В Стамбуле жару сменили дожди и прохлада. Это у анатолийского побережья ещё царило жаркое лето, а в столице уже желтели листья, зарядили нудные осенние дожди и в садах стали наливаться соком плоды гранатовых деревьев. Орхан-бей был доволен, что скуку этого дождливого месяца он развеет наконец настоящим делом. Сборы флотилии заставили молодого адмирала дневать и ночевать на вверенных ему кораблях, а появляясь дома, он успокаивал мать и сестер, снисходительно считая, что женское дело - ждать своих мужчин, глядя за линию горизонта. Хотя сам пашазаде был уверен, что волноваться тут решительно не о чем. Они лишь надерут гяурам их пугливые задницы и проложат путь на запад. И это к лучшему, ибо он хотел добиться славы и карьерных высот смолоду. Что толку в почете, когда его оказывают старцу? Он рвался доказать, что он сам, без протекции отца и без регалий будущего султанского зятя кое-чего стоит в этой жизни. Тем более, что его сердце полностью принадлежало морским просторам. Меньше всего адмиралу хотелось засесть в диване в обществе седобородых ханжей, чей век, по его скромному мнению, давно миновал и которые куда больше тянули назад, нежели способствовали движению вперёд. Стать незаменимым на море, переплюнув самого Барбароссу - таковы были его цели.

Сын Мехмета-паши был уверен не просто в победе флота, а в том, что он и сам станет одним из триумфаторов. Он предвкушал победу, вожделел ее. Так жених вожделеет миг своего торжества: ту ночь, когда он нетерпеливой рукой откинет с лица невесты алое покрывало. Он шел навстречу судьбе и не сомневался в успехе.

Впрочем, он мечтал не только о разгроме гяуров и славе победителя. Среди офицеров флота ходили слухи, активно подогреваемые шпионами портийцев как в Венеции, те и в испанских портах,  что у противника есть новейшие галеасы, нафаршированные новейшим оружием так же густо, как перцы на кухне Шехназ-хатун - нежнейшей бараниной с драгоценнным хорасанским рисом.
Захватить такой галеас даже полезнее для Порты, пожалуй, нежели привезти султану в дар лично голову дона Хуана Австрийского. Впрочем, дерзкий пашазаде не отказался бы от обоих этих трофеев.

Муэдзиины, благословлявшие воинов с минаретов, не оставляли сомнений - Аллах на их стороне. Они разобьют неверных и вернуться с победой к тем, кто сейчас провожает их и обещает молиться об их победе.

Стоя на палубе, развлечения ради он искал на балконах знакомые фигуры. И у величественных стен Топкапы ему показалось, что он увидел свою невесту - Фатьму-султан, собственной рукой надевшую ему накануне на шею тумар, который  должен был защитить пашазаде от вражеских клинков и ядер.

И отдав приказ канониру приветствовать салютом султанскую резиденцию, адмирал жалел, что не мог сейчас послать госпоже воздушный поцелуй.

Флот двинулся далее и когда галера проходила мимо их прибрежного дома, реис в утренней дымке острым зрением моряка выхватил на террасе свою мать и остальных женщин дома. У причала (семейство самого Мехмета-паши могло позволить себе не крошечную лодочную пристань, а небольшой, но вполне достаточный причал) гордо качалась на волнах пришвартованная принадлежавшая им галера. И с нее раздался приветственный выстрел и тут же поднялся над домом фамильный вымпел, который поразительно искрился даже в нынешнюю погоду. Если всмотреться, будет понятно, почему. На него нашиты были прозрачные цветные покрывала, женские покрывала, сплошь игравшие золотыми нитями. И ярким пунцовым светилась арабская вязь, складывавшаяся в одно только слово. Аль Бахт. Те, кто оставался, желали, чтобы Аллах послал удачу. Губы молодого адмирала тронула улыбка.

- Ответный. Ну же! - бросил Орхан короткий, звучный приказ. Грохнули холостые выстрелы, туманная дымка смешалась с дымом. Троекратно, как недавно для самого повелителя. В завершение же он не отказал себе в дополнительном удовольствии. Стоя на кормовой площадке, вложил два пальца в рот и салют увенчал его задорный, дерзкий свист. Долгий, пронзительный, юношеский. Воплощение жизни.

