Vive la France: летопись Ренессанса |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Vive la France: летопись Ренессанса » Рукописи не горят » Риск - дело благородное. Май 1577 года, Фонтенбло
Дата и место: май 1577 года, Фонтенбло.
Участники: Генрих де Гиз, Шарль де Коссе, Жанна де Коссе
Краткое описание: Гиз предлагает графу де Коссе неожиданное и ответственное поручение. Согласится ли тот?
Отредактировано Шарль де Коссе (2017-08-10 15:03:46)
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Бывают дни, которые начинаются превосходно. Нынешний как раз из таких. Напряжённая партия с Гизом в мяч окончилась ничьей, но для самолюбия молодого графа этого хватило. С таким противником это почти победа, право, потому как лотарингец сегодня в ударе. Майское небо сияло всеми оттенками лазури. Чище хрусталя и ярче аметиста. Утренний ветер холодил мокрый, взъерошенный затылок Шарля. Тот после игры приказал пажу вылить на себя парочку ведер. Сорочка, которую он переодел, пахла свежестью. Молодой человек улыбнулся солнечному отблеску. Вон, метнулся через юную листву и скакнул по дороге как напуганный заяц. Черт возьми, как же все-таки хорошо жить на этом свете!
- Монсеньор, а ведь последнее очко могло остаться за Вами, пары дюймов не хватило. Но на нет и суда нет. Это была достойная битва. Однако учтите, что я твердо намерен в следующий раз довести дело до конца и отыграться, - Коссе задорно тряхнул темноволосой головой.
На ходу он попытался застегнуть крючок от колета, но этот блестящий мерзавец выскользнул из пальцев. Пришлось изловчиться, чтобы зацепить как полагается.
Пажи семенили сзади с полотенцами через плечо, а в руках держали шляпы и перевязи своих господ.
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Гиз пригладил мокрые волосы черепаховым гребнем, поданным одним из пажей. Его светлая непокорная шевелюра была сейчас столь же мокрой, как и у собеседника. Неудивительно, герцог тоже предпочел с помощью пажа окатить разгоряченный торс водой из бочки, а не удовольствовался влажным полотенцем. Неплохо поразмялись. Лоррейн чувствовал буквально каждой мышцей, как взбодрила его эта утренняя тренировка.
На замечание сокольничьего он фыркнул, как молодой, норовистый жеребчик.
- Могло. Но не досталось. Что ж, нельзя всегда выигрывать даже в мелочах.
Герцог застегнул темно-бордовый бархатный колет, вышитый гранатовыми цветами, и жестом отослал пажей.
- Мне нужно с вами поговорить, пройдемся немного, - обратился он к сыну маршала. Ничего предосудительного: двое молодых дворян обсуждают минувшую игру или сокольничий дает советы по выноске новой птицы.
Песок, которым были посыпаны дорожки парка, приятно шелестел под бархатными сапогами. Солнце пригревало уже совсем по-летнему и большие лохматые шмели монотонно гудели в цветах вдоль дорожек.
Так неспешно собеседники дошли до розария. Пышные кусты служили предметом особой гордости и заботы местного садовника. Некоторые уже были усыпаны бутонами и даже раскрывшимися цветами. Меченый огляделся. Дорожки сейчас были пусты, здесь им никто не помешает. Можно чувствовать себя свободно.
- У меня к Вам откровенный, но очень важный для меня вопрос, граф, - тихо заговорил глава лотарингского дома, - на что Вы готовы ради меня?
Герцог устремил пристальный, проницательный взгляд в глаза своего верного стороника.
Отредактировано Генрих де Гиз (2017-08-03 19:14:09)
Что за дьявольщина? Коссе показалось, что стальной взгляд лотарингца пронизывает его насквозь, как клинок. Будто читает каждую мысль. По позвоночнику побежали мурашки. Да, такие глаза могут пришпилить так, что не сойдешь с места и он прекрасно умеет этим пользоваться.
- Однако, монсеньор, - усмехнулся сын маршала уголком рта.
