В мае над санджаком Карасы пронзительно-синее летнее небо, как и надо всей Анатолией. Весна стремительно переходит в лето. Только разве позволяют постоянные губернаторские заботы насладиться этим благословенным временем? Однако в этом году май выдался для санджакбея Джафера-паши радостным: приехала из Стамбула семья.

Невестка Айла - жена любимого внука Селима - с детьми. А с ней - двое младших внуков. Ясмин и Фарид.

Айла погостила несколько дней и отбыла дальше, на остров Тенедос, где проходили переговоры между турками и христианской стороной. Уехала к мужу.

Просились с нею и двое младших. Шехназ-хатун была непреклонна. Ни дочери, ни младшему сыну нечего делать на Тенедосе. Фарид скрывал за сыновьим почтением сильнейшую досаду на материнскую опеку. Как любой юноша, он бредил свободой. Любое ограничение заставляло дыбиться шерсть на холке, будто у волчонка. А еще вызывало в глазах такой блеск, который точно не сулил родителям спокойствие. Доводы, что он - взрослый мужчина, не действовали. Так что Фарид хотел ехать хотя бы для того, чтобы ехать. Дело принципа.

Ясмин же пришлось столкнуться с новым испытанием: она уже несколько месяцев не видела того, ради кого билось ее сердце. И вот теперь она знала, что адъютант Килыча вместе с пашой будет на переговорах, что их разделяют каких-то жалких три с небольшим часа хода морем. А матушка строго запретила думать о поездке и сказала, что девушке это вовсе ни к чему. Не отпустила даже с Айлой и детьми.

Обоим удалось уговорить твердую волей родительницу лишь на то, чтобы проводить невестку и племянников от Манисы до Карасы, а там навестить деда и в сопровождении кортежа из надежных слуг отправиться обратно.

Нужно ли говорить, что после отъезда Айлы они провели у деда они ровно один день? На следующее же утро брат и сестра отправились на раннюю конную прогулку на рассвете, затем ускользнули от бдительных глаз зевающих сопровождающих и направились прямиком в порт. Чуть недоезжая, спешились, шепота в чуткие уши и мягкого шлепка по крупу разумным животинкам было достаточно: те сами вернулись домой.

Фарид накануне вечером договорился с капитаном грузовой фелуки и передал задаток. Сумма не такая уж большая, поскольку плыть недалеко, но вполне достаточная, чтобы на борт приняли двоих пассажиров, которые не желают дожидаться переправы.

Галера Бостанджи, приписанная к порту Чанаккале, держала курс на остров Бозджаада с грузом пороха для островного гарнизона. Миновав Дарданеллы, галера вышла в открытое море. Ветер был попутный, и Бостанджи  без усилий скользила по синим эгейским волнам, выжимая шесть с половиной узлов на прямых парусах. Барабан смолк, гребцы убрали руки с весел, лишь загребные сидели, выпрямив спины, в ожидании команды надсмотрщиков, когда на горизонте покажется остров.

Все гребца санджакского флота Карасы вольные – зона побережная, на работу в местный флот местные идут охотно, да они и по природе своей потомственные прирожденные моряки. Кандалов их руки и ноги не знали, а плетки, порой, спина отведывала. Но не часто -вольные все же.

Комит-надсмотрщик над гребцами, помощник капитана Якир-эфенди, греко-мусульманин, поглядывал на горизонт, ожидая, когда покажется ломаный буро-зеленый контур Бозджаады и зубчатые стены крепости, чтобы отдать команду гребцам взять курс на остров. Якир-эфенди являл собой яркий и типичный образец уроженца здешних мест. Внушительный, средних лет, успевший обзавестись к этим годам ощутимым тугим брюшком, с нитями седины в роскошных черных усах под крючковатым внушительным носом и чуть выпяченной красной полной нижней губой. Не смотря на будничный день, одежда являла собой смесь небрежности и щегольства - холщовая рубаха, сафьяновые тисненные сапоги, широкий шитый   кушак, серебряные серьги-кольца с рубинами.