Команда отозвалась и приветствовала дом своего капудана громовым барабанным гулом и кличем нараспев.

Отредактировано Орхан-бей (2023-11-14 00:43:52)

Только что отстроенный турецкий флот, несколько дней назад сошедший с верфей, составлял основу флотилий Мехмета-паши и его сына Орхана-бея, направившего свои галеры в Патрасский залив для соединения с турецкой эскадрой под командованием Али-паши Муэдзиназаде.

Галера алжирского владыки Бейлербейша -приз, отхваченный у мальтийцев, бывшая Корона, шла второй за флагманом Орхана, зарываясь носом в белую пену кильватерной волны. Вместе с галерой алжирский бейлербей год назад  захватил груз золота и партию кипрского вина, по этой причине две недели с командой квасил винишко на эгейском острове -не с султаном же таким деликатесом делиться!

Улуч Али-паша был честолюбив, резок и конкуренции не терпел. Но старый калабриец был умен и хитер как змей. Семья Мехмета-реиса вот-вот породнится с султанским домом, значит, надо уступить султанскому зятю право возглавить новый флот. Флот вести -не в битве участвовать. Пусть парень покрасуется, там видно будет. Алжирский флот будет  крылом турецкой эскадры под началом Улуча Али, а там посмотрим, кто и как себя проявит.

Невысокий, с горделивой осанкой, в темно-зеленом субуне, подпоясанный тканым серебром кушаком, в белоснежной чалме Улуч Али -паша стоял на капитанском мостике, крылья прямого правильного носа трепетали: как собака воздух капудан-паша нюхом ловил направление ветра, наука унаследованная от тестя Тургута Великого, да и врожденный талант потомка калабрийских рыбаков и греческих пиратов колонии Кротоне.
- В море будет попутный ветер, пойдем на прямых парусах – заметил он адъютанту Махди-челеби, стоявшему у него за правым плечом -сейчас утренний бриз мешает -а выйдем в море, там нам будет ветер в паруса, хвала Аллаху. У меня чутье на ветер как у собаки. Но не такое, как у Тургута Великого и Синана-паши, светлая им память. Синан колдуном был. Он в туман и в ночью в облаках с курса не сбивался. Как тебе новый флот, Махди?

- Слишком быстро его строили, паша. Доски были непросохшие, сырые – отозвался синеглазый адъютант, приложив ладонь к груди и склонив голову -я был на верфях. Сгниет флот через год.

-Верно говоришь, Махди. Я говорил великому визирю: куда ты гонишь? Но у Соколу-паши в поле ветер, из задницы дым. Говорит: хоть паруса из шелка. Ну-ну. Посмотрим. Этот флот сгниет, новый будет строить.

На холмах раскинулся Стамбул, владыка Босфора. Обнажившиеся кроны деревьев открыли дома, минареты, пики вечнозеленых кипарисов, летние резиденции стамбульского бомонда, расположенные у самой кромки воды. Вот и белые известняковые стены дома Мехмета-паши. На причале грохнула приветствием пушка, над крышей взвился фамильный стяг с приветственной надписью: Удачи! Затрепетали на флагштоке женские покрывала.

У Махди вспыхнули глаза и ухнуло сердце, отсчитывая частые ликующие удары. Среди толпы провожающих он узнал тонкую девичью фигурку, поднявшую руку в приветствии. Молодой бербер сорвал с себя плащ и раскрутил над головой. Синяя ткань взметнулась и затрепетала подобно атлантической волне. Флагман Золотой дельфин бахнул приветственным холостым залпом куршейной пушки, белым облачком заволокло корму.
- С кем ты прощаешься? Кто-то из дома Мехмета-паши похитил твое сердце? Женщина или мальчик? -усмехнулся Али-паша.

Махди не ответил, провожая взглядом удалявшуюся пристань, толпу на причале и белый дом под кипарисами.

Отредактировано Махди-челеби (2023-11-16 22:34:14)

- Ах, ты ж, калабрийская нехристь! - воскликнул адмирал Дориа -Ты смотри, ты смотри, что они делают! Ах, ты ж, калабрийская тварь!

На рассвете два флота, идущие на встречу друг другу, встретились в Патрасском заливе возле городка Лепанто. Оба главкома ошиблись в расчетах. Союзный флот блокировал турецкие корабли в Патрасском заливе. Турецкий командующий полагал, что силы союзников стоят на якоре у острова Кефалиния, а сам дон Хуан Австрийский считал, что турки стоят в Лепанто. Берберский авангард первым заметил дозорный отряд Хуана ди Кардона и, когда растаяла утренняя дымка, оба флота предстали друг перед другом во всем боевом величии.
Первыми сцепились центры. Командный флагман Хуана Австрийского Корона въехал в командную галеру османов Султанша по четвертую гребную скамью. Раздался треск ломаемых бревен, предсмертные крики умирающих гребцов, абордажные команды сошлись в рукопашной. Когда солнце поднялось в полуденный зенит, с центром османского флота было все закончено, капудан-дерья Али-паша убит, его голова торжественно водружена на пику. А впрочем, Хуана Австрийского это мало вдохновило: когда кипит море от взрывов, когда схватка в самом разгаре, какое дело флоту Священной лиги, чья голова на пике? Не до того.

Генуэзцу Дориа, правому флангу Лиги противостоял алжирский флот бейлербея, лучшего флотоводца Османской Порты Улуча Али.

- Просигналить: "Следуй за мной!" - скомандовал Дориа ожидавшим приказов офицерам, -- руль на левый борт. Гребцам - темп атаки.

Эскадра Дориа, вытягиваясь в клин, двинулась курсом юго-юго-восток, отрываясь от основных сил христиан в намерении лишить Улуч Али преимущества более широкого фронта.

- Ах, ты ж калабрийская нехристь! - воскликнул адмирал Дориа, - Ты смотри, ты смотри, что они делают! Ах, ты ж калабрийская тварь!

Улуч Али тут же отзеркалил его маневр.

- Ага! Попался Дориа! – с азартом крикнул Улуч Али – В аду с тобой свидимся, но ждать меня ты будешь долго.

Первым осознал, что происходит, Хуан ди Кардона, который шел в хвосте венецианско-генуэзского отряда  и бросился наперерез с своим флотилией из шестнадцати галер.

- О! Иоанниты! Добро пожаловать в ад! Махди, командуй огонь!
- Огонь!
- Алла-а-а!
Залп!
- ...акбар!
Орудия отпрыгивают назад, чуть не разрывая канаты.
- Алла-а-а!
Залп!
- ...акбар!
Белым дымом заволакивает мальтийские галеры.
- Вы хотите ещё? Получайте ещё! 

Стучат турецкие барабаны, задавая гребцам темп атаки.

Отредактировано Махди-челеби (2023-11-27 12:42:51)

Улуч Али не повторял маневр Александра Македонского при Гавгамелах, он только что придумал его сам, развернув эскадру на саверо-запад и намереваясь уйти в прорыв между центром и левым крылом христиан и ударить им в фланг.

Первым осознал, что происходит генерал-капитан мальтийцев командующий сицилийским флотом дон Хуан ди Кардона и бросил свою маленькую мальтийскую флотилию в бой.
- Куда смотрит Дориа? Ты посмотри, что эта калабрийская сволочь делает? Метит нам прямо в брюхо! Проклятый ренегат!

Калабрийская сволочь горела азартом. Ух, как Улуч Али ненавидел мальтийцев! Жар прошлогодней победы над иоаннитами будоражил кровь.
- Кардона! -прокричал в железный рупор алжирский бейлербей -Кардона, я тебе твой собачий хвост по частям рубить буду! Ты слышишь меня? А потом зажарю тебя как кабана на букане. Огонь! Ещё огонь! А теперь командуй атаку! На абордаж!
Мальтийская флотилия утонула в пороховом дыму. Запылали несколько мачт.
Правый борт! Убрать весла! Левый борт -налегай!
Гребцы встают, наваливаются на весла и падают вперед.
-А теперь левый борт -убрать весла! Правый -налегай!