- Мнится мне, такие вопросы обычно означают одно: готов ли рискнуть ради Вас головой? Вы ведь это хотите меня спросить?
Он наполнил лёгкие весенним воздухом, вспомнил первую улыбку дочери, улыбнулся этому воспоминанию и коротко, уверенно, совершенно спокойно ответил:
- Да.
Отредактировано Шарль де Коссе (2017-08-03 21:32:20)
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Королева Маргарита любила цветы…
Генрих де Гиз ошибся, выбрав местом переговоров с сыном маршала королевский розарий. В то утро они были там не одни, а вместе с ними в розарии находился человек, которого этот разговор крайне взволновал, и который был крайне заинтересован судьбой одного из переговорщиков.
Жанна закусила губу до крови. Она не хотела подслушивать чужой разговор и собиралась незаметно улизнуть из розария, но, услышав голос брата, передумала и затаилась. Если это дело касается его, то оно напрямую касается и ее, а потому лучше узнать секрет брата раньше, ведь тогда она еще сможет ему помочь.
Королева Маргарита любила цветы. И этим утром она послала одну из своих фрейлин в сад за розами. Девушка с готовностью отправилась выполнять королевское поручение. Она выбрала самые красивые розы, как вдруг ее уединение было неожиданно нарушено…
Жанна помрачнела.
Брат готов рискнуть своей жизнью, но ради чего? Он что, забыл судьбу Ла Моля и Коконнаса? Бедная наша матушка! Ах, какой же ты болван, братец! – молоденькая фрейлина королевы стояла, прижимая букет роз к себе, а по ее щеке катилась одинокая слезинка.
По губам Лоррейна скользнула удовлетворенная улыбка.
- Но эта моя просьба может быть не только опасной, она заставит вас сейчас отбыть из Парижа на месяц, - чуть прищурил герцог холодные как февральские льдинки тёмно-серые глаза.
- Вы ведь сможете сейчас исхлопотать отпуск? Ну, скажем, по поводу застарелого ранения...
Глава лотаринского дома многозначительно посмотрел на графа де Коссе. Оба собеседника понимали, что поручение было для сокольничьего весьма сложным. Начиная с того, что король с явным неудовольствием обходился бы всё это время без одного из любимых своих развлечений - соколиной охоты - и кончая тем, что авантюра могла оставить род Коссе-Бриссаков без наследника мужского пола, если вдруг последний из представителей этого славного рода сложит голову где-то не доезжая Лиона. И все-таки герцог не сомневался в своём выборе. Он отлично знал, что Коссе справится с поручением как никто другой. Отправив графа с братом в Авиньон, Анри мог быть спокоен за исход дела, словно это он сам скакал бок о бок с Луи.
Такой человек, как герцог Гиз, не склонен к преувеличениям. Скорее, наоборот. Именно поэтому Коссе с самого начала разговора четко понимал, на что соглашается. Слово "опасное" по отношению к неозвученному еще поручению только подвело черту. В устах потомка Борджиа оно означало "очень опасное".
- Я добьюсь этого отпуска, монсеньор, - так же спокойно и без колебаний произнёс молодой граф, - месяц - приличный срок, но повод я найду.
Предвкушение горячило кровь, как крепкое вино или предстоящая охота. Бриссак не был безумцем, не был и авантюристом, который головой вперед добровольно бросается в огонь при каждом удобном случае. Он просто был молод. Жизненные силы кипели в нем, бурлили, подобно водопаду, а без риска разве возможно ощущать себя по-настоящему живым? Опасность его минует, в этом он был больше чем уверен. Судьба к нему благосклонна. Причем эта самоуверенность не шла вразрез с ответственностью. Ради тех, кого он любит, он и жил и действовал.
Одно его слегка смущало: при дворе за месяц может произойти столько событий, что не нагонишь и за полгода. Впрочем, для опытного куртизана это решаемо и летний сезон играл им на руку.
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Взгляд герцога немного потеплел. Он не ошибся в Коссе. Этот человек уже неоднократно доказывал, что он верный его соратник. Доказал и на сей раз. В этот миг за кустами что-то чуть заметно прошелестело.