Внимание Якира-эфенди привлек юный пассажир-бербер, невысокий, тонкий, закутанный в холстинковую джелабию, вглядывавшийся у борта в морской горизонт. Шаловливый ветер складками трепещущей одежды очерчивал подростковую гибкую грацию юной фигуры, лицо было прикрыто на берберский манер краем синей чалмы, но судя по нежной чистой белизне незагоревшей кожи, ярким голубым как Босфор глазам под пушистыми ресницами, юноша был совсем молод и хорош собой.

Якир-эфенди глянул раз, глянул два – товар хорош, и сердце его пустило сладкую слюну. Комит разгладыл роскошные янычарские усы, крякнул, крадущейся походкой подошел к пассажиру и поинтересовался:

- Смотрите, когда будет крепость, дорогой эфенди? Уже недалеко -и аккуратненько взял собеседника под тонкий локоть, склонился, вдохнув запах нежной кожи и жасмина и зашептал в розовое прозрачное как морская раковина ушко – Мой прекрасный эфеб, вы покорили сердце бедного моряка, даже скрыв половину своего прелестного личика. Если вы ускользнете от вашего ревнивого любовника-турка, и навестите мой дом на Бозджааде, я вас уверяю, что таких жемчугов на ваши пальчики, ушки и шейку, и таких тканей, как бы не был щедр ваш покровитель -такого он вам дать не сможет, сердце моей груди и огонь моих чресел. И да, как вас зовут, синеглазый красавец?

Якир-эфенди приобнял грациозного юношу покрепче и прижал к своему плечу. Собственно, у старпома Бостанджи был намерение прихватить синеглазого бербера за упругую попку -но не с грубостей же подкат начинать? Якир-эфенди человек культурный.

Отредактировано Тень (2024-04-18 21:21:25)

Отвергнутый комит не был огорчен или растерян. Любовного опыта с прекрасными представителями обоего пола у него хватало. Во-первых, каждый объект, будь то юноша или девушка, не принимающие предложения сразу, вызывают уважение. Перед вами не проститутка какая или бачабез, продающие свои тело и ласки. А во-вторых, те, что не за деньги, те по любви, что вдохновляет. Нет, подарки само собой должны быть, ибо отношения надо украшать и поэтизировать. Но, согласитесь, чувства- будь то мимолётней роман или долгая мучительная страсть — это восхитительно.

Так что бывалый Якир-эфенди не был растерян, наоборот, он был заинтересован. Тем более молоденький бербер был явно очень приличен, очень воспитан и скромен, как юная дочь санджак-бея. Скромные воспитанные мальчики из среды бача - товар редкий как розовый жемчуг, так что Якир-эфенди был заинтригован и вдохновлен.

- Прекрасный синеглазый юноша, не бойтесь меня и не отвергайте сразу старого корсара. Я молод сердцем, хотя моя борода седая. И она вполне подходит к вашему румянцу: когда сплетают венок, к розам часто вплетают белые лилии -слыхали, мой прекрасный юноша? Не чурайтесь меня, хабиби, я ещё крепок: у чеснока белая головка, да перья зеленые. Так что мой дом под розовой черепицей под ветвями старой оливы ждет вас … завтра с утра. Вам это будет удобно? И действительно у вас такой нежный румянец, как это рисует мое воображение?

И комит, склонившись к юному берберу осторожно потянул край синего берберского платка, закрывавшего рот и подбородок юного пассажира.

Отредактировано Тень (2024-04-22 13:29:59)

Левую щеку комита обожгло словно от удара наотмашь пучком крапивы от звонкой пощечины залепленной маленькой ручкой юного бербера в полную румяную щеку Якира-эфенди.

Сердце Якира-эфенди мгновенно вскипело гневом как раскаленное оливковое масло в казане, когда туда для аромата забрасывают чеснок и тимьян. Якир-эфенди являл собой причудливую смесь средиземноморской флегматичности и греческого пылкого темперамента. По натуре своей Якир-эфенди человек добродушный, если его не злить. А разозлили -не обижайтесь. В гневе он лют, как бегемот. И такой же коварный.

