Наступил день святого Мартина, а день святого Мартина это ярмарка. А на ярмарке народу много, на представлении пол-шапки мелочи накидают и Марек себе орехов и фруктов в меду купит! И Крете -она орехи любит. И пирогов купят, так что и поужинать, и на утро будет. И с творогом, и с капустой, и с горохом, и даже с ливером! А если на рынке будет пирожница пани Стася Цупчевская с сыном подростком Владеком, то пять пирогов от неё бесплатно в  дар будьте любезны! Пани Стася добрая.

Ночь Марек с Кретей провели в стогу сена в поле, зарывшись в сено и прижавшись друг к другу, а утром чуть свет потопали в Краков -топ-топ. Сегодня день будет хорошим.

Народ после службы повалили из собора, заполнил торговые ряды, зашумел, забурлил. Ярмарка загомонила. Марек выбрал пятачок на перекрестке рядов, поклонился, заиграл на дудочке, чтобы привлечь внимание.

- А почтенная публика, подходи, не стесняйся! Разрешите вас потешить, паны и пани, честные христиане, панночки-красавицы, вам понравится!  Ученая гусыня, пани Кретя, считает, пишет, поет и пляшет, крылышками машет. А ну-ка, пани Кретя, поклонись почтенной публике!
Кретя поклонилась, раскрыв крылья.
-Ещё поклонись! А ну-ка, пройдись как важная пани!
Публика стала собираться, весело похохатывала, как вдруг... Как вдруг раздался крик. Подвыпившая компания из пяти парней-подмастерьев подошли поближе:

- Ты гля, какая холера! Нам святой Мартин послал на ужин жареную гуску! А ну-ка Томаш, хватай гусыню, да шею, шею ей сверни. А ты, Анджей бей гусевода!

Мгновение, и Кретя истошно гакала и била крыльями в руках Томаша, а рванувшийся на её защиту  Марек был сбит с ног и на него обрушился удары подкованных сапог -подмастерья то были сапожника. Били молча и сосредоточенно, метя в голову, в дышащие ребра, в поясницу.

Отредактировано Тень (2024-07-30 18:57:45)

- Мы, щукари, народ к богу приверженный, к служению богу расположенный. Вот и молодой паныч наш собирается постриг принять, и я, многогрешный, дела мирские доделал и постриг принял -говорил отец Мачей, келарь бенедиктинского монастыря из Тынеца, бывший мельник села Щука, родины Яна Красиньского - сына вырастил, внучат понянчил, Марысеньку мою похоронил, пора богу служить. И опять я при хлебном деле в монастыре! А хлеб святое дело. Выходит, я всю жизнь богу и служил -я то людям честно молол и неимущим хлеб жертвовал и жертвую.

Отец Мачей мужчина не старый, широкоплечий, могучий, борода с сединой, сердце у него доброе, но лучше его не гневить. Гневается редко, да в гневе лют. Приехал отец Мачей на рынок специй для рождественских трапез и выпечки прикупить. Его коврижка на весь Краков славится, за ней из дальних поместий посылают. И не на меду она, а на варенье, с прослойкой из смородинового варенья. Своя коврижка, монастырская! Ну и внучатам на Миколайки игрушек и цукерок купить. Обещался тесть, покойной Марыси отец в монастырь в гости приехать, так что дела на ярмарке были.

Пан доктор, крещеный еврей из Испании пан Петр Гомес составил отцу Мачею компанию. Каково испанскому маррану в холодной Польше? А прекрасно испанскому маррану в Польше, не поверите! Не забывая своего тайного имени Ицхак бен Лазер, молодой врач был удивлен до глубины души, свободой отправления религиозных обрядов иудейской общины Кракова. Прошли осенние иудейские праздники - Рош-ха-Шана еврейский новый год с белым хлебом в меду, искупление Иом-Кипур и Суккот - во дворах зеленели шалаши из ивы и еловых веток, в синагоге были праздничные службы и в окнах семью язычками пламени мерцали меноры. Эх, хорошо! Особенно хорошо еврею, бежавшему из религиозно нетерпимой среды, гонимого кровавым наветом. И эта необычная снежная и прянично нарядная Польша казалась теплой и уютной, как камин с потрескивающими каштанами.

Отец Мачей привязал коней к коновязи, насыпал им овса и они пошли пешком в торговые ряды.
- Пан доктор, я вот давно хотел спросить... - а вы не боитесь еврейского черта Хапуна, что в Иом-Кипур по синагогам евреев ворует?

Легенду про еврейского черта кто в этих местах не слышал? Хапун имеет власть только над евреями, в Иом -Кипур имеет право упереть одного из евреев в ад. Но только если увидет его лунной ночью христианин и крикнет:

Кинь! Это моё! - тут Хапун забьется как подбитый шуляк, да и выпустит. Тут лишь бы еврею на камень не упасть.

Врач Педро Гомес рассмеялся:
- А меня за что хапать, отец Мачей? Я ж не лавочник, не кабатчик, не арендатор. Хапун -он по хапунам и работает, а я гол как сокол. Крещеный, опять таки. Не, Хапуну я не по зубам.
- Так то оно так, пан Петр, а все ж осторожней.

Тут разговор был прерван надрывными криками из центра ярмарки. Кричала, похоже, женщина и кричала истошно. Крик перекрывал гусиный гогот, что было бы обычно, да только гусь  глотал звуки и воздух, как бы захлебываясь.
- А ну, пан Петр, пошли на шум. Там что-то нехорошее.

Отредактировано Педро де Сарагоса (2024-07-31 07:24:30)

Эх! Жестокий век, злые нравы. Романтизма нет! Вон чего творится-у бездомного сироты последнего гуся отнимают и его же бьют.  А впрочем, откуда взяться порядку, если на весь Краков всего двадцать четыре стражника-цепака? Разве они за всем уследят? Тем более магистрат им дрова зажимает, обновку обмундирования зажимает, за то у бургомистра морда -во! За час не оплюешь.

Вот для равновесия господь и послал поближе драке пирожницу пани Стасю Цупчевскую и её сына Владека, подростка четырнадцати лет. Пани Стася женщина на свой славянский лад красивая, фактурная, фигуристая, тяжелые косы венцом откидывают голову, белокожая, сероглазая. ресницы пушистые. Пан Кашуба, десятский цепаков подкатывает мол так и так, вы вдова, я вдовец, но пани Стася кремень- за со печеных раков под венец второй раз не пойду.

Вот узрела пани Стася сие безобразие- Марека бьют, Кретю давят. Аккуратно поставила на снег лоток с пирожками, у кантора краковской синагоги посох выхватила:

- Одолжите тросточку, пан Гогель. Что смотрите, рот разинули как дитя бьют и караул не кричите? А ещё борода седая, ай-яй. Присмотрите за лоточком, я быстро. Пошли, Владек.
Подошла со спины к рыжему Томашу у которого в руках билась Кретя и со всего маху перекрестила посохом по голове, пояснице и плечам:
- Во имя отца, сына и святого духа. Аминь! Прими господи, не за драку, а за спасение!

Владек в четырнадцать лет крупненький как двадцатилетний, крепенький и упитанный мамиными пирожками, с миловидным как у матушки лицом, спокойно и задумчиво двинул оппонента тяжелым кулаком в пах. Оппонент охнул, выпустил Кретю и согнулся. Владек деловито перехватил гусыньку.

Пани Стася сорвала с головы платок: зеленый, шерстяной, расписанный розами, завязанный на манер карпатских гуцулок и русинок "чавылочкой" - углом вверх, края дважды вокруг головы, узел  справа и концы вперед переброшены. Сорвала платок, да и запеленала Кретю как ляльку, чтоб крыльями не била, вручила сверток Владеку и кинулась в драку, встала на колени, распахнула овчинный полушубок, закрыла Марека, как квочка цыпленка от коршуна, на неё посыпались удары. Пани Цупчевская заголосила:

-Людочки добрые! Ой, людочки! Спасите! Двух сирот и честную вдову бьют! Последнюю гусыньку у дитя отнимают! Ой, панычи, да бейте их, окаянных! Пан Кашуба! Десятский! Где ты, усатая морда с своими цепаками ходишь!

Один из сирот держал на руке спеленатую Кретю, другой рукой поддавал Томашу в рыло, приговаривая:
- А ну-ка, убери руки и не  тронь птицу, гуседав. А то у самого шея набекрень будет.

Отредактировано Педро де Сарагоса (2024-08-03 04:13:09)

- Ну-ка, ну-ка, люди христианские и иудейские, пропустите духовное лицо и доктора, - рукояткой кнута расталкивал толпу зевак отец Мачей. Толпа сторонилась. Да и поредела несколько, предвидя результат битвы и не желая встречи с краковскими цепаками.

Отец Мачей ситуацию оценил с первого взгляда. Тынецкий  келарь ещё в бытность мельником в селе Щука на краковском рынке муку продавал и знал рынок как свой дом родной - пани Стася у него ещё в те времена муку на пирожки покупала и была постоянной клиенткой, ей отец Мачей всегда муку с походом отпускал, зачерпывая бесплатную добавку большим ковшом трижды: на кошку, на мышку, на вашего Владека. Марека с Кретей он тоже знал и без горсти монет в шапку не отпускал. Поэтому все отцу Мачею стало ясно. У Марека его Кретю отнимают, пани Стася с Владеком вступились, а вон молодой пан Лех негодяям кулаком поддает, а с ним молодой паныч - родственник наверно.

- Так, пан Петр, тут у сироты-калеки Марека гусыньку отбирают, а пан Красиньский с панычем и пани Цупчевская с сыном вступились. Вы, пан доктор, помогите Владеку гусыньку отбить, а я панам и пани Стасе помогу.

И отец Мачей громко гаркнул:

- Вы что делаете, твари? Ах, вы, сучьи дети, на вас крест есть? Расходитесь, курвы! Сторонись, ясновельможные паны, а то плеточкой задену.

И плетка загуляла по спинам и головам нападавших.
Врач Педро Гомес подобрал брошенный на снег увесистый посох старого кантора и без слов и церемоний принялся вмах лупить рыжего претендента на жареную гусятину. Через пару минут все пять негодяев кинулись в толпу. Отец Мачей за ними и не погнался - не до них.

Пани Стася стояла на коленях и держала на руках полулежащего Марека, глядя ему в лицо с печалью:

- Эх, дитятко. Не обидит тебя тот, кто не захочет, а так всякий может обидеть. Вот эти злодеи захотели, - и поправила русую прядь, выбившуюся из под вязаной шапки. Марек был белокожий, миловидный мальчик с тонкими чертами лица и пушистыми ресницами. Глаза были закрыты, бледное личико спокойно-безучастно. Врач опустился на колени, подержал ладонь перед лицом Марека, пощупал биение аорты в ямке над грудинной костью.

- Жив. В обмороке. А ну-ка, пани Стася, отвернитесь - достал из поясной сумки-барсетки бронзовый флакон с нюхательной солью, поднес к лицу Марека. Мальчик поморщился, чихнул, открыл глаза и вскрикнул:

- Кретя! Кретя! Её убили! Убили, пани Стася! Я без неё жить не буду!

- Извольте получить назад свое имущество, пан Марек, - церемонно вручил Влад Кретю, - матушка моя её принарядила, взгляните - красавица, пани в жупане и бантиком платок завязан.

- Кретя, девочка моя! Живая! - Марек обнял гусыню. Кретя положила ему голову на плечо и все-все рассказала: как её схватил огромными ручищами великан, противно пахнущий перегаром, а Влад ему кааак даст! И пани Стася палкой как даст! И отняли её от чудовища. Ой, что она натерпелась! Пани Стася зачем-то её запеленала, да наплевать! Главное, Марек жив! А она, Кретя, его так любит, так любит, она так ему рада! Эх, да чего там! Га-га-га.

- Пан доктор, берите гусыньку, а я Марека возьму - отец Мачей взял на руки Марека, - держись за шею, внучек. Поедем в монастырь, в больничку. Пан доктор тебя вылечит и будешь ты с Кретей жить в келье в монастырской пекарне. Там тепло, у меня баранки вкусные. Я тебе постелю, на пол полыни насыплю, у нас сегодня суп с чечевицей и копченым салом. Пойдёшь ко мне в монастырь жить?

- Пойду.

Пани Стася поднялась, деловито очистила варежкой  снег с юбки.

- Ах, я простоволосая, стыд какой!

- Держите, пани, мою шапку, - пан Петр-доктор снял с головы каракулевую шапку - черные кудри рассыпались, и накинул капюшон. Госпожа Цупчевская деловито заправила русые локоны под черный смушковый край.

- Вам идет, пани, - улыбнулся врач.

- Ах, скажете тоже, - вспыхнула до тонких бровей пирожница.

Отец Мачей поклонился пану Леху:

- Здоровья вам, пан Лех и благослови вас господь, что заступились за сироту: узнали щукинского мельника?

И лицо отца Мачея от серых глаз до окладистой броды просияло.

- А то ж молодой паныч! Радость какая, пан Янош! С учебы на каникулы домой приехали? Вот уж радость так радость. Помните меня?

Отредактировано Педро де Сарагоса (2024-08-08 06:30:34)

Отец Мачей ткнулся лицом Яношу в плечо, обнять не мог, на руках Марек. Вдохнул запах снега, ветра, разгорячённой молодой кожи и добротного сукна.
- Эх, паны. Похоронил я Марысеньку, отдал сыну мельницу и принял постриг. Такой, как Марыся не будет, а хуже не надо. Не женщина была, а конфетка!

Конфетка у отца Мачея не комплимент, а высшая оценка человеческих качеств. Даже так -конхветка. Сын Михай не мужик, а конхветка, когда не выпьет, внучка пятилетняя синеглазая Юлдыся не дитя, а конхветка, да такая кохветка, которую только на рождество дают, паныч Янош не человек, конхветка, пан Петр-доктор конхветка.

Пани Стася подошла, поклонилась:
- Спасибо вам, паны и вам, пан доктор и святой отец, если бы не вы, убили бы дитя. -и понизила голос - Это больной ребенок. Блаженненький. Ну как блаженненький, умишко у него ясный, он разумный. Но ум детский. Бездомный он. Его опекун лавочник выгнал, а деньги за сироту с магистрата получает. Вот Марек с Кретей по ярмаркам и рынкам кормится, представление дает. Его Кретя ученая и смышленая. Кроме неё у него никого нет.

- Да это не ребенок, а конхветка -горячо подтверди  отец Мачей -умница. Такой добрый и тихий, все на свете понимает. А какой старательный и работящий. Вот я его в монастырь к нам возьму, в Тынец. Отец настоятель у нас человек душевный, не человек, а конхветка, у нас больничка, школа, пасека, в келье при пекарне тепло и сытно. Ничего, малец. Мы тебя поправим.

- Оно и хорошо -кивнула пани Стася -я хотела Марека себе взять, меня сегодня мой отец благословил на это дело, но так лучше будет.

Пан Петр-доктор, поклонился, покрепче взял Кретю под мышку, та была спокойна как глиняная фигурка гусака. А что волноваться? Марек рядом, разбойников прогнали, значит, сиди тихо, Кретя и не волнуйся. Молодой врач освободившейся рукой обменялся рукопожатием с молодыми панами Красинскими, поклонился.

- Педро Гомес, врач из города Сарагоса, из Испании, к вашим услугам. Обучался в университете в родном городе  на медицинском факультете. Пришлось покинуть родину из за гонений на мой народ. Муниципальный служащий, врач больницы в монастыре в Тынеце.

Отец Мачей поклонился:
- Пошли мы, паны. Надо Марека и его Кретю в монастырь везти. Там пан Петр-доктор их полечит. Пойдем, детка. Я тебе в монастыре хлебную похлебку сварю, пока тебе нельзя чечевичный суп с салом, Крете твоей овса у коновязи насыплю -ей можно. Ей головушку не отбили, а тебе таки досталось.

-Погодите -накинула через плечо ремень лотка пани Цупчевская -мы с Владеком вас проводим, я вам пирожков на дорогу дам. Поди вы и опару сегодня не ставили, отец Мачей. Пошли, Владычек.

Отредактировано Педро де Сарагоса (2024-08-11 04:41:54)

Врач обменялся рукопожатием с братьями Красиньскими. Хорошие люди. Взгляд прямой, рукавицы перед рукопожатием сняли, а рука, когда она честна, ни перед кем лица не прячет. Рукопожатие крепкое, лица приветливые. И за бездомного парнишку сразу вписались, и люди, сразу видно, без спеси. Хорошие люди.

- Это правда -коротко хохотнул пан Петр, и улыбка у него оказалась белозубой - вправление вывихов и костоправство древняя наука, её Гиппократ очень уважал. Так что я в Тынеце вроде местной Потылихи. А что касается притчи о святых хирургах Кирилле и Мефодии, это правда. Когда умер Кирилл, монахи думали -хоронить ли его рядом с его братом Мефодием -он ведь благодарность от пациентки принял. Тогда вошла во двор белая верблюдица, которую Кирилл излечил от чумы и сказала человеческим голосом: хороните Кирилла рядом с братом, нет греха в благодарности врачу за исцеление если она не как плата, а благодарность ради господа.

Ну и так-то. Врач, он тоже человек телесный, ему силы на лечебный труд нужны. И опару сегодня отец Мачей не ставил, верно. Так что я за ваше здоровье, пан Янош, пирожков откушаю по дороге, спасибо от чистого сердца. И Марека покормлю малость, вряд ли он особо завтракал. И мои пациенты полакомятся.
Подошли к коновязи. Отец Мачей насыпал в монастырскую повозку сенца, взбил повыше головной край, накрыл попоной:
- Кладите мальца, пан Лех.
Пан Петр развязал платок, укутывающий Кретю, аккуратно поставил её на землю подальше от коней. Гусынька потянулась, расправила крылья, похлопала, повела серым хвостиком вправо влево и благодарно поклонилась, расправив крылья и вытянув наклоненную шею.
- Га!
Затем принялась кружиться, исполняя победный танец.
-Ах, ты моя умница -рассмеялся врач - такая актриса.
-Ой, её конь не лягнет? -забеспокоился Марек.
- Нет, они далеко, лежи спокойно. Я вот ей овса из яслей насыплю, попить дам, да и посажу к тебе рядом. Куда она от тебя денется? Она от тебя ни на шаг -успокоил доктор.
После короткой кретиной трапезы врач взял гусыню на руки:
- Пошли к Мареку моя девочка, поедем в Тынец, в монастырь.
Кретя преспокойно позволила себя взять и посадить рядом с Мареком в повозку. В Тынец так в Тынец. Лишь бы с Мареком. Раз Марек рядом, то она, Кретя, этим людям верит. Села спокойно. Глазки-бусинки блестят, клюв оранжевой морковкой.Ни дать ни взять глиняная свистулька-фигурка.

Отредактировано Педро де Сарагоса (2024-08-21 09:14:53)

- Приезжайте, пан Янош, и вы, пан Лех -обрадовался Марек -я вам к приезду корзиночки сплету из раскрашенной лозы с узором -Вам, пан Янош, и вам, пан Лех для вашей супруги - по две штуки. Одну для гостинцев в сиротский приют или больничку, вторую для пожертвований на канун на Рождество. И вам, пани Стася. И мы с Кретей новую песенку выучим и танец
.
Кретя от ласкового почесывания закрыла глаза-бусинки и замурчала.
- Она у меня любит, когда её по головке и под клювом поглаживают. А по спине и крыльям не любит и шипит. Но не кусается -она у меня спокойная и добрая. Да, Кретичка?
-Га -согласилась Кретя.
Отец Мачей, кряхтя, взобрался в повозку.
- Приезжайте, будем ждать на Миколайки, вас, паны и вас, пани Стася. Я вам коврижек постных напеку, своих, мачеевских, на варенье. У них каждый раз вкус разный от разного варенья. На сей раз будет сливовое в тесто, а смородиновым я коржи прослою. Моя внучка Юлдыся в гости приедет, будет тебе, Марычек, компания. Юся моя добрая и веселая. Вы, её, пан Янош в пеленках видели, а теперь ей пять лет. Красавица, вся в мою покойную Марысеньку. Не девочка, а конхветка!  А на Миколайки, тебе, Марычек, святой Николай над печью подарки повесит -игрушки и цукерки.

- А мне святой Николай никогда ничего не дарил -простодушно заметил Марек - когда я в Новой Кодне у пана Онуфрия жил, так святой Николай его детям дарил а мне нет. Пан Онуфрий говорил: скажи спасибо, сучара, что тебя кормят, какие тебе подарки.

- Это твой Онуфрий отбирал твои подарки, которые тебе святой Николай дарил, сам он сучара -вмешался пан Петр-доктор - паны дорогие, пан Лех и пан Янош, прошу, похлопочите за сироту - пусть опекунский совет передаст опеку над Мареком нашему настоятелю, отцу Богуславу, он человек честный и добрый. А Ново-Кодненского лавочника пусть накажут, за такое в тюрьму сажают. И все, что он присвоил за опеку, пусть вернет сироте. Уж не откажите, сделайте доброе дело, замолвите слово вашему дяде, епископу Францу, господь его храни.

-Не беспокойся, Марычек, у нас монастырь святого Бенедикта. А святой Бенедикт таких безобразий не допускает, чтоб у детей подарки отнимали. Да и с святым Николем он хорошо ладит -поддержал отец Мачей разбирая вожжи- Так ждем вас паны Красинские и вас, пани Цупчевская с Владеком на Миколайки! На мои коврижки.

Отредактировано Тень (2024-10-09 19:27:14)