- Риск хорош, когда оправдан, - уверенно отвечал сеньор де Торе. После стольких дней пути даже простая вилланская изба с хорошо протопленным очагом может показаться райским пристанищем, но поблизости, как назло, не было ни одной деревни. Да и времени дремать у очага не было, войска Гиза почти наступали им на пятки, стремясь навязать преждевременное столкновение. Дубрава, через которую не так давно пробирался отряд, казалась сеньору де Торе тем сказочным лесом, в котором сгинули многие не менее сказочные рыцари. Во всяком случае, продирались через чащобу они так, как не всякая муха через паутину.

- А сейчас он оправдан как никогда, - продолжил младший сын коннетабля, - И я верю, что Господь за нас. И чтобы сохранить наших людей, мы будем скрываться.

В свои тридцать он был уже опытным полководцем и отлично знал - сберечь людей - это почти победить.

- Господь устлал наш путь лесами, - усмехнулся молодой человек, чуть прищурившись, - И черт бы меня побрал, если не с тем дальним прицелом, что когда-нибудь они укроют нашу армию.

Однако лесистые холмы остались позади и сейчас их путь лежал через равнинную часть Шампани. Монморанси обвел глазами бесконечную равнину с растущими вдоль дороги кустами боярышника, осыпанного рубиновыми ягодами. Так протестантская армия шла и шла, день сменял ночь. Ночевали в чистом поле, игнорируя редкие деревеньки с соломенными крышами, попадавшиеся на пути. Привалы были кратки, а переходы длинны и утомительны. Ночевали в чистом поле. Однако боевой дух как протестантов, так и наемников не мог сломить даже нудный серый дождь, зарядивший на сутки. Переправа через Эну прошла почти удачно, если не считать, что слегка подмокли провиант и небольшая часть пороха из-за неудачно выбранного брода.

Отредактировано Гийом де Монморанси (2016-10-26 22:52:14)

Кто сказал, что кентавров не бывает и старина Гомер - враль или, как бы это помягче, фантазер? Умные были люди древние греки, потому что иногда у Келюса возникал вопрос к самому себе: а он вообще отделяется от лошади или прирос? Столько дней беспрерывного походного пути на лошади это когда твой зад плоский, как щит или сковорода. Это когда перед ночевкой у тебя ноги колесом и еще какое-то время так и остаются. Это когда запах конского пота и навоза становится привычнее, чем запах собственной кожи. Это когда ты не обращаешь внимания, закрываются твои глаза или нет, а приучаешься спать верхом и в это время не клониться к гриве, а сидеть прямо. Это когда ты засыпаешь одинаково крепко независимо от того, что у тебя под спиной - камни, земля или листва. Листва это хорошо, это мягко и удобно. А солонина, оказывается, вкусная штука, когда попадается на зубах, особенно если похлебка действительно горячая. Только вот треклятый дождь шел уже несколько часов кряду и седло давно уже было скользким. И еще есть плюсы: не нужно шагать, утопая в грязи.

- Интересно, - думал молодой человек, - если сейчас меня хорошенько выжать, сколько воды всего окажется в одежде, шляпе, волосах и сапогах? Можно ею наполнить бочку? Прозакладую что угодно - можно. И еще, - глядя на идеально ровную спину герцога, - лотарингцы сделаны из крови и плоти или все-таки нет?

Нет, не нужно думать, что все было так уж плохо. Когда ты только начинаешь жить, многое воспринимается иначе. Когда очень хочется показать этому миру, каков ты есть, то подобный поход это очередное приключение, из тех что формируют твое тело и душу. И потом, бок о бок ехал Шомберг, с которым они прошли уже, кажется, огонь и воду. Ла-Рошель, Польша, Венеция, воцарение Генриха на французском престоле.

Голос Гиза вывел молодого де Леви из задумчивости. Лагерь! Долгожданное слово вызвало на его мокром лице оживление и улыбку, а мысль, что можно будет просушиться, воодушевляла больше, чем новобрачного перед первой ночью воодушевляет предвкушение белого тела его невесты. Костер! Горячий ужин! Палатки! Черт подери, жизнь прекрасна!

Фраза, которая последовала далее, слегка его отрезвила. Можно было смолчать и не высовываться сейчас. Однако во-первых, если останешься незамеченным, то нет ровно никакого смысла в том, чтобы мокнуть здесь, гоняясь за гугенотами. Можно было остаться в Париже с тем же успехом. Это все равно как избегать зверя, отправившись на охоту или трезвеннику идти в винный погреб. Во-вторых, так или иначе на тебя падет случайный выбор в любой из таких разов. Значит, что? Значит, сцепим зубы и завершим этот день, как требуется, а в следующий раз отправится кто-то еще.

