Дидье прислуживал за столом как заправский трактирщик. Парень вихрем летал на кухню и обратно. При этом сын папаши Мореля не упускал возможности прижать пышную красотку Жоржетту к кухонному шкафу из золотистого бука с начищенной как на Рождество сверкающей медной посудой, пропустить стаканчик сладкого вина и заесть его пирожком с начинкой из козьего сыра и молодой петрушки.
- Скажи-ка, душенька, - обратился парень к любезной хозяюшки, хлопотавшей у очага, - Эти несчастные так и будут болтаться по саду, как неприкаянные души?

Нормандец был добрый малый, да и сам порой выполнял поручения своего сеньора, при которых ни поесть, ни попить. И потому всегда проявлял солидарность к чужой челяди. Ну, а хорошенькая авиньонка так хотела угодить своему новому кавалеру, что охотно накормила бы и парочку чертей, не то что кардинальских слуг.

- Зови уж, - кокетливо стрельнула девушка глазами в держащего ее в объятиях камердинера графа де Коссе, при этом снова и снова одаривая его жаркими поцелуями.

И вскоре двое из четырех сопровождающих младшего из Лоррейнов уже за обе щеки уписывали пирог с ливером, обильно запивая его молодым розовым вином с берегов Роны. Остальных товарищей они оставили в саду, дожидаться своей очереди вкусить яств на кухне, где правила бал прелестная авиньонка. Дидье же  вошел в комнату, дабы поинтересоваться не нужно ли что благородным сеньорам. Картина, открывшаяся его взору, заставила парня похолодеть.

- Я так и знал, что чем-то подобным и кончится... - обреченно пронеслось в темной, вихрастой голове Мореля.

Отредактировано Дидье Морель (2017-09-10 20:13:45)

Когда тебе в лоб направлено дуло пистолета, неожиданно начинаешь жалеть о том, что пропускал все занятия и открещивался от тренировок с учителем по фехтованию. Сейчас бы сделал хоть что-нибудь ради своего спасения. Луи постепенно начинал достигать точки кипения. Ему хотелось сострить в сторону англичанина или пошутить над ситуацией, но вместо этого он молчал, смиренно опустив взгляд, мысленно молясь Всевышнему. Момент слишком затягивался, а это действовало молодому человеку на нервы. Находится в таком напряжении у него уже не было никаких сил. Либо он сейчас сползет по стенке вниз на пол, либо вцепится, рискуя жизнью, в горло своего врага. Архиепископ стал мелко-мелко трястись от волнения и напряжения. Шарль пытался убедить наемника на счет генеалогии, а в этот момент Луи уже мысленно видел перед собой глаза брата, полные укора и осуждения. Позор за то, что не добился прибытия генеалогии в Париж. Бесчестье за то, что добился подписи от самого Папы Римского, проехал столько миль и потратил столько дней, чтобы потерять документ, на который было столько надежды. Если бы генеалогию выкрали или насильно отобрали, было бы не так стыдно и обидно, чем отдать ее лично в лапы врагу. Лучше бы всех сразу здесь положили, потому что без генеалогии назад в Париж Луи не захочет возвращаться. Он не сможет признать свое поражение, а тем более сообщить брату о неудаче. Как он будет ему в глаза смотреть после этого. Ведь именно младшенький Гиз вызвался совершить миссию на поклон к прибывшему в Авиньон понтифику. Поглядывая то на Шарля, то на англичанина, Луи явственно понял, что не желает умереть как дядя бесславно или от старости, и будет рад, если Господь заберет его во время того, как он совершает какое-то благое дело во имя своей семьи. Граф догадался применить хитрый ход. Он понимал, что наемники не знают Гомера и тем более греческий, потому обратился к своим спутникам зашифровав слова под чужим языком. Это все равно единственный выход в сложившиеся ситуации. Клирик не дернулся, даже бровью не повел, чтобы не выдать услышанное. Он так и оставался в той же позе, что его застали вовремя нападения - около стены. Грохот стола и разбившиеся посуды ударил по его ушам с силой церковного набата, Луи и сам не понял, как оказался в другой комнате. Те пару секунд, за которые он пулей вылетел из помещения, пролетели для него незаметно. Первой мыслью было бросится обратно и принять участие в намечавшемся мордобое и попытаться защитить генеалогию, но Гиз понял, что он будет лишь обузой для того же графа. Ему придется тогда защищать не только документ, но и младшего Лоррена. Луи увидел девушку, зажавшуюся в угол дома, схватил ее за руку и собрался утянуть в погреб, чтобы там тихо отсидеться.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2017-09-14 12:07:42)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