-Ах ты ж кафики (негодяй -греч.), маленький засранец -прошипел Якир-эфенди, повернулся всем корпусом, чтобы перехватить маленькую дерзкую ручку, как вдруг…Как вдруг холщовый широкий рукав джелабии юного беребра от резкого движения, которым он пытался удержать на лице закрывавший рот берберский платок, рукав джелабии скользнул вниз, открывая тонкую руку и на предплечье предательским солнечным светом блеснул желтый обруч золотого браслета.

- Аааа, путана – радостно прошипел старпом – вот ты кто. Ты замужняя женщина, сбежавшая с своим любовником — вот кто ты такая! Будь ты женой или честной наложницей молодого турка -стала бы ты переодеваться мужчиной и прятать лицо? Ах, ты, негодяйка, подлая прелюбодейка.

И, схватив за руку свою противницу повыше локтя, комит повысил голос:
- Капудан! Капудан! Сюда! Этот пассажир-турок под видом спутника мужчины везет свою гомену (любовницу), которую похитил у её мужа, иначе зачем ей переодеваться и прятать лицо? Сюда, капудан-эфенди!
(В Средиземноморье и на островах Эгейского моря мусульманки не закрывали лиц).

Скандал, по законам жанра разгорался костром. В конфликт вмешался второй пассажир, молодой турок. На могучую руку Якира -эфенди, украшенную серебряными перстнями, удерживающую повыше локтя молодого псевдо-бербера обрушился сильный удар, заставивший выпустить пленницу. В следующую секунду старпом был почти оглушен сильным тычком в челюсть, выведшим его из строя его на пару секунд, Якир-эфенди пошатнулся, из глаз посыпались золотые искры, но старпом удержался на ногах, да и силовой перевес был явно на его стороне.

Не обращая внимания на тупую головную боль, старпом захватил кисть противника,  двинул негодяя коленкой в бедро, захватил в горсть его рукав у локтя, рванул на себя и, согнув руку конкурента в локте, завел её за спину отработанным бойцовском приемом, вынудив согнуть спину, дабы избежать переломов.

Нейтрализовав таком образом конкурента, Якир-эфенди для точности аргументации наподдал противнику коленом под зад, благо позиция была удобной и обратился с речью к нему и капитану.

- Гамото! (греческое нецензурное эмоциональное восклицание) Сестра говоришь? Ах ты ж карасский шакал! Сестра? А почему твоя сестра переодета мужчиной? А как же хадис пророка, мир ему, «Аллах проклял женщин, надевающих мужскую одежду, и мужчин, надевающих женскую одежду».? Почему, если вы честные пассажиры, она скрывает свою личность? Вы что, отца своего ограбили, что бежите и твоя сестра переоделась мужчиной, шакалята? – ещё один аргументирующий пинок -Капудан-эфенди! Велите эту парочку взять под стражу до прибытия в крепость, а там, на Бозджааде, передадим их Орхану-реису, пусть разбирается. Обыскивать не будем, чужая женщина это харам, я бы её пальцем не тронул, знай что она женщина. Ну и брат её... Неведомо, чьего отца он сын. По виду человека почтенного -и окрик гребцам – Что рты разинули, как рыбы дорады? Вам тут что за представление? Подкомит, а ты что глазеешь? Командуй – весла в воду! Вон,  крепость на горизонте. Курс на крепость! Я вас!

Отредактировано Тень (2024-05-01 06:38:30)

- А ну, остыньте-ка оба, и ты, Якир, и ты, молодой петушок, тут не буянь, у меня старпомов не дюжина, в чужом доме кулаками не машут, сами сюда пришли, - прикрикнул капитан, которому вовсе не хотелось серьезных неприятностей. Человек основательный, дисциплинированный, он и на суше любил порядок, а уж на корабле…

Всё это было весьма подозрительно. Но люди несметливые, неповоротливые в мыслях в капитаны не попадают. И когда берешь за хорошую плату кого-то на борт, то не задаешь лишних вопросов. А чего это господа не дождались пассажирской переправы, а по-тихому сели на маленькую фелуку с минимумом команды, да почти затемно? То-то и оно. Не дождались - значит, им так надо. Только вот один разговор, когда тихо заплатили, мирно сели, мирно сошли, никому до того дела нет. А уже совсем другой - всплывшее соучастие в укрывательстве. Пахнет неприятностями. Если женщина и впрямь чья-то жена? Жена важного лица? Конечно, знать не знал и всё тут, какой спрос? Но мужья в таких случаях бывают совсем дурные на голову, что и понятно.