Алжирский флагман повел килем туда-сюда по веслам и бортам мальтийской галеры Латерна, как оса жалом, ломая весла и убивая гребцов -крики, стоны, треск ломаемых весел.
-Давай-давай, ломай им весла!
Треск проломленного борта.
- На абордаж!
- Аллах акбар!
Острый киль Аль Бахт въезжает в Латерну по гребную скамью, топот трех сотен ног по дрожащей абордажной площадке. Рубиловка в страшной давке, тут на качающейся палубе не упасть и не поскользнуться на чьих-то кишках -затопчут.

Улуч Али -паша хохочет, наклонившись и упираясь кулаками в колени.
- Ну что, монахи, съели от ренегата? Кардона! Я твой Какафуэго (говномет исп.) на буксир возьму! А тебя в плен. Я с твоей женой за твой выкуп знаешь, что сделаю? Дельфин! Орхан-бей -на абордаж! Хасан-паша Венециано, огонь по флагману -вон он, красноносый!
Улуч Али давил всей мощью мальтийскую флотилию. Одна пуля на излете впилась ему в шею, спас высокий атласный воротник, прикрывавший псориатическую бляшку и сама бляшка, ороговевшая, как слоновья кожа – алая кровь залила дамасскую кольчугу.

- Паша! Вы ранены! Пойдемте в каюту -я перевяжу вашу рану.
- Пустяки, Махди! Царапина.
Дориа заметил слишком поздно и бросился на выручку Кардоне. Помешал слишком растянутый фронт. Два мощных галеса были слишком тяжеловесны, плелись сзади и были безнадежны.
Маленький флот мальтийцев разбит, четыре галеры взяты на абордаж, Капитана горит, но тут налетает эскадра Дориа. Отчаянная обреченная храбрость Кардоны переломила исход битвы. Флотилия алжирского бейлербея опоздала. Османский флот был разбит.
Улуч Али ринулся в центр, но тут у него на пути возникла дрейфующая потрепанная Капитана. Флагманская мальтийская Капитана только что вышла победителем в схватке с двумя турецкими галерами. Она стояла без хода в отдалении от других кораблей христианского флота, экипаж приводил корабль в порядок. И Улуч Али, обо всем забыв, ринулся на мальтийский флагман.

Четыре турецких галиота по приказу Улудж Али окружили Капитану и открыли по ней огонь, после чего со всех сторон на ее палубу устремились абордажные партии. Силы были неравными и спустя короткое время сопротивление оказывала лишь горстка защитников галеры.

Орхан плечом к плечу со своей командой бился на палубе атакованного им судна. Звон оружия, плеск воды о борт, стоны, крики, божба, проклятия. Все это словно висело в воздухе делая его густым, как желе и давило словно каменная плита. А железистый запах крови перебивал все прочие: и йодистый запах моря, и миазмы немытых тел, и запах гари, неизбежный в подобных условиях. Какой-то гяур, отразив удар, воткнул свой кинжал в плечо пашазаде. Боль обожгла тело подобно укусу гадюки.

- Сдохни, - коротко, как проклятье выплюнул адмирал и молниеносно перехватив ятаган в левую руку, разрубил голову своего обидчика. Бой затухал. Поверженные с одной и с другой стороны устилали палубу как некий адский ковер, угодный лишь владыке ада. Кое где слышались стоны, но они затихали, так как одни отдавали Богу души, других добивали моряки с Дельфина.
Обведя взором палубу, сын Мехмета-паши с удовлетворением заметил, что они не оставили в живых ни одного христианина.

- Машалла, - удовлетворённо прошептал он, привалившись к мачте. Но отдыхать было не время и взяв себя в руки Орхан скомандовал:

- Посмотреть кто у них на веслах! Там могут быть наши братья.

Но на христианской галере не оставалось живых. Гребцы, откинулись в тех позах, в которых их застала смерть, приняли ее от рук своего надсмотрщика, понявшего, что галеру атакуют османы и не желавшего оставлять в живых тех, кого они могут освободить и теперь корабль дрейфовал под управлением мертвецов.

Закат пылал над морем и морские воды то ли отражали лучи заходящего солнца, то ли окрасились от сегодняшней бойни. То там, то здесь дымились догорающие суда обеих флотилий. Пахло горелым деревом, человеческой плотью и порохом.

Но тут Орхан заметил нечто, что заставило его забыть о том, что его сейчас окружало и пристальнее всмотреться вдаль. Он четко увидел, как там, где пылал полностью разбитый центральный фланг, там мачты вражеских кораблей пришли в движение. Они казались чем-то инфернальным. Словно посланники ада, медленно выдвигались прямиком на фоне пылающего огнем моря и закатным солнцем неба.

- Паша, - набрав в грудь воздуху во всю мощь своих легких крикнул реис, сложив руки рупором у рта, - смотрите.

И указал здоровой рукой вперед.

Мы не хотели бы примыкать к стану рассказчиков, которые пытаются набить цену своему повествованию, преувеличивая.

Мы могли бы поведать о том, что Ясмин терзалась от кошмаров, которые ночами мучили юную ее душу.

Что она отказывалась подкрепить свои силы едой.

Однако это было бы неправдой. Ясмин была дочерью своего отца. Она последовала совету лавочницы: взяла несколько книг и жадно проглатывала их. Бережно проводила ладонью по странице, которой, она как она знала, касались пальцы Махди.

С каждой минутой морские волны и усилия гребцов уносили флот все дальше. А ее неопытному сердцу казалось, что с каждым взмахом весел, там, за много морских миль, от нее отделяется и отдаляется часть ее самое. Будто цветущую ветку разломили пополам и половину воткнули в сухую землю, а вторую бросили в море. Однако правда и то, что эта боль еще не успела перерасти в тоскливую безысходность.

Ее дух поддерживала живая память о последней встрече. Губы еще хранили горький мед прощального поцелуя, щеки - жар дыхания, а плечи - тепло обнимающих ее рук.

Безусловно, ее мир перевернулся за короткий срок. Еще какой-то месяц назад она, холодная и чистая, как горный хрусталь, как только что выпавший снег или вода в подземном роднике, существовала, почти не касаясь земных перипетий. О многом позволял ей догадываться ум, живой и острый, многое поведали книги. Однако её нетронутое сердце алмазом лежало в груди. Первое чувство, которого она, вероятно, и вовсе не должна была испытать, напоминало для нее бурную весну в горах: реки, ещё недавно скованные тонким льдом, вышли из берегов.

Она буквально училась заново жить. Воспоминания о прощальной встрече придавали ей мужества и согревали. И для начала, чтобы справиться с острой и свежей болью разлуки, она решительно постаралась приручить время.

Нармин трудно было понять ее задумчивость, а вот с братом Фаридом они друг друга понимали как нельзя лучше. После праздника в доме еврейки Ракель эти двое особенно много времени проводили вместе, когда у младшего пашазаде выдавался досуг от его юношеских дел.

В тот самый день, когда в заливе Патрас творился истинный ад, в Стамбуле никто этого не знал и знать не мог. Город жил обычной жизнью, разве только воздух чуть сгустился в ожидании новостей. О том же жужжали на базарах. В доме Мехмет-паши также продолжала течь жизнь.

- Ясмин, да что с тобой? Пропускаешь ходы, хотя только что сняла мою фигуру.

- Не хочу больше, брат, устала, не хочу, - тонкие золотистые брови нахмурились, сошлись у переносицы, движение белой ладони и фигуры посыпались с доски на подушку.

Слоновая кость стукалась бок и бок с неприятным трескучим звуком.

- Фарид, пойдем лучше в сад, выйдем подышать воздухом вместе.

⁃ На улице дождь, вымокнешь.

⁃ Тогда просто помолчим.

- Не изводи себя. Как только будут новости, мы их узнаем одни из первых. Вернее, если будет битва, а я надеюсь, что она неизбежна, - в серых юношеских глазах блеснул огонь, - мы в самое короткое время услышим о победе. Отец добудет вражеское знамя и кинет к ногам повелителя. И брат Орхан мечтает  о том же. Трофеев на всех хватит.

Девушка не ответила. Только склонила голову ему на плечо и додним взглядом посмотрела на опрокинутые фигурки.

Отредактировано Ясмин-хатун (2023-12-12 19:17:10)