Придерживая девушку за талию, Луи спустился в подвал по каменным порожкам. В погребе, как он едва-едва понял, было сухо и прохладно. Только оказавшись внутри, клирик отпустил от себя приятной наружности девушку и занялся обороной. Он помог своей случайной спутнице задвинуть стеллаж с разными соленьями, а затем взялся за бочки с вином. Такая задача была тяжелее, но все же по его силам. Пыхтя и упираясь в пол ногами, Луи тяжело придвинул терпко пахнущие бочки к двери. Хлипкая и ненадежная, она вызывала у него множество опасений по поводу прочности. Но дай Бог выдержит, а внутри погреба можно найти чем защититься, например, теми же крынками с заготовками. В погреб доносились звуки побоища. Луи понял, что враги ворвались в дом. Они обязательно сюда заглянут, но чуть позже, когда перебьют, если смогут, всех внутри. Оставалось надеяться, что сюда никто не сунется и не придется марать руки в чужой крови. Ведь заповеди существуют для всех и убивать грешно, даже если хотят тебя самого убрать с дороги. Луи мысленно представил, что было бы, если англичанин не перевел пистолет с него на графа. Тогда бы клирик услышал над своей головой звук выстрела и был точно осыпан каменной крошкой. Если англичанин надеялся, что архиепископ останется на месте, то глубоко ошибался в своих суждениях. Запрыгнув на одну из подставленных к двери бочек, младший Гиз, прислонившись спиной и прижав ступни к полу, усевшись, решил завести разговор в более приятном русле.
— Привет, хозяюшка, я Луи, а тебя как зовут? — охочий до женского пола церковник никогда не опускал возможности познакомиться с дамой, пусть даже далеко не знатной особы. — Не переживай, за разгром твоего дома мы заплатим.
Стянув с шеи наперсный крест, до этого спрятанный под рубахой, молодой человек принялся откручивать его снизу. Внутри небольшой клинок. Таким не защититься от шпаги, но зато можно в шею вонзить или загнать в ухо. Хоть какое-то оружие.
— Осмотрись кругом, может найдешь чем можно защититься и неси мне.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2017-09-16 10:11:08)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

— Жоржетта красивое имя. — спокойно проговорил Луи, рассматривая клинок и даже не пытаясь обернуться. Два раза что-то снаружи толкнуло в дверь, отчего бочки скрипнули вместе с досками, но затем все затихло. Неизвестный прекратил ломиться внутрь. Случившиеся нисколечко не смутило церковника, словно то, что происходило в доме его не волновало. А что он может сделать? Ничего. Помощи от него никакой не будет хорошей, кроме как под ногами будет мешаться. Стенать и реветь тоже не в его характере. Луи оставалось мысленно помолиться Всевышнему и надеяться, что граф и его слуга выживут и останутся невредимыми. Поднявшись с бочек Гиз принялся оглядывать погреб на наличие хоть какого-нибудь инвентаря более менее похожего на оружие. Единственное, что он смог найти это палку с тремя гвоздями на конце. Когда-то это была дощечка видимо от ящика или нечто похожего на него.
— Если мы сегодня выживем, Жоржетта, ты будешь вынуждена поцеловать меня, этим отблагодарив за свое спасение. А если нет, то советую тебе держаться меня. Со мной ты не пропадешь.
Луи не особо хотелось говорить об этом дальше, так как мог быть и сценарий гораздо хуже. В таком случае он мог посоветовать девушке только покончить с собой. Наемники это сволочи и падаль. От них ничего хорошего никогда не жди. Взяв палку в одну руку и стилет в другую, церковник вернулся на бочки около двери. Краем глаза он заметил, как в темноте что-то блеснуло.
— Не плачь, дорогая. Все обязательно обойдется. Эти люди пришли, чтобы забрать наши деньги. Они грабители и душегубы, да покарают их Небеса. — Луи не сдержался и подошел к девушке, чтобы обнять ее, прижав голову к своей груди. — Мы заплатим тебе и твоей семье за весь ущерб, на эти деньги вы сможете улучшить свой дом.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2017-09-22 18:49:36)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