Однако ж стоило юнцу открыть рот насчет того, кто он такой, чаша весов ощутимо поколебалась. Нет, откровениям мальчишки капитан не особо поверил. Что в таком случае остается, кроме как трепаться и блефовать? Но доля вероятности-таки оставалась и ее надо было брать в расчет.

- Ну да, а я - сын индийского раджи. Только покуда я капудан, у меня на судне шума не будет, ясно? - решительно буркнул капитан, сведя к переносице густые брови и почесав кончик своего выразительного носа -  верный признак того, что принял решение.

- Якир-эфенди, а всё-таки ты с парнишкой на всякий случай полегче. А если правда? Разобраться надо. Так вот пусть Орхан-реис и разбирается. Наше дело - доставить. Натрепать, любезный мой юный эфенди, - с хмыканьем обратился он к гостю, - можно что угодно. Так что Якир-ага хоть и погорячился, но в том, что теперь делать, совершенно прав. Извольте теперь покамест вдвоем обождать в каюте под охраной, пока мы дойдем. Не так долго осталось, через час пришвартуемся.

- Приказ слышали? Исполнять, - рявканьем поторопил он команду.

Корабельное братство - вещь священная. Якир, конечно, сунул нос не в свое дело. Но уж если сунул, капитан будет держать один точный курс.

Отредактировано Тень (2024-05-02 00:10:12)

Безопасность переговоров - вопрос первостепенной важности. Вопрос репутации государства и ближайшего будущего. А посему воды в окрестностях Бозджаады патрулировались османским флотом так тщательно, что мышь не проскочит. Ну, если, это конечно, земноводная мышь-провокатор. Морские птицы, пролетающие над островом, тоже были посчитаны и учтены. Не говоря уж о тех, кому задумалось гнездиться. Мало ли сторон, заинтересованных в том, чтобы помешать.

Второй день молодой адмирал начал с проверки патрулей, так же как и первый, и результат его удовлетворил и успокоил.

Означенную фелуку ждали: Бостанджи из флота балыкесирского санджакбея, как читатель, конечно, помнит, должна была доставить порох и ещё кое-что из провианта. Пассажирское судно ожидалось гораздо позднее.

Но сейчас, принимая доклад одного из реисов, пашазаде даже мысли не допускал, что за сюрприз прибыл сюда на борту только что приставшей Бостанджи. Фарида он увидел не сразу, был занят разговором. Зато когда в свой черед к нему подошла уже знакомая нам небольшая процессия, сперва невзначай погрешил на свои глаза, которые, вообще-то, без ложной скромности, были более чем достойны моряка и могли рассмотреть то, что не все вовремя замечали. Важная штука в морском деле, но не о том речь. Он готов был сейчас узреть кого угодно, только не младшего брата, который гостил с сестрой и матушкой в Карасы.

- Ах ты ж… Ты как здесь… - вырвалось у молодого человека, но это всё, что он себе прилюдно позволил.

Паршивец! Ещё и здоровается с видом ангела.

- Неосмотрительно в такое время на ваш борт пассажиров брать, капитан. Слишком большая ответственность. Позже поговорим, - процедил Орхан капудану сквозь зубы.

Надо сказать, капитан успел только начать объяснять. Когда он поймал взгляд санджакбейского старшего внука и отследил выражение его лица, охота продолжать касаемо того, что под берберской одеждой они обнаружили женщину и заподозрили этих двоих во внебрачной связи и, как знать, возможно, даже шпионаже, у него отпала. Вернее, не так. Будучи человеком далеко неробкого десятка, но при этом сообразительным, он в секунду осознал масштаб конфуза и слова застряли в горле. Потому он решил действовать постепенно и пока ограничился первой частью доклада: посадили на борт, но сочли подозрительным и решили доложить. Пусть адмирал оценит его тактичность.

- Идём, - не разбираясь и не спрашивая лишнего, коротко бросил Орхан Фариду. Все неприятные вопросы, что предполагалось излить на темноволосую голову юноши, должны были изливаться не прилюдно. Адмирал никогда бы не вынес семейные дела на всеобщее обозрение. Этот принцип в семье Мехмеда-паши все давно уже усвоили на отлично. И старший пашазаде не был исключением, тоже предпочитал решать семейные дела келейно.

- Но вы сказали «подозрительные пассажиры». То есть не один. Да я уж и сам вижу. Что ж, идемте, это и к вам относится, неизвестный спутник-эфенди, - не скрывая легкой иронии, заметил Орхан, обращаясь сперва к капитану, а затем ко второму задержанному,  и сделал знак переодетой бербером Ясмин, которую, разумеется, не узнал в ее маскарадном костюме.

- Кто ещё с тобой? - буркнул он, уводя брата, - слуга? Или кто-то из твоих дружков возжелал приключений?

Отредактировано Орхан-бей (2024-05-11 13:03:02)

Не случись утреннего разговора, искренность сестры Орхана бы впечатлила. Что таить, братское сердце чуть дрогнуло. Но адмирал достаточно владел алгеброй, чтобы сложить два и два, а посему догадывался о настоящей причине, почему Ясмин пошла на эту проделку. Он не сомневался, что сестра его любит, но теперь знал и был уверен, что настоящая причина была очень высока ростом, имела красиво очерченные чувственные губы, довольно пронзительные синие глаза и бархатистый тембр голоса.

Ясмин, хитрая кошка! Милостивый Аллах, время неумолимо и летит вперед, как взбесившаяся чайка. Покамест принять это было довольно непросто.

И да: то, что новоиспеченный джербиец с честными намерениями пришел и открыто попросил руки, чуть успокаивало братский гнев, хоть и рождало беспокойство и легкие уколы естественной братской ревности.

Нет, старший отпрыск Мехмет-паши не испытывал гнева и уж тем более ярости, но как старший брат не мог себе позволить лишнего и просто обязан был сказать свое веское слово.

Он нахмурил брови и придал лицу внушительное выражение.

- Не смотри на меня глазками трёхмесячного котенка, - отрезал он сестрице, - ты повела себя недопустимо. Мыслимо ли дело - девушка из нашего рода переодевается мужчиной и едет куда-то на свой страх и риск? А ты, Фарид! - он повернулся к брату, - Ты как мог это допустить? Ясмин к тому же ещё почти дитя! Подвергнуть сестру опасности... Я-то считал тебя взрослым мужчиной, а ты повел себя как мальчишка. Едем.

Новоприбывшим нужна была лошадь, так что пришлось правой руке молодого адмирала, старпому на его Дельфине (и по совместительству одному из его близкого круга) прогуляться до бейлербейского особняка пешком, что он охотно и сделал. Уступил коня Фариду, а Ясмин старший брат посадил за собой, как мальчишку-пажонка. Спустя десять минут они уже спешивались во внутреннем дворе под любопытным взглядом управляющего, который как раз спешил мимо по какому-то из уймы дел, что обрушились на него по причине такого грандиозного приёма.

⁃ Искендер-ага, - обратился прибывший с просьбой к бейскому управляющему, - будьте так добры, пошлите к моему брату Селим-бею и скажите, что я прошу его вместе с супругой спуститься в сад.

Отредактировано Орхан-бей (2024-05-19 01:39:41)

- Дедушка приболел? -встревожилась Айла, быстрыми семенящими шажками поспешая за мужем - Когда мы с ним прощались, он был здравый и бодрый. Что же ты мне не сказал, Селим?
С утра Айла, подобно любопытной мышке была  настороже. Машалла, все складывалось пока удачно. Да, она проболталась. Но проболталась к благу. Махди, узнав, ускорил события, получил приказ о назначении бейлербеем Джербы и посватал Ясмин у её старшего брата как подобает. Ну, во всяком случае, как можно было в сложившихся обстоятельствах сделать это максимально пристойно. Айла успела утром за кофе подключить к бою тяжелую артиллерию -умную и красивую сестру хозяина острова,сделав её союзницей, ибо женщина умная и красивая управляет мужчинами, которые управляют миром. Воистину, машалла, умная красавица это кучер, а влиятельные мужчины это кони, поводья которых в цепких маленьких ручках, унизанных перстнями.

Так, с этой стороны все хорошо. Любящий супруг Селим-джан, жену и детей, конечно, любит. Но из этого не следует, что он ей доверяет в вопросе отношений Ясмин и Махди. И, как опытный портийский посол, он за женой следит и приставил к ней этого сербского проныру Стефана, чтобы шпионить и ограничивать. Но! Что мы, мужа не обманем, хоть он и дипломат? Первый ход он выиграл. Но не факт, что выиграет второй. И Стефан тоже. Айла кое-что успела, а уж с поддержкой Джамили-хатун...
За такими размышлениями Айла в сопровождении супруга вышла в закрытый двор и первый, кого она увидела был младший деверь Фарид. Вот радость!

-Фарид-аби, тебя мама отпустила? Какое счастье! А я говорила: отпустите Фарида, он взрослый, пусть управляет флотилией Орхану в помощь...Как дедушка? Селим говорит -приболел.

И тут она узнала в юном спутнике Фарида свою старшую золовку.
- Ой, Ясмин, сестричка! Тебя тоже мама отпустила? Да какая ты молодец, иншалла! Как я тебе рада! - и, сдвинув муслиновый край яшмака на подбородок, звонко расцеловала гостью - Так -деловито заметила Айла, не убирая руку с плеча Ясмин -так, Ясмин я забираю. Её надо умыться-переодеться с дороги. И выпить кофе. Идем, я тебя познакомлю с сестрой Хасана-паши Джамиллой-хатун. Она прелесть! И хочет с тобой познакомиться.

Отредактировано Айла-хатун (2024-06-12 22:40:14)

Селим слушал брата и по мере того, как тот говорил, на его лице сперва отразилось удивление - как такое вообще возможно - затем глаза его начали темнеть.

- Это не шутка? Что? Без позволения?

Когда же Орхан помимо прочего просветил его касаемо того, что произошло на корабле, молодой человек ответил тем негромким, ровным и нарочито спокойным голосом, который был ему свойственен в моменты настоящего гнева.

- Ты, Фарид, спора нет, только что отменно доказал всем нам - мне, Орхану, отцу, деду, матушке, что ты не взрослый мужчина, а шаловливый мальчишка, которому нельзя ничего доверить, на которого нельзя понадеяться, и до мужчины тебе еще далеко. Усы маслом мажешь, а разум, - Селим протянул руку и коснулся выпуклого лба брата концом указательного пальца, - разум ещё как у ребенка. Баязид и Арслан куда смышленее тебя, - османец поджал красиво очерченные губы, - если ты просил и мать отказала, значит, у нее были веские причины отказать. Ты как посмел ослушаться и так подвести и огорчить Джафера-пашу, которому вас доверили? Дед в вас души не чает, слишком вас избаловал. И вот благодарность. Ты как смотрел бы нам всем в глаза, случись что с сестрой?

- И да, ты, кары, - гневно блеснул молодой человек глазами на Айлу, - действительно слишком спешишь увести нашу беглянку. Хватит за нашими спинами потакать девичьим капризам. К нам спешила? Тогда пусть сперва послушает, что ей скажут. Орхан прав. Вот до чего доводят невинные, казалось бы, увлечения юных дев, - многозначительно посмотрел пашазаде на обеих женщин.

- А ты, дорогая сестрица, дочь капудана, - обратился он к «мальчику-берберу», - а всё ещё не до конца поняла, что на корабле бывает всякое. Слишком берегли твой слух. Думаешь, успеешь отговориться именем отца и деда? Думаешь, твой погодка-брат сдюжит перед десятком здоровяков, расшибись он в лепешку, чтобы тебя защитить? Как видишь, и на судне Джафера-паши люди всякие. А ты не провоцируй! Оказаться перед целой командой с открытым лицом, словно женщина из мейханы, как с тобой чуть не случилось - это стыд, конечно, но ещё цветочки. Довел Аллах за руку сюда, все кончилось благополучно - молитесь оба, только это не ваша заслуга. Как не совестно, Ясмин! Как не совестно! Вы оба нас очень разочаровали. Ступай с Айлой, сестрица, - завершил он, переглянувшись с братом и увидев его кивок, - вот теперь всё что нужно ты уже слышала. Иди и приведи себя в подобающий вид. Ты наверняка устала. О тебе позаботятся.

Отредактировано Селим-бей (2024-06-18 00:06:10)

Айла, будучи турчанкой и турецкой женой, спорить с мужем не стала и воздержалась от замечаний, что лицо у золовки таки было закрыто, в отличие от островитянок и греко-мусульманок. А посему, попрощавшись с мужем и деверями поклоном-приседанием, обняла Ясмин за плечи и исчезла вместе с ней как две раковины, смытые прибоем.

- Да, сестричка, прости меня. Селим поймал меня за язык и вынудил меня признаться. Но, иншалла! Все к лучшему. Сегодня утром Махди стал реисом и бейлербееем Джербы. Он теперь паша! И он тут же посватал тебя у Орхана. Все к лучшему, теперь тебя не отошлют. Идем, я тебя познакомлю с Джамилей-хатун, сестрой Хасана-паши, хозяина острова. Она за нас. Правда, за нами хвостом ходит проныра Стефан, его муж приставил к нам шпионить, будь с ним осторожна.

Так, болтая и спеша быстрым семенящим шагом, жена посла увлекла свою золовку по невысоком извитым коридорам бейлербейского дворца, достигнув его женской половины.
-Это сестра Селима-бея, посла, ага -объяснила госпожа посольша дежурному евнуху -она с дороги. Велите подготовить теплую воду в хаусе, мыло-то самое, что прислал Джафер-паша, наш дедушка, оливковое, и пусть Фируза-хатун приготовит мое платье, то самое, синюю джелабию и бисерные украшения. И велите подать кофе, щербет и печенье -хатун с дороги.

Айла толкнула ореховую резную дверь, оказалась в приемной харемлика, пронизанной утренним солнцем и представила гостью моне Камилле:
- А вот и сама героиня моего рассказа! Знакомьтесь, кирия Камилла. Моя Ясмин сбежала из Балакесира к нам!

Отредактировано Айла-хатун (2024-06-18 10:35:20)

Венецианка действительно разглядывала вошедшую девушку с головы до ног, будто охватывая ее одним емким взглядом. Довольно высокая и по-девичьи хрупкая, как рисовый стебель. С нежного овала лицом и мягкими чертами.

- Кирья, ваша золовка ровно такая, как вы мне рассказали.

У Селима и Орхана оказалась очень миловидная сестрица. Но Камилла ещё лет десять назад понимала, что за сапфировыми глазами и фарфоровым личиком частенько скрывается бесенок и знала множество таких примеров.

Мона Мануцио живо поднялась с тахты и подошла к обеим женщинам. Маленькие ступни в белых чулках ощущали мягкий ворс ковра. Всё же довольно приятная традиция - застилать комнаты целиком.

- Здравствуйте, очаровательное дитя.

Она мягко взяла юное создание двумя пальцами за подбородок и улыбнулась.

- Я знакома с вашими братьями, поэтому вами тоже интересовалась и любопытствовала. Вы хоть и похожи на слетевшего к нам ангелочка, но - благо - слово «сбежала» и то, что вы в мужской одежде, заставляет усомниться. Так что же случилось? Айла-кирья, наш ангелок знает, что вы меня посвятили в ее тайну? Но не пеняйте вашей невестке, милая Ясмин. Я знаю ровно лишь столько, чтобы попытаться помочь вам.

Случай не замедлил представиться.

Едва Айла набросала словами картину сурового приема, который беглецам оказали братья, живой ум молодой женщины закипел, как море в непогоду. Яркие всполохи мыслей молниями освещали ее горизонт.

- За вас беспокоятся, - с легким вздохом раздумчиво протянула Камилла по кратком размышлении, - так что теперь уж точно не спустят глаз. На небольшом острове вам теперь не увидеться наедине с вашим Синдбадом-мореходом. А вы ведь приехали сюда не к братьям, моя красавица. Если хотите встречи, устроить ее нужно прямо сейчас. Пока все уверены, что вы здесь, на женской половине приходите в себя после дороги и приводите себя в порядок. Сейчас или никогда. Потому что к вам приставят несколько пар глаз, за это можно ручаться.

У меня есть кое-какие соображения на этот счет. И если хотите, я могу ими поделиться. Я ведь здесь уже несколько дней и успела осмотреться.

Понимаю, мы с вами ещё толком незнакомы, дорогое дитя, но времени совсем нет. Счет идет на минуты. Придется поверить на слово. Ваша невестка подтвердит, что мне можно верить. Я вас не выдам, не беспокойтесь. По дороге и познакомимся. Ну? Решайтесь сразу, или будет поздно.

Отредактировано Камилла Мануцио (2024-06-20 23:50:09)

Молодой серб довольно умело управлялся с детьми, как любой, кто вырос в большой семье и естественным образом вынужден присматривать за младшими. Айдилек напоминала ему сестру - Дану. Ещё живя в родном краю, Стефан много времени уделял Дане, пока родители были заняты уходом за скотиной или ловлей и приготовлением на продажу морской рыбы. По счастью в тот день, когда пираты похитили юношу, малышка гостила у тетки вместе матерью, а отец был в море, рыбачил. С тех пор Дана сильно выросла. Превратилась из пухлого младенца в голенастого, как молодой заяц, подростка. Только Стефан запомнил ее в поре Айдилек. Он часто отправлял домой подарки и деньги, чтобы понемногу копилось приданое сестре. А один раз господин даже ненадолго отпустил его в родную деревню и он увидел своими глазами, как подросла и похорошела Дана.

И сейчас он охотно соглашался  понянчить младенца. Это напоминало, как когда-то Дана так же как ковыляла за ним на крепеньких, пухлых ножках и так же звала его глотая первую и последнюю букву в имени "Тефа".

Только хоть молодой серб и исполнил роль нянюшки охотно, но теперь его ждали совсем другие дела. Так что он совместил полезное с полезным. Доставил младеницу матери и заодно сунул нос, дабы разведать, как устроилась новоприбывшая Ясмин-хатун, а главное - под достаточным ли та присмотром.

Веселая, тяжелая как камешек кудрявая лопотунья Айдилек всё норовила вырвать у Стефана из уха и сунуть себе в рот серёжку из персидской бирюзы. Тот же почему-то не горел желанием, чтобы ему разорвали мочку пополам.

- Нельзя. Ну-ка не хулигань, - мягко отвел он пухлую ручку девочки, спасая свое ухо и обвел быстрым внимательным взглядом комнату.

- Доброго дня вам, Айла-хатун, - учтиво, насколько это позволял младенец у него на руках, приветствовал жену своего бея юный серб, - вот принес вам нашу маленькую султаншу.

Айдилек радостно запрыгала, будто целый месяц не видела мать, позвала и протянула к ней руки.

- Вы совсем одна, моя госпожа? - спросил юноша у своей бейши с деланым удивлением, - а я полагал, вы с Ясмин-хатун. Вам наверняка есть о чем поговорить, вы уже несколько месяцев почти не расстаетесь, - Стефан хмыкнул с самым невинным видом, но какая-то нотка давала Айле понять, что он имеет ввиду.