- Ветер или одна из мелких собачек, которых ввёл в моду Валуа, - пронеслось в голове у Гиза.
Действительно, всякая дама считала для себя необходимым иметь при себе такое тяфкающее существо. Многие из этих мелких созданий были избалованы донельзя и обладали дурным нравом, так что при дворе периодически страдал то подол, то чья-либо голень.
- Что ж - мы уяснили главное, - потомок Людовика XII чуть улыбнулся тонкими губами, - а подробности я расскажу вам сегодня вечером. В Отель-де-Гиз у стен ушей нет, ручаюсь, - хохотнул Меченый и увлек своего собеседника прочь от розария.
Отредактировано Генрих де Гиз (2017-08-05 11:47:50)
Послышались удаляющиеся шаги, Жанна могла выйти из своего укрытия. То, что она услышала, ей определенно не понравилось. А еще больше ее пугала готовность и беззаботность, с которой ее глупец-братец пообещал рискнуть своей головой! Она не узнавала его и эта перемена, случившаяся с братом, тревожила, вызывая самые страшные опасения. И вполне естественно в темноволосой головке молодой графини родился следующий вопрос: как уберечь брата? Пойти и во всем ему сознаться? Попросить отказаться от слова, данного де Гизу? Нет, это было плохим решением. Он не только не прислушается к ее словам, но, пожалуй, и выбранит сестру за самовольство. Может, стоит посоветоваться? Взгляд девушки упал на букет роз, который она держала в руках, и воображение любезно нарисовало приветливое лицо королевы Наваррской. Идеальная кандидатура. Но подумав с минуту другую, графиня отвергла и этот вариант. В конце концов, у нее есть только предположения. Высказать их, не имея достаточно оснований, значит выставить себя и Ее Величество в глупом свете. Нет, в этом деле Маргарита не помощник, как и матушка, который и вовсе не следует знать, что ее сын замешан в чем-то предосудительном.
Как быть? Жанна хитро улыбнулась. Кажется, она нашла решение. Ведь Шарль не может уехать, не попрощавшись с ней. Она уступит ему право первому начать этот серьезный разговор, а потом, да Бог мой, потом она приложит все усилия к тому, чтобы главный сокольничий отказался от дурной затеи….
А пока следовало вернуться к своим прямым обязанностям и отнести в покои Маргариты так полюбившиеся ей розы.
День отъезда приближался. Для того, чтобы испросить разрешения короля, Шарль выбрал наилучшее время, то есть такое, когда государь изволит пребывать в соответственном настроении. Повод оказался достойный: ощенилась любимая королевская сука, а король, как известно, очень любил собак. Весь помет оказался крепким и здоровым, Генрих лично проверил и остался в восторге, велев разместить семейство в своей опочивальне. Весь день он дарил улыбки окружающим, в том числе королеве и выказал желание пообедать с нею. Луиза де Водемон была на седьмом небе от счастья и тоже светилась. В такой-то благостной атмосфере сокольничий и обратился со своей просьбой о небольшом отпуске, дабы заняться старой раной по рекомендации лекаря. Изложил он просьбу столь почтительно и вложил столько здравого смысла и риторического искусства, что монарх дал свое согласие и пожелал здоровья и удачи.
- Вы не представляете, сир, как мне понадобится и то и другое, - подумал молодой человек, забирая подписанное прошение.
Оставалось поставить в известность семейство. Вот она, оборотная сторона медали, когда речь о семейном очаге. Холостяк свободен как птица.
- Месяц?! Целый месяц?.. - лицо мадам де Бриссак вытянулось. Гроза еще не разразилась, но уже хорошо угадывались зарницы. По известным признакам Шарль предполагал, что гроза эта будет довольно бурной. Он ведь сказал лишь, что едет по королевскому поручению, делу государственной важности и ради их будущего не имеет права выдать подробностей ни единому человеку, даже ей. С обидой пришлось бороться долго и всеми возможными для влюбленного средствами. Почему женщины так любопытны? И все-таки приятно, черт побери, когда тебя ожидают дома с нетерпением. Это того стоит.
На следующее утро в большой замковой часовне служили утреннюю мессу, где, разумеется, собрался весь двор. Выходя из часовни и осенив себя крестным знамением, молодой граф подал святую воду сестре и когда они сходили по мраморным ступеням, заметил вскользь:
- Жанна, мне нужно будет уехать на какое-то время. Надеюсь, драгоценная моя сестрица, - блеснул он лукавым взглядом, - за это время не приключится ничего такого, чтобы я срочно понадобился. Иначе безотлагательным делам придется обождать. Ну, скажем, с месяцок. Раньше я никак не обернусь.
Шляпу Шарль покамест вертел в руках, ибо в храме, как и положено доброму католику, находился с непокрытой головой.
Отредактировано Шарль де Коссе (2017-08-10 14:25:31)
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Провидение не вмешалось в человеческий замысел и Шарлю удалось испросить отпуск у Его Величества. И не то, чтобы Жанна сетовала на судьбу, но в данных обстоятельствах вмешательство Всевышнего ей бы не повредило. Мадам де Бриссак, хоть и не была обрадована вестью о предстоящей поездке сына, изменить ничего не могла.
Пусть договориться с Господом на этот раз не получилось, молодая графиня, все еще не теряла надежды расстроить планы старшего брата и отложить его отъезд, а еще лучше и вовсе отменить его.
Все время ожидания решающего разговора с братом она провела как на иголках. Юным барышням, когда они владеют тайной, крайне сложно удержаться, чтобы не поделиться своим сокровенным знанием хоть с одной живой душой. Жанне было нелегко, но она все еще свято хранила секрет старшего брата.
И вот решающий момент настал. Утром. После мессы, сходя по ступеням часовни, Шарль между делом заговорил о предстоящем отъезде. Что же, теперь ее выход.
Довольно трудно изобразить удивленный вид, когда на самом деле ты обо всем уже знаешь. Ну ничего, Жанне все равно придется освоить актерское мастерство, при дворе без этого никак. Правда, играть перед братом ей не нравилось, но другого выхода не было и она постаралась. Благо, живая мимика была ей дана от рождения, а дар актрисы заложен в каждой женщине, нужно только его откопать.
- Целый месяц! – она удивленно охнула, - это же так долго!
Неожиданно Шарль облегчил ей задачу, ведь пообещать, что за время его отсутствия ничего не случиться, она не могла.
- Месяц, - с нажимом повторила Жанна, - это слишком большой срок, братец. Я не хочу тебя обманывать и не могу ручаться, что за время твоего отсутствия не произойдет ничего стоящего твоего внимания, - бесхитростно созналась мадемуазель де Бриссак и встревоженно посмотрела на брата.
Она не лукавила. За месяц при дворе Его Величества, чье настроение меняется подобно ветру, могло произойти все. Пусть Жанна и состоит в свите королевы Наваррской, но и та все же вынуждена подчиняться своему венценосному брату.
- Такая уж необходимость ехать? – притворно скрывая волнение, спросила молодая графиня.
- Да, это совершенно необходимо, Жанна, - кивнул молодой человек, - я еду не для моего удовольствия, а ради будущего нашего дома. Ты всю соль потом поймешь. А если что-то произойдет, то у тебя всегда есть возможность посоветоваться с матушкой и обратиться к Мадам. Я перед отъездом непременно лично поручу тебя заботам Ее Величества Маргариты. Она благоволит к нашему семейству и поможет разрешить любую ситуацию, если это будет в ее силах. И все-таки я рассчитываю, что за этот месяц небо на землю не рухнет, все-таки месяц это не год, - улыбнулся сокольничий, - пролетит и не заметишь. Не успеем попрощаться, как я уже вернусь.
- Кроме того, - сказал он, - у тебя целый сонм возможных защитников. Во-первых, все Клермоны, они одни уже стоят роты. А вдобавок не стоит забывать о моих близких друзьях. Они в мое отсутствие обеспечат тебе братскую заботу, стоит лишь попросить. Для них моя сестра все равно что собственная. Если понадобится, они и шпагу за тебя обнажат. Что Антраге, что Ливаро, что Рибейрак, к любому из них ты можешь обратиться. Коли возникнет надобность, они будут в твоем распоряжении, так что, можно сказать, ты почти лейтенант в юбке.
Шляпа все еще была у Шарля в руках. В подтверждение своих слов он легким движением шутливо водрузил ее на темноволосую головку сестрицы и рассмеялся - так забавно выглядела мадемуазель де Бриссак в сем мужском широкополом головном уборе.
Граф абсолютно спокойно назвал имена известных гизаров, ибо не было ровно ничего предосудительного в подобных отношениях молодых людей. Такая дружба между представителями различных партий ни к чему не обязывала в политическом смысле и не могла никого скомпрометировать, тем более что в куртуазных традициях Его Светлость герцог де Гиз был кузеном и вернейшим слугой короля.
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Шарль принялся горячо объяснять сестре необходимость его отъезда, сочтя ее опасения причудами неопытной души, на которых не стоит заострять внимание. Он постарался обернуть все в шутливый разговор, но со своего пути не сбился, легко и быстро обходя все вопросы, предложенные ему Жанной.
«Упрямый лис!» - молодая графиня мысленно обругала королевского сокольничего. Жанна начинала сердиться. А он, как ни в чем не бывало, продолжал сыпать именами потенциальных защитников, так что у мадемуазель де Бриссак закружилась голова. Граф улыбался и шутил, как и всегда в ее присутствии, только теперь в нем она различала нечто потаенное, ускользавшее ранее от ее внимания, или ей только казалось?
Жанна впервые жизни сердилась на брата, и это незнакомое ей до сей поры чувство тяготило и обжигало. Раньше она, не задумываясь, поверила бы ему, а теперь ищет подвох в словах родного брата! И это ей решительно не нравилось. Не нравилось устроенное и разыгрываемое друг перед другом лицедейство. И беседа с родным братом, точно с незнакомцем. Да, совсем не так она представляла себе этот разговор. Видимо, пришла пора сбросить маски и играть в открытую.
Жанна сорвала с головы шляпу, шутливо водруженную братом, и теперь теребила ее в руках.
- Хватит! Едешь по поручению Гиза! – в сердцах бросила она свое обвинение.
Молодой человек переменился в лице. Серые глаза потемнели и затуманились беспокойством. Невольно он оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что никто Жанну не слышал. Потом взял сестру за руку и повлек прочь от людей, но при этом старательно контролировал свои силы. У женщин на удивление хрупкие пальцы. Едва сожмешь, и не думаешь причинить боль, а они уже побелели. От кого граф никак не ожидал подобного сюрприза, так это от нее. Его маленькая сестрица, юный ангел с таким невинным лицом и серебристым высоким голосом, еще недавно ребенок, преподнесла сюрприз, какого ожидать он никак не мог. В один миг все планы оказались под угрозой срыва. Жанне известно о предприятии, а ведь посвященных в эту тайну по пальцам можно пересчитать. Кто еще в курсе?
- А ну-ка идем.
Вскоре оба оказались возле небольшого искусственного водоема, прудика, в котором плескались карпы, безмятежно поблескивая серебристыми спинами. Придворные обожали их кормить, но сейчас никого поблизости не было.
- Что ты знаешь и откуда? - коротко спросил сокольничий, заглядывая в глаза сестры, - Расскажи мне все до мелочей. Это важно, Жанна. Очень важно. Я обещаю, я не стану тебя бранить.
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Стоило только словам признания слететь с языка и беспечность графа как рукой сняло. Ему стало не до веселья. Жанна догадывалась, что брат не будет в восторге от ее познаний, столь неуместных в данном случае. Неприятное открытие, которое ставило под удар миссию, возложенную на него герцогом де Гизом. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что больше ничьи уши не были посвящены в тайну м-ль де Бриссак, он увлек сестру за собой, на всякий случай подальше от чужих глаз.
Жанна все еще дулась на Шарля, за то, что он ввязался в рисковую авантюру, но не он, а она должна держать перед ним ответ. Ее щеки заалели, а карие глаза и без того темные, потемнели еще больше, выдавая ее недовольство и напряжение от предстоящих объяснений. Она была как тугая натянутая тетива - одно неосторожное движение и стрела сорвется в поиске цели.
- Я была в саду по поручению королевы Маргариты и стала свидетельницей вашей беседы с герцогом де Гизом. Неужели ты не понимаешь, во что ввязываешься, Шарль?! Это опасное предприятие может стоить тебе головы! Ради чего ты готов рисковать нашими жизнями? - разразилась гневной тирадой Жанна.
Бриссак должен был почувствовать облегчение. Не от кого-то узнала, а подслушала, сама. Значит, никто другой пока не знает. Однако его накрыло волной липкого страха, так что он заметно побледнел. Он испугался не за себя. За сестру.
- Жанна, ради всего святого! - сорвалось с губ восклицание, причем голос сокольничьего заметно дрогнул, а ладони обхватили лицо невольной авантюристки, - Слава Богу, что один из участников - я! В Лувре ежедневно происходит столько тайных встреч самого разного толка, у которых не должно быть свидетелей! Ты хоть знаешь, на что готовы иные мерзавцы, чтобы избавиться от свидетеля?! Ты понимаешь? Люди жестоки. Абсолютно безжалостны и беспринципны. Такое хрупкое создание, как ты, просто раздавят и не заметят! Делай что хочешь, но такая ситуация не должна повториться. Не допускай, чтобы ты оказалась в ненужное время в ненужном месте. Предпочитай людные места безлюдным, ходи в чьей-либо компании, пой какую-нибудь из этих модных глупых песенок, да погромче, пока срезаешь свои розы, чтобы спугнуть шушукальщиков и шептунов, или ускользай сразу и как можно более незаметно. Сразу, даже если любопытство подзуживает остаться.
Шарль любил сестру всем своим существом. Он готов был спустить ей любую шалость и своими руками прикончить любого, кто заставит ее пролить хоть слезинку. Эта маленькая стрекоза была его частью, его кровью. Ему так хотелось, чтобы Жанна как можно дольше оставалась по-детски беззаботной. Его прямым долгом и желанием его сердца было защищать ее, оберегать от грязи, от опасности, от всего, что могло омрачить ее юную душу и стереть улыбку с лица. И да, черт возьми, будь это любая другая девица, он не колеблясь доложил бы Меченому о досадной ситуации, доставил создание за шкирку пред светлые очи герцога и предоставил ему решать, что делать с такой живой помехой. Но сейчас его больше мучило не то, что план под угрозой срыва. Он боялся за сестру. Впервые в жизни.
Сокольничий приложил палец к ее теплым губам.
- А теперь послушай меня очень внимательно. Все не совсем так, как тебе показалось. Дело почти не опасное, просто ответственное, вот и все. Герцогу, как любому сильному мира, нравится, когда выражают готовность на риск. Это чешет его самолюбие. Поэтому он так и выразился, сильно преувеличил. А я ответил то, что он хотел услышать. Ясно тебе? Так что успокойся. Со мной все будет прекрасно. Я скоро вернусь живой и здоровый. Но только здесь и сейчас ты должна поклясться мне памятью нашего отца и брата, что ты не скажешь ни единого слова о том, что ты слышала, ни одной живой душе. Дело принимает серьезный оборот. Если ты меня любишь, если дорожишь, ни полслова. Просто забудь о том, что видела и слышала.
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Нет, не такой реакции Жанна ждала от разоблачения, в котором был замешан Шарль. Прямодушная откровенность сестры порядком его взволновала, лицо его побелело, но никакого раскаяния, отказа от намеченных планов не было и в помине.
Главный сокольничий не стал бранить свою любопытную сестру, а постарался втолковать ей, что к чему. В этот момент вся ее злость и обида растаяли как лед весной. И почему она решила, что после ее откровения он бросит все и передумает? Ведь поменяйся бы они местами, Жанна сама скорее всего поступила бы как граф де Бриссак. Но поняла она это только что, а может, просто раньше у нее не хватало духу признаться в этом даже самой себе? «Как же глупо я поступила!» - ругала себя Жанна. И теперь она чувствовала себя виноватой, оказавшись не в том месте и не в то время. Она смотрела как провинившийся, нашкодивший котенок.
Что касается графа де Бриссак, то он уже сумел взять себя в руки и теперь требовал от сестры и дальше хранить его секрет, ни с кем не обмениваясь ни словом, ни намеком, о том злополучном разговоре, невольной свидетельницей которому она стала. И дабы окончательно убедить сестру в серьезности своей просьбы, попросил поклясться памятью отца и брата.
Клятва – всему придает весомость и любое, даже пустяковое, дело превращает в значительное и важное, наделяет знание сакральным смыслом, доступным только избранным, объединяет невидимой нитью, людей, дающих обеты.
- Ясно – тихим эхом отозвалась девушка. Клянусь памятью отца и брата, что не скажу ни единой душе о том, что видела и слышала утром в саду.
Голос ее дрожал, выдавая волнение.
Отредактировано Маргарита де Валуа (2018-01-07 10:28:13)
Коссе удовлетворенно кивнул, услышав от сестры слова клятвы.
- Ни единой живой душе и никогда, - еще раз повторил он, - и боюсь, это будет не так просто. Для начала тебе придется продержаться все время, пока меня не будет. И матери и жене я объясню свое отсутствие каким-нибудь королевским поручением. Из всего нашего семейства правда будет известна лишь тебе одной. Я не знаю, каким образом ты этого добьешься, но когда зайдет обо мне разговор, ты не должна показать, что знаешь больше остальных. Будешь прятать глаза, краснеть и ерзать - мать начнет к тебе присматриваться и задавать вопросы, а это ни к чему. В случае необходимости... - он на короткое время задумался, но сразу нашелся, - скажи, что мы с тобой перед отъездом слегка повздорили из-за какой-то ерунды, не успели как следует помириться. Поэтому ты волнуешься, ждешь моего возвращения и предпочла бы, чтобы поручения давали поближе. Это должно ее удовлетворить. С Рене нужно быть еще осторожнее, она чертовски проницательна, а волноваться сейчас лекари ей категорически запретили, ты знаешь. Это может ей навредить. Я ее успокою, и таковой она и должна оставаться. И, конечно, мое возвращение ничего не меняет. Для всех я уезжал по приказу государя. Я рассчитываю на тебя, как на своего друга, Жанна, - граф заглянул в глаза сестры и сжал в своих руках ее маленькие ладони.
Сокол рвется из рук чужих: жить в неволе ему — не след.
Если с соколом муж не схож, он и Богу служить не гож —
Муж ли тот, у кого хорош лишь в очах его ясный свет?
Вот так из обличительницы Жанна превратилась в союзницу. Да, мир изменчив, и порой самым непредсказуемым образом. И если уж не можешь изменить ситуацию, то следует постараться извлечь пользу из сложившегося положения.
Графиня де Бриссак утешала себя именно этим. Ей как фрейлине будут полезны навыки притворства, сдержанности и умения молчать, даже в той ситуации, когда так и тянет пустить в ход острый язычок и обсудить с подругами последние новости.
Шарль, на всякий случай, еще раз предостерег сестру о возможных последствиях, научил, что следует отвечать родным, если те что-то заподозрят или если поведение Жанны во время отсутствия Шарля вдруг вызовет у них вопросы.
Хранить чужие секреты – высшее искусство. Она чувствовала себя так, будто только что прошла обряд инициации. Она единственная посвящена в тайну. И это неожиданное откровение для девушки было в диковинку, волнительное чувство, но пугающе соблазнительное.
- Нелегкую задачку, ты мне задал братец – шутливо попеняла она, желая оставить в прошлом этот разговор и более к нему не возвращаться. - Никому и никогда – это долгий срок, но я постараюсь справиться.
Эпизод завершен
Вы здесь » Vive la France: летопись Ренессанса » Рукописи не горят » Риск - дело благородное. Май 1577 года, Фонтенбло
