очаровательных золовок своими глазами. Особенно ту, в чьей судьбе я поучаствую непосредственно. А что она очаровательна, я не сомневаюсь, да вы уже и сказали об этом. Поскольку с двумя ее братьями я знакома, мне очень хочется узнать, какова их сестра. Похожа ли. Она тоже светловолосая и светлоглазая, ведь ваша свекровь, насколько я слышала, балканка? Все османки, с которыми я говорила и кого видела, конечно, включая вас, очень изящны и изысканны, с ними приятно иметь дело. Полагаю, что когда я доберусь до Стамбула, милое создание, несмотря на самый нежный возраст, уже будет замужней женщиной и выпорхнет из родительского гнездышка. Конечно, если удастся наш с вами небольшой заговор. А он, я надеюсь, удастся. Так вот: вместе с моим поклоном и пожеланием счастья в браке, прошу вас, передайте Ясмин-хатун мою покорную просьбу оказать такую честь и принять меня с визитом в ее новом доме для знакомства и приятной беседы, когда я буду в Константинополе.

Хотя... мне еще никогда не доводилось видеть традиционной турецкой свадьбы... - задумчиво протянула Камилла, - а я слышала, что это зрелище, не имеющее себе равных... А уж тем более, если свадьба будет двойная... Пожалуй, я очень близка к тому, чтобы дерзко воспользоваться благорасположением (я надеюсь) вашего семейства, а также злоупотребить положением моего брата Хасан-паши. Если я чуть потороплю свою деловую поездку в Константинополь... Если мне доведется застать это трогательное и величественное торжество, думаю, я останусь под большим впечатлением. Коль скоро мне удастся отчасти повлиять на решение вашего деверя Орхана-бея, я хочу увидеть результаты своего скромного вмешательства, - рассмеялась она и подытожила свою эскападу кусочком баклавы, который выцепила с подноса своими длинными белыми пальцами, - и уж конечно, я не поскуплюсь на подарки: это всегда так приятно, преподнести что-то новобрачным.

Откусила от сладкого треугольника, зажмурилась, прислушиваясь к взрыву медового вкуса во рту.

- Это очень, очень вкусно.

Отредактировано Камилла Мануцио (2024-03-20 19:57:26)

- Книги… Не знаю, слышали вы или нет - наш с братом прадед был книгопечатником, дед унаследовал его империю, сейчас ею заправляет в Риме дядюшка. Семейное дело. Так что к книгам у нас в роду отношение особое. Шорох страниц это наш призыв к молитве. Из-под наших печатных станков под нашей эмблемой дельфина и якоря вышло много по-настоящему хороших книг. Надеюсь, так будет и дальше. Дай то Бог.

Альдина с любопытством внимала всему, что рассказывала ее миловидная турецкая собеседница. Заносила в память имена, отмечала манеру той вести себя при разговоре. Мимика, жесты - всё это крайне интересно. При сообщении о торжестве в Балыкесире на лицо молодой женщины легла тень легкой задумчивости.

- Брат мне еще не говорил, видимо, паша не сообщил покамест официально.

Святая Мадонна, какие странные, прихотливые изгибы на жизненном пути!.. Мораль и этика ошарашено пялились бы на внучку Альда из своего угла, как две кошки с круглыми от удивления глазами, влейся она в общий хор здравиц исламскому войску на празднике в честь героев Лепанто с турецкой стороны. Эти самые герои, кстати сказать, основательно проредили ее венецианский салон: на добрую треть, причем лучших их лучших. Переговоры, на которых она часть делегации своей республики - это одно дело, как и частный визит к брату, независимо от его религии. И совсем иное…

То, что произошло когда-то с Антонио, очень круто изменило и ее судьбу. Но было бы лукавством и лицемерием вздыхать и делать постный вид. Жить нужно в той реальности, какую послал Бог. Какой ещё женщине выдалась такая уникальная возможность сунуть нос в чужой мир, не покидая при этом своего? Большинство венецианок до смерти сидит по своим гнездам и не интересуется миром за пределами города, если это не касается непосредственно их мужа.

Что ж, прекрасно. Она будет этаким изящным живым напоминанием турецкой стороне, что при Лепанто победила Священная Лига. Кроме того, как неоднократной участнице переговорного процесса и делегату в будущем ей будет весьма полезно личное знакомство  с санджакбеем такой важной провинции как Карасы.

- Я буду на приеме, кирья, - мурлыкнула Камилла, взмахнув стрельчатыми ресницами.

- От действа, которое устроил здесь мой брат, я в восторге. Но не потому, что мы из одной утробы вышли. Нет, я была бы в восторге, и не приходись я вовсе Хасану-паше сестрой. Уверена, бей Балыкесира устроит чудесный праздник. Заодно я познакомлюсь с вашей семьей. Значит, юноша похож на своих братьев, но более темноволосый, чем они. И темноглазый. Какая прелесть.

Отредактировано Камилла Мануцио (2024-04-03 12:48:16)