- Монсеньор, двое есть, - отозвался он и за немца тоже по понятным причинам.

Отредактировано Жак де Леви (2017-03-02 23:28:02)

Война - источник правды. Грубый, уродливый, но абсолютно честный. Да-да, нет-нет и никаких изворотов. Либо ты, либо тебя. Сразу видно, чего ты стоишь. Здесь все равны, здесь нет титулов, нет фаворитов, а положения только два: подчиненные, которые обязаны исполнять приказ, и командир, который обязан выполнять поставленную перед ним задачу и одновременно как можно больше жизней своих людей сохранить. Гиз поднял бровь в сторону Шомберга.

- Не горячитесь. В данном случае восьмерых достаточно, - коротко ответил герцог с полуулыбкой и таким острым взглядом в глаза саксонцу, который научил бы юного выскочку чувству субординации и притушил желание давать командующему армией стратегические советы, притом столь громогласно и при всех. Это чревато.

Если на берегах чисто, то восьми пар глаз довольно, чтобы в этом убедиться. Если нет, лишних полтора десятка человек не спасут ситуации, напротив, сделают отряд более заметным, что затруднит возможность рассыпаться и повысит вероятность попасть в передрягу. Как уже было сказано выше, армия Гиза шла напрямик, а Торе и Конде пришлось увиливать. Однако, черт подери, если бы можно было сказать точно! Оставалось ждать. Гиз хорошо знал эти места. Нет более удобного места для переправы. Не существует. Пришлось разочаровать молодого немца, который, видимо, надеялся, что ему прикажут в случае, если он ненароком наткнется на вражескую армию, броситься с оружием наперевес, быстренько с ней разобраться и сообщить об успехах. Во всяком случае, казалось, такой приказ нисколько не удивил бы пылкого мальчишку.

- Или?.. Нет, месье. Только разведка. Задача отряда будет осмотреть окрестности и немедленно возвращаться с докладом. Коль Вы так неистовы, то в таком случае возьмите на себя командование и за успех предприятия спрашивать буду лично с Вас. Надеюсь, я выразился предельно ясно.

Да, по предварительным расчетам время еще было, а потому отправлять своих лейтенантов в эту разведку Гиз счел вовсе не рациональным. Пусть юнцы, еще не успевшие приобрести чин, проветрят головы и проявляют себя. Это будет им полезно, тем более что небольшой военный опыт у этих двоих уже был.

Отредактировано Маргарита де Валуа (2017-03-13 20:16:53)

В деревню въезжали в молчании. Только кони негромко отфыркивались, чавкая копытами по уличной грязи, да шипели чадящие факелы в руках пистольеров. Чёрное ночное небо сыпало холодную водяную пыль.
- Почивают добропорядочные христиане, - проговорил Шомберг - Ни звука, ни огня. А неплохо было бы раздобыть тут пару фонарей. Под этим чёртовым дождём от факелов мало проку.
Словно ему в ответ не слишком далеко впереди показались несколько крошечных огоньков. Барон поднял руку, делая отряду знак остановиться. Огни, мелькая и подрагивая, медленно приближались. Два... Нет, три. Судя по высоте над землёй - всадники. Послышался приглушённый топот копыт. В темноте, вглядываясь сквозь изморось, сложно быть уверенным, но...
- С полдюжины конных, - понизив голос хрипло сказал Жорж и усмехнулся, - Меня разбирает любопытство - кого это ещё прельстило сомнительное удовольствие прогуливаться здесь в такой час и в такую погоду. Сдаётся мне, это наши долгожданные приятели-еретики... Пожалуй, невежливо будет не поприветствовать этих господ, не правда ли, граф?
И добавил чуть громче, для всех:
- Приказываю: по моему знаку, как только возможно быстро и тихо. Белым оружием. Тем паче порох мог и отсыреть... За мной, друзья! Gott mit uns!  Вороной Шомберга тряхнул головой, зазвенел уздечкой и двинулся первым.
Огоньки на противоположном конце улицы тоже остановились на минуту, а затем снова стали приближаться. Передний всадник, которого уже можно было довольно отчётливо рассмотреть, громко и радостно сказал по-немецки:
- Это вы, господин ротмистр! Слава богу! Мы тут едва не заблудились, чёрт это всё дери!
Выговор был родной, саксонский. Шомберг плотоядно осклабился в темноте, положив руку на рукоять рейтшверта, и ответил:
- Да, это мы, кто ж ещё! Всё в порядке!
Противники сблизились...

Отредактировано Жорж де Шомберг (2017-03-13 00:01:50)

Подпись автора

Что до меня, то я немец, пусть грубый, тупой, но прямой.

- Их пятеро против восьмерых... кхм... семерых, - прошипел Шомберг в ответ Келюсу, - и они приняли нас за своих. Им конец. ПодарИте мне моего собеседника, граф, а себе выберите любого по вкусу и желанию...
Отказываться от своего скороспелого плана он не желал. Да, впрочем, теперь и поздно. Отряды съехались так близко, что до олухов уже можно было дотянуться шпагой. В последнее мгновение барон напрягся, по телу пробежала дрожь. Капрал рейтар поднял фонарь, узрел физиономию  своего vis-а-vis, и ему подумалось, что это вовсе не господин ротмистр фон Нидерклаузиц. Ещё успело подуматься, что это как-то неправильно и нехорошо. Он даже открыл было рот, да вот закричать ему не  пришлось.
- Бей!!! - первым выкрикнул Шомберг, выхватывая из ножен меч, навершие которого тут же влетело в лоб капрала, окончательно прервав его суматошные размышления. Фонарь полетел в одну сторону, его носитель - в другую.
Вокруг в полумраке свистнуло, лязгнуло, всхрапнули, столкнувшись, кони, кто-то громко и сипло выдохнул, кто-то дёрнулся в грязи под копытами.
Один из пистольеров ловко подхватил прямо на лету фонарь из руки кого-то из новопреставленных рейтар и осветил финал батальной сцены...

Отредактировано Жорж де Шомберг (2017-03-15 17:10:49)

Подпись автора

Что до меня, то я немец, пусть грубый, тупой, но прямой.

"ЗАСАДА?!" - пролетела в мозгу Шомберга паническая мысль .
Его люди выхватывали пистолеты, разворачивая коней на звук пальбы. Но за одиноким выстрелом не последовало залпа.
- Scheisse!!! Какая сволочь стреляла?!!! - закричал Жорж, озираясь в недоумении.
- Вон там была вспышка, месье, - один из всадников указал окровавленным клинком туда, где между ставней рассеивалось облако порохового дыма.
- Не стрелять! Гасите фонари! Укрыться между домами! - судорожно командовал Шомберг, пытаясь сообразить, какого дьявола вообще происходит. Миленькое дело - напороться на засаду и лечь тут всем, в этой деревне. Браво! Хорош командир! Но почему только один выстрел? И из дома, кажется?
- Ториньи! Возьми двоих и обойдите этот дом сзади. Только не заблудитесь, как наши нынешние покойники. Проклятая темень!
Однако внезапно возникшие непонятные обстоятельства основательно поколебали самоуверенность немца и вызвали острое желание разделить с кем-нибудь свои почётные обязанности. Выбор был невелик.
- Граф, - обратился он к Келюсу, понизив голос - стоит, пожалуй, попробовать обойти дом с другой стороны? Как вы полагаете? Если там засели ещё несколько человек... Быть может тот самый ротмистр...
Дождь прекратился, с крыш капало, чавкали копытами по грязи лошади убитых рейтар, разбредаясь по тёмной улице. Раздался протяжный стон.
- Э! Кажется, мой крестничек капрал приходит в чувство. Я про него совсем уж было запамятовал. Ториньи! Притащите сюда эту свинью! Сейчас мы его пораспросим насчёт невидимых стрелков и всего прочего.
Трое спешенных пистольеров, чуть пригнувшись, медленно двинулись в темноту.

Отредактировано Жорж де Шомберг (2017-04-13 20:06:29)

Подпись автора

Что до меня, то я немец, пусть грубый, тупой, но прямой.

- Gottverdammt, ещё бы! Я бил с расчётом! - сказал довольный собой Шомберг - Конечно, желательнее было бы попотчевать таким гостинцем неведомого нам господина ротмистра. Однако, на безрыбье и капрал - осётр. 
Осетра, едва трепыхающегося, невнятно бормочущего и стонущего, как раз приволокли и неделикатно бросили под ноги миньонов, изрядно приложив об стену.
- Поосторожнее, молодцы, - заметил Жорж - не вышибите из него остатки духа прежде, чем я его исповедую. Посветите-ка мне.
В свете извлечённого из фонаря огарка предстал, а точнее возлёг, перемазанный с ног до головы жирной уличной грязью горе-вояка, жертва капризной военной фортуны. Растрёпанный, бледный, лишившийся шишака, но приобретший взамен громадную лиловую шишку, он смотрел вокруг помутневшим взором. При виде окруживших его вооружённых и одоспешенных фигур, капрал открыл было рот, но одна из них приставила к его горлу острие меча и произнесла:
- Halt die Fotze!
Затем Шомберг стал один за другим задавать пленнику вопросы на немецком, щедро приправляя их бранью и отвешивая бедолаге пинки. Ошалевший рейтар старался поживее соображать и отвечать, пыхтел, мычал, и ежеминутно поминал Господа. Остальные, не понимая почти ни слова, в нетерпении поглядывали то на вопрошаемого, то на вопрошающего. Наконец, в последний раз приложив капрала сапогом, барон вложил клинок в ножны и, счастливо сверкая глазами, обратился к Келюсу:
- Этот боров уверяет, что лагерь еретиков не далее, чем в полутора лье вверх по течению реки. Их послали на разведку, отряд разделился на две партии. Мост через Марну напротив Дормана то ли рухнул, то ли разобран местными. Кажется, граф, мы наконец-то ухватили Торе за бороду! Gott sei Dank! Нужно немедля доложить герцогу! Теперь ротмистр Нидерклаузиц с его сбродом меня не интересуют. Намечается настоящее дело!
А про засаду он ничего не знает. И я ему верю, он не в том положении, чтобы врать, всё выложил как на духу. За полсловечка лжи я обещал лично содрать с него кожу по кусочку и сдержу обещание. Да и вы правы - на засаду это похоже меньше всего. Разве что на самую дурацкую в истории человеческих войн. Но меня прямо-таки разбирает желание вломиться в эту лачугу и подвесить за ноги болвана, которому вздумалось палить без разбору, рискуя попасть в добрых католиков!...

Подпись автора

Что до меня, то я немец, пусть грубый, тупой, но прямой.

Порыв ветра унёс клочья туч, но над самым горизонтом темнела новая их масса. Под посветлевшим небом виднее чернели "быки", вырастающие из переливающейся лунными блёстками воды.
- Mein Gott! - Шомберг с удовольствием глубоко вдохнул холодный, влажный воздух - Теперь, граф, - шпоры и Hals uber Kopf к герцогу. Утро близко. Если поторопимся, на рассвете армия Гиза будет уже на марше. Verdammt noch mal! Завтра... уже сегодня, наконец, настоящее сражение! Я не хочу пропустить ничего! Мне до черта прискучила эта дурацкая беготня в попытке цапнуть еретиков за хвост. Мы вцепимся прямо в горло!
Барон развернул коня от реки, выехал повыше на берег.
- Sehr schnell, Meine Freunde! Быстро, быстро! Возвращаемся в лагерь! Жерар, держи нашего кабанчика покрепче. Только не придуши от усердия, он нам может ещё пригодиться. Пистолеты заряжены? Вперёд, господа!
Прежде, чем пустить коня в галоп, Жорж наклонился к Келюсу:
- Граф, прошу вас... Если мы ненароком нарвёмся на того ротмистра или ещё на кого-то из той же шайки, хотя бы и загоните своего андалузца, но во имя Христа - мчитесь как молния в лагерь. Нам же придётся задержаться здесь, переведаться с теми господами и, боюсь, мы будем несколько назойливы. Даже чрезмерно. Если мы теперь упустим Фортуну, я повешусь на первом суку, а это обидно, ха!
Сильный ветер нагнал новые тучи, затянувшие месяц и опять сгустившие темноту...

Отредактировано Жорж де Шомберг (2017-08-24 23:08:28)

Подпись автора

Что до меня, то я немец, пусть грубый, тупой, но прямой.

Палатку герцога установили первой. Тентеллет был небольшим, в походных условиях правнук Людовика XII и Лукреции Борджиа предпочитал обходиться без излишеств вроде расписанного красками и расшитого гербами объемного павильона. Это занимает время, это придает обозу лишний вес и кроме прочего, никто не собирался стоять здесь долго. Верхний полог – из плотного камлота – надежно защищал от дождя, внутренний – из тафты – помогал удерживать тепло. Внутри тоже ничего лишнего – стол, стулья, походная кровать, легкая переносная печь, несколько канделябров для освещения и ковер на пол. Вот, пожалуй, и все.

Правда, зашел в нее Гиз далеко не сразу. С известной скрупулезностью герцог сперва разрешил все необходимые дела и лишь потом удалился под крышу ожидать возвращения разведки. Плащ, снятый с плеч, тут же вынесли за порог, прежде чем стекающие с него струи образовали лужу. Туда же отправилась и шляпа. Двое слуг, которые давным-давно состояли при семействе и сейчас тоже сопровождали Лоррейна, ловко помогли молодому человеку раздеться донага. Стоя посреди палатки, принц Жуанвиль невольно поежился.

- Потерпите самую малость, Ваша Светлость, дайте мне секунду, - крякнул один и полез в сундук.

- Проклятье! Я тут сейчас окончательно околею, - рявкнул герцог и невольно передернул плечами. Потомок Борджиа был прекрасен в своей наготе, хоть сейчас статую лепи. Широкие плечи Аякса, узкие и крепкие бедра, руки настоящего фехтовальщика. Но когда ты покрыт мурашками с мокрой макушки и до пят...

Фабьен не соврал и подступил с самым решительным видом и с куском плотной льняной ткани.

- Надо растереть, - заявил он, как будто говорил не с Его Светлостью Главным Распорядителем Двора, пэром Франции, а с мальчишкой, который зимой ввалился в прорубь. Он находился при своем господине уже полтора десятка лет и, кажется, ему одному дозволялась такая фамильярность. Родная мать в беседе с Гизом так не рисковала, а Анна д'Эсте слыла женщиной умной и предусмотрительной. Сын мог закрыть ей рот и ставил ее на место полувзглядом, движением брови. Сейчас он только слегка поворчал, для приличия выражая недовольство.

Сказано - сделано и слуга взялся подвергать этой экзекуции кожу Гиза с усердием дикаря, который  добывает огонь. Поджарое тело его господина буквально горело под этим импровизированным полотенцем. Возвращение Фервака оказалось настолько неожиданным и скорым, что застало его еще не до конца одетым. Вернее, наполовину, лишь до пояса.

-  Один?  - только и спросил Гиз, чуя недоброе. Разведка явно нарвалась на противника, иначе бы докладывал тот, кого герцог назначил ответственным за эту вылазку.

- Зови,  - коротко приказал Лоррейн. Сейчас все мысли главнокомандующего были о том, что произошло там, в кромешной тьме этой мрачной осенней  ночи. Неужто один выживший?

- Говорите, Фервак, - герцог наскоро сам натянул на себя сухую сорочку, скрывая под ней литые мускулы торса и вынырнув головой из ворота, устремил на вошедшего острый взгляд. То, что сообщил молодой офицер, заставило Лоррейна измениться в лице.

- Наконец-то! - проронил сын Меченого и его тонкие губы сложились в торжествующую улыбку, а в серых глазах вспыхнули хищные огоньки охотника, который давно выслеживает матерого и хитрого зверя.

- Что остальные? В каком положении они оставались? Численность вражеского отряда?

Посланец на эту гору вопросов сообщил все, что мог, но, разумеется, недостаточно.

- Я благодарю Вас, сударь, за неоценимые сведения. Будем ждать. Если все так, я не сомневаюсь, что они в скором времени вернутся. И да. Всё, что вы видели, держите покамест при себе. Всё благополучно, задержались, вскорости будут. Вам ясно? Желающих за подробностями отправляйте прямиком ко мне, - саркастически усмехнулся Лотарингец, - До того момента, как я приму решение о дальнейших действиях, ни звука.

Как видим, приказ Фервак исполнил. Люди знали только то, что видели сами. Что он вернулся первым. И черт знает, почему остальные задержались. То ли увидели что-то важное и решили скорее сообщить, а сами проехали дальше, то ли попали в заваруху, а в этих местах могло быть что угодно.

Отредактировано Генрих де Гиз (2017-08-26 23:09:42)

Дюжина? Келюс чуть не поперхнулся. Иногда юношу терзали смутные сомнения, не согрешила ли двадцать лет назад ненароком с заезжим во Фрайбург гасконцем Анна фон Минквиц, почтенная и уважаемая фрау Шёнберг. Похоже на то, ох, как похоже. "Хвастлив как гасконец", так во Франции говорят. Небо свидетель, когда-нибудь приятель доведет его до того, что он сгоряча ляпнет об этих подозрениях вслух, и тогда они точно сцепятся. Шомберг любил хватить лишка, но чтобы вдвое? И ладно бы в любой другой ситуации. Так, безобидное бахвальство. Но сейчас, перед Гизом! Слава Богу, что эти цифры не имеют никакого стратегического значения, а призваны только лишь малость приукрасить их успех. Будь это не Шомберг, а кто другой, Леви медовым голоском сказал бы дословно следующее: "Монсеньор, мой товарищ как молния ринулся на врага. А молния, сами знаете, слепит и вызывает рябь в глазах. Исходя из этого, не могу ручаться за остроту моего зрения, но лично мне показалось, что разъезд все-таки был вдвое меньше".

Этот ответ созрел в голове мгновенно и принялся предательски зудеть на кончике языка, будто в этот самый язык оса укусила. Хотя вот уж кто, а Келюс ни за что не поступит так с членом своего дружеского круга. Ни за что не заставит краснеть. Напротив, прикроет. И все-таки нужна была изрядная сила воли, чтобы удержаться. Только этим дело не кончилось и распаленный удачей Жорж выдвинул Лотарингцу потрясающее предложение. По коням? Прямо сейчас?!. Серьезно?.. После марш-броска, когда у всех уже полсуток маковой росинки во рту не было? Когда набрякшая, насквозь мокрая ткань почти срослась с кожей, а то, что делает мужчину мужчиной, скоро уже станет одним сплошным комком, который никогда в жизни не разлипнется? Чертов саксонец! Сия перспектива заставила Келюса чуть не прокусить собственную губу. Интересно, это очень большой грех перед Господом - придушить своими руками человека, к которому, несмотря на несносный нрав, питаешь искреннюю и сильную привязанность? Если Шомберг и правда желает окончить свои дни во славе и ужасе, в фейерверке искр от скрещенных клинков и под громовой аккомпанемент артиллерии, то он очень рискует этого не дождаться.

- Только прикажите, Ваша Светлость, мы готовы, - безнадежно произнес юноша.

А вдруг Гиз сейчас скажет "да"?

Шомберг, нарочито небрежно поклонившись, вышел из шатра Гиза в серые и сырые рассветные сумерки. Бросил шлем в руки своего подбежавшего пажа, так что тот едва устоял на ногах, и грузно зашагал к спешившимся пистольерам. Похмурился, шумно подышал, попыхтел и хрипло проговорил:
- Ториньи... Его светлость желает побеседовать с пленником лично. Так что отвяжите господина капрала от седла, быстренько влейте в него глоток водки для бодрости, и немедля представьте пред светлые очи герцога.
Спешенный, освобождённый от пут и оживший от спиртного рейтар обратно помертвел, когда Шомберг напутствовал бедолагу обещанием повесить его вот на этом самом дубе (или это вяз?), если герцог Лотарингский останется недоволен его показаниями. Присовокупив к столь лучезарной перспективе могучий пинок, барон обернулся к Келюсу:
- Verdammte scheisse!... Это несколько обидно, граф, вы не находите? Кажется господин де Гиз...
"...собирается въехать в Пантеон на нашей шее" - хотел было продолжить он, но запнулся. Не будет ли это чересчур? Конечно, отряд Шомберга и Келюса провёл удачную разведку и раздобыл ценные сведения... Однако, пожалуй, смешно было бы предполагать, что Лотарингец пошлёт их за славой и подвигами, а сам, сложив белые ручки, станет дожидаться их триумфа, сидя в лагере. То есть это, конечно, было бы превосходно, но наяву совершенно неосуществимо.
- ...может лишить нас удовольствия принять участие в битве? - договорил саксонец, -  Я надеюсь, он не вздумал слишком беречь нас ввиду благорасположения к нам короля. Нет! Он для этого слишком солдат. К тому же, он ведь обещал хорошую рубку? Ich schwоre bei Gott, я не премину  напомнить ему об обещании.
А вот приказ герцога насчёт сухого платья, еды и отдыха - дельный, тут не поспоришь. Я быка готов сожрать, да и выпить чего-нибудь не мешало бы. Идёмте, друг мой. Хороший кусок мяса и фляжку рейнского я вам обещаю.
"Если на то пошло, чёрт с ним, с авангардом. Настоящий рыцарь всегда найдёт в битве возможность отличиться" - окончательно разрешил Жорж свои сомнения, и зашагал к костру, всё так же тяжело впечатывая каблуки в размокшую землю.

Отредактировано Жорж де Шомберг (2017-10-22 12:25:34)

Подпись автора

Что до меня, то я немец, пусть грубый, тупой, но прямой.