Дидье бросился было на помощь своему господину, однако ту же получил в лоб гардой и свалился без памяти. Все сражение прошло мимо оглушенного слуги. На своё счастье парень очнулся в тот момент, когда за людьми Уолсингема закрылась дверь. Это уберегло его от куда больших увечий, нежели огромная шишка на лбу и синяк под глазом. Подбил при падении. Застонав, нормандец приподнялся на локтях. Сам он, похоже, жив и даже относительно здоров. В комнате больше не дерутся. Да и комната, похоже, пуста.

- Ушли они все что ли?! - ошалело подумал слуга, пытаясь собрать расползающиеся мысли в кулак.

Только этот факт не обрадовал парня. Он не видел своего господина в добром здравии. Впрочем, его трупа или израненного тела он не видел так же. И это внушало надежду.

В комнате лежали трупы, но это были трупы наемников с той или иной стороны. Может, кто-то из них и был жив, но Дидье сейчас не было до этого никакого дела. Следовало выяснить, где его сеньор. Парень тяжело поднялся на ноги, держась за косяк двери и от души пожалел, что стол перевернули. Любое питье, от вина и до воды для омывания рук, растеклось по полу. У слуги во рту была сушь как в пустыне. Сейчас он выпил бы даже прокисшего компота из диких горьких апельсинов или кислых, попахивающих брагой оппивков молодого вина не самого лучшего качества.

- Монсеньор! - крикнул он на всякий случай. В глубине души Дидье, конечно, надеялся на отклик, но отклика не было. Парень начал обход комнат со свечой, которую запалил от камина.

- Господин граф! Монсеньор! Ваше преосвященство! Жоржетта! - звал парень своих спутников. Но ответом ему было молчание и комнаты были пусты. Оставался погреб и на удачу верный камердинер решил заглянуть и туда. Дверь погреба не поддавалась.

- Эй! Кто там! Открывайте! Это я, Дидье! - крикнул Морель, хоть и порядком трусил. А вдруг там засели англичане? Удар в лоб на время почти лишил нормандца логического мышления.

— Хватит плакать! — рыкнул Луи на девушку, приложившись ухом к двери погреба со внутренней стороны. Несомненно этот женский плач действовал ему на нервы. Но Жоржетту можно было понять, в той ситуации, в которую она попала сейчас, она никогда не принимала участие. Клирик хотел чтобы все быстрее закончилось. Внутри дома сражались и его наемники и наемники англичанина. Кто одерживал победу пока было неизвестно. Слышались лишь крики, охи, удары и звон стали. Вскоре стало тихо.
— Я здесь, Дидье! — крикнул в ответ на голос слуги архиепископ, скидывая бочки от двери и сбрасывая все с полки, чтобы освободить проход. Когда это получилось, Луи выбрался из погреба, чуть не столкнувшись нос к носу с Морелем. Увиденное в комнате слегка поставило Гиза в ступор. Слишком много крови и трупов, не нужно это все видеть авиньонке, как бы она еще и разума не лишилась от всего этого. — Закрой девице глаза и отведи наверх дома.
Сам Луи, перешагивая через тела убитых, стал осматривать их, прикидывая кого из своих людей он лишился. Из четверых остался лишь норманн-альбинос и тот был ранен, похоже что несерьезно. Графа нигде не было.
— Граф — проговорил себе под нос сначала тихо, затем повторил уже громче молодой человек — Граф?!
Луи обыскал первый этаж дома но никого не нашел. Тогда он вернулся к окну, откуда временем ранее пробрался рыжий англичанин. Холодные сумерки окутали сад и ничего нельзя было осмотреть снаружи, лишь очертания деревьев казались черными и мрачными.
— Шарль!? — обеспокоено, первый раз по имени, Луи крикнул в темноту. Неужели графа могли забрать вместе с генеалогией? Будут пытать и выпрашивать о планах Генриха де Гиза? Да ну нет. Генрих ими мало с кем делился. Запрыгнув на окно церковник выбрался через него в сад и только тогда нашел графа де Коссе на земле, распростертого и раненного. Луи бросился к нему, раздвигая руками кустарник. Рана была серьезной, но не опасной. Опасность несла в себе именно кровопотеря. Надо спешить.
— Дидье! Скорее сюда. Быстрее! — громко вновь заявил о себе младший Гиз. Его луженая глотка была создана для того, чтобы проповедовать и его крик вероятно должен быть слышен довольно четко. Чтобы привести спутника в чувство Луи с размаху ударил Коссе по щеке несколько раз. Нельзя надолго засыпать.
— Граф, как думаете за какие грехи вы могли попасть в ад? — начал трепаться для отвлечения архиепископ.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2017-10-03 10:08:30)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

- Живой, живой, - улыбнулся нормандец, прижимая к себе  Жоржету, - Они лишь оглушили меня, даже не ранили. Так, шишку набили, - нежно поцеловал парень свою зазнобу. Дидье боялся за свою сдобную авиньонку и сейчас, видя ее радость, испытал что-то родственное восторгу. Но это чувство было недолгим и в следующие мгновение уступило место тревоге за графа. Нужно было продолжать поиски. Услышав категорический отказ Жоржетты идти в дом, на верх,  Морель предложил хорошенькой племяннице канонника помочь им в поисках.
- В доме его нет, искать надо в саду.

И взяв в руки факел, молодые люди  стали обходить сад с другой стороны, нежели  архиепископ и громко звать Бриссака, - Господин граф! Месье де Коссе!!! - выкликали они.
Зов Луи де Гиза застал графского камердинера в другом углу сада, но он бросился на зов как олень от гончих. Жоржетта еле поспевала за своим ухажером. Вид раненого графа привел в отчание верного Дидье.
Что я скажу мадам?  Выживет ли месье?- в отчаянии думал парень, - Что мадам скажет мне?

- Господь с Вами, монсеньор! - воскликнул слуга, опускаясь перед графом на колени, чтобы услышать его дыхание, - в ад моему господину совсем не надо.  Он пока здесь поживет! А лет через пятьдесят можно и в райские кущи.

Жоржетта стояла чуть в сторонке и даже забыла про собственные недавние страхи. Женская жалостливость взяла над ними верх. Авиньонка, конечно, не расслышала, про какую там бумажку бормотал бедный молодой человек, она только видела перед собой раненого, которому нужно помочь.

- Я приведу врача, - подала голос девушка, - я знаю где искать, на соседней улице, слава Богу, живет хороший лекарь. Одна нога здесь, другая там. Мигом обернусь. Дидье, печь растоплена, я собиралась делать хлеб на завтра. Вода есть, целое большое ведро. Котелок и миски там же увидишь. Чистые полотенца и тряпицы можешь взять у меня в спальне в сундуке. Ну, ты знаешь.

Ее свежие щечки залил густой румянец, но смущаться было некогда. Подхватив юбки, девушка резвой легконогой козочкой унеслась за помощью. Улицы были погружены в глубокий сон. Ни огонька, ни голоса. Только треск местных ночных цикад. Никому и в голову не могло прийти, что происходит по соседству. Поворот, еще поворот и запыхавшаяся Жоржетта уже изо всех сил барабанит в дверь дома, где проживал местный лекарь. В ход пошло всё, и собственные кулаки и массивное дверное кольцо.

- Откройте! Откройте же, скорее! - кричала она, - нужна помощь! Просыпайтесь, ну!

На крик и стук отозвались соседские собаки.

Когда совершенно заспанный лекарь в изрядно помятом и свернутом на бок ночном колпаке отпер дверь, он ровным счетом ничего не понял из чириканья девицы. Понял только одно: нужна его помощь какому-то раненому у нее дома. Естественно, он тут же поинтересовался, не случилось ли, не дай Бог, чего-то с домашними демуазель Жоржетты. Все-таки соседи, живут тут с незапамятных времен. Авиньон город небольшой, все друг друга знают, а уж тем более через улицу. Но нет, он получил успокоительный ответ. Наскоро одевшись, он захватил с собой инструменты и поспешил туда, куда звал врачебный долг. Уже в саду, увидев два приваленных к деревьям тела, он понял, что здесь произошло что-то неслыханное.

- Господи помилуй! - авиньонец перекрестился.

По неестественным позам было абсолютно ясно, что этим ничем не помочь. Мертвы уже давно. Так что он поспешил в дом, внутренне готовый ко всему. Врача мало чем можно удивить. И все же к смерти не могут быть полностью равнодушными даже вояки, не то что мирный буржуа. Тошнотворный железистый запах, запах крови, пропитал весь дом. Мэтр почувствовал, как на лбу выступает холодный пот, а кожа покрывается мурашками. В этой комнате он тоже никому не нужен, тут требуется помощь другого рода. Слава Небесам, его повели в иное помещение.

Отредактировано Тень (2017-10-18 12:31:43)

Дидье быстрым шагом вошел на кухню и увидел там архиепископа, сидящего за столом. Огонь в очаге уже горел и котелок с водой исходил паром на этом огне.

- Что ж - подумал нормандец, - Этот лотарингский принц не белоручка, умеющий только ждать когда его обслужат. Вот и воду поставил. Сегодня всем нам досталось. Но больше всех сеньору...
- Граф плох, - тихо ответил парень, - А выживет он или нет знает лишь Господь.

Но как бы то ни было, а ответ на этот вопрос зависел и от Мореля, его расторопности и ловкости. Поэтому парень быстро включился в работу. На огне уже закипала вода. Камердинер готов был снять ее с огня с минуты на минуту и одновременно искал на полках масло. Оно же всегда входило в состав целебных бальзамов.

От предложенных архиепископом снадобий Дидье также не отказался и сердечно поблагодарил за них клирика.
Кто знает, какие лекарства принесет с собой приведенный Жоржеттой врач, - подумал слуга, ловко подхватывая котелок через большое льняное полотенце, - А месье плох.

С этой неутешительной мыслью сын папаши Мореля оттранспортировал воду в комнату раненого графа. И успел вовремя - в комнату как раз вошел лекарь в сопровождении Жоржетты.

- Вот вода, а тряпки я сейчас принесу, - вместо приветствия сказал нормандец, убегая за импровизированными бинтами.

Жоржетта уже и позабыла, что по вине неожиданных гостей оказалась втянута в столь крупные неприятности, что ей придется объясняться с дядей, что дом разгромлен, что едва сама осталась жива. Добрая и жалостливая по натуре девушка, стоя в своем уголке, радостно всплеснула руками, когда услышала слова лекаря. Бедный месье! Хорошо, что выживет. За врача она была спокойна, он просто кудесник. Вот поставит парижского дворянина на ноги, и она с гордостью скажет: "Знай наших. Небось, у нас в Авиньоне лекари ничуть не хуже, чем у вас там, в столице". Тем временем пора уже было накладывать основную повязку, и с материалом для сего ответственного дела подоспел Дидье. Однако каков был ужас Жоржетты, когда она увидела, что именно находится в руках у ее ухажера. По комнате поплыл приятный аромат сушёной лаванды, которой она прокладывала белье.

- Дидье, да ты ополоумел! - тихо вспыхнула авиньонка и выдернула добычу, пока ткань не затрещала под сильными пальцами нормандца, - ну-ка дай быстро сюда! Я ночами шила, на пальцах живого места не было! У меня же в сундуке прекрасные отрезы чистой ткани есть, они прекрасно подойдут для такого дела, зачем рубахи-то на тряпицы рвать?

Мужчины! Как дети малые порой, ей-Богу! Ну ладно они не могут отличить красный от кораллового, но хватануть рубашку!

- Я мигом принесу, мсье Дюран, - заверила она лекаря, - минуточку.

И действительно, через каких-то пару минут появилась с прекрасной чистой тканью. На доброе дело пойдёт, не жалко.

- Держите. На здоровье господину, - протянула она.

Отредактировано Тень (2017-10-24 19:27:38)

После того, как обработал свою ладонь, Луи поднялся наверх, прихватив с собой все сумки и поклажу. Благо на втором этаже нашлась свободная комнатка с узенькой кроватью, дощатым столом и одиноким крестом на серой, блеклой стене. Клирик бросил сумки в угол и молча, даже не перекрестившись перед распятием, упал на постель. Только сейчас, коснувшись мокрым затылком холодной постели, Гиз почувствовал, что его самого начинает еще сильнее и не хило трясти. Он лишь второй раз в похожей ситуации. Последний раз это было в день первого покушения на его жизнь, сразу после Реймсского посвящения в архиепископы. До сих пор неизвестно кто мог желать ему смерти. Тяжело вздохнув, согнув пальцы израненной ладони, Луи перевернулся на бок и прижался лбом к прохладной стене, закрыв глаза. Он и не помнит четко когда именно он уснул. Просто провалился в небытие. Очнулся лишь за полночь, за окном, через закрытые ставни, пробирался яркий лунный свет. Какое-то неясное чувство тревоги заставило молодого человека подняться с кровати. Правда тяжело ему это далось на самом деле. Затекшие от долгого лежания части тела неприятно сводило. Прежде чем спуститься вниз, Луи более менее привел себя в порядок. Ему и помыться то не мешает. Его ботинки на подошве заляпались кровью. Он выглядел бледным, помятым и слегка ошалевшим, но это не главная беда. Интересно что там с графом. Луи надеялся, что тот жив и пришел в себя. Спустившись вниз, Луи обнаружил лишь Жоржетту, суетившуюся около огня, но не стал обращать на себя внимание и тихо миновал ее, оставив позади. Дверь, в которую забрел Гиз, была комнатой, где лежал граф Коссе. Молча, чтобы не беспокоить больного, Луи подошел к нему и вложил в руку, что тряслась от лихорадки свои рубиновые четки, аккуратно прижав пальцы в кулак. Церковник перекрестился, отведя взгляд от бледного, покрытого бисеринками пота лба своего сопровождающего и отошел в сторону, чтобы опуститься на колени и начать молится. Так прошло целых два дня. Ночью Луи приходил и проводил время вместе с Дидье Морелем у постели больного, прося Господа о том, чтобы граф выжил*, а днем, честно говоря, бездельничал. Когда граф пришел в себя Гиз находился на кухне, перематывая руку чистой тканью и еще не знал, что Коссе, точнее его жизнь, уже вне опасности. Луи волновал приезд домой и то, что он скажет брату в свое оправдание. Получается все усилия были бесполезными, а значит и архиепископ бесполезен, раз не смог все довести до конца. 

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

Полоску ткани за полоской Луи перекидывал через большой палец и указательный на ладони своей руки. Боль в ней постепенно утихала с каждым днем, а небольшие порезы и ранки, оставленные щепами из погреба, заживали. Это все ерунда, по сравнению с тем, что случилось с графом. Только вот отвечать перед Генрихом придется архиепископу и он это сделает. Луи тяготила потеря генеалогии и ему больше всего хотелось вернуть все назад, чтобы подстраховаться, оставив ее в папском прибежище Авиньона. Только вот жаль, что соломки не подстелить, а время уже ушло. Вскоре на кухню зашел Дидье. Граф зовет архиепископа к себе. Славу Богу пришел в себя и выжил, а значит еще повоюем, не все потеряно. Луи, стараясь не топать слишком громко, скользнул по коридору, в сторону комнаты, куда положили Шарля де Коссе. Увидев его, измотанного, больного и несчастного, хоть и уже в более менее приличном состоянии, клирик уселся на край постели, отодвинув в сторону край одеяла в ногах.
- Рад, что вы снова в строю и с нами. Хотелось бы доставить вас вашей жене в целости и сохранности, так же, как вы обещали моему брату доставить меня в Париж.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2017-11-07 22:28:16)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

- Его Святейшество знает, скольких я с собой брал людей для сопровождения и я уверен, он поинтересуется у меня, что с ними случилось. - Луи нахмурил лоб, уселся поудобнее с краю постели, чтобы не задеть ноги графа и продолжил - Мне с лихвой хватит того, что мне надо будет ответить брату, насколько я виноват перед ним и по чей вине настолько важный для нас документ утерян безвозвратно.
Клирик вспомнил, как любезничал с понтификом, как пытался умилостивить его, чтобы добиться подписи на генеалогии, и ему становилось противно. Весь путь, начиная от трудного и утомительного путешествия, и заканчивая тем, что Гизу пришлось "ползать на коленях" перед владыкой церкви, проделан зря. Луи ощущал непонимание и обиду последние дни практически всегда и не мог никак избавиться от ощущения вины перед своей семьей. Придется подумывать другие пути к власти и своей цели, а самому возвращаться домой ни с чем.
- Нет, граф, мы приехали вместе, мы и уедем вместе с вами. Пусть нас осталось не так много после случившегося, но я знаю вас и знаю Дидье, потому могу вам доверять и дальше. Без меня в столице управятся. Я хоть отдохну немного от обезумевших прихожан и своей любимой родни. - последнюю фразу Луи произнес, едва сдержав улыбку.
- Врач, смотрю, наказал кормить вас одной кашей - тоскливым взглядом молодой человек осмотрел пустую тарелку на прикроватной тумбочке. Может быть, это был просто жидкий суп? Разницы нет. Оба блюда отвратительны.
- Я не знаю, что сказал лекарь, но если вам уже можно, мы можем отпраздновать ваше возвращение в людской мир из Божьих чертогов сегодня вечером. А когда вам станет лучше, мы отправимся в столицу и не по одиночке, а все вместе.
Жоржетта готовит изумительно, хоть и простолюдинка. Повара церковника так не умеют готовить, как она.

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

- Я никогда не бываю не уверен в принятых мной решениях - краешком губ улыбнулся Луи и хлопнув ладонью по одеялу, не спеша поднялся. Ему следовало отправить брату письмо, в котором придется изложить часть содеянного, но только часть, остальное архиепископ передаст лично, с глазу на глаз.
- Вам надо потихоньку уже ходить, а то мышцы небось затекли от долгого лежания на одном месте. Пока меня не будет и хозяюшка дома будет готовить нам ужин, сходите подышите в сад, пока есть время.
Развернувшись, Луи покинул комнату графа, отправившись в сторону двери, ведущей наружу.
- Идем за мной. - четко произнес молодой человек, увидев нормана, сидящего около двери и чистящего свое оружие. Вместе будет не только веселее, но и безопаснее. На самом деле сейчас Луи никому не сдался. У него больше нет важных для врагов документов, да и он сам и не особо нужен. Он мог и один доехать, но в компании даже, вечно молчаливого спутника, будет не так грызть разочарование. Целый час Луи потратил на то, чтобы добраться до папского дворца, отправить оттуда посыльного, а затем вернуться. Так долго получилось по той причине, что архиепископ немного забыл планировку города за несколько лет и заблудился, честно говоря. Сначала он выбрался на площадь, потом забрел на рынок и только тогда нашел обратный путь в снятый графом домик. Луи не особо желал есть, но точно был уверен, что в этот вечер он напьется, главное сделать это в меру и не испортить о себе впечатление. В крайнем случае, если что, поднимется наверх и ляжет спать, когда будет ощущать себя дошедшим до кондиции. Не часто же оказываешься в таком положении, а как известно, всякие неприятности провоцируют стресс. По дороге обратно Гиз как раз купил три бутылочки хорошего вина и собирался поставить их на стол. Открыв входную дверь в дом, Луи прошел внутрь, потоптавшись на порожке, чтобы стряхнуть дорожную пыль.

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

В то время когда дверь открылась и по ногам подуло прохладным, уже вечерним, ветром, Луи сидел за столом и преспокойно ужинал. Ему было жаль, что он делает это не в компании графа. Тяжело тому спускаться то было бы вниз, со второго этажа, да по таким то порожкам. Можно было составить ему компанию наверху и поесть за одним столом, только вот Гиз устал после часовой беготни по городу. Ему не хотелось даже подниматься, а просто прижаться к стулу и не спеша поесть. Сзади сидящего клирика послышались шаги и он тут же напрягся, но в следующую минуту его мышцы расслабились. Перед ним оказался старик, с седыми волосами, да еще облаченный, кажется, в священнической облачение. Как с ним связана Жоржетта интересно. Внебрачная дочь? Любовница? Племянница? А может внучка? Луи думать об этом было интересно и он, в виде своей особой натуры, поставил на то, что Жоржетта будет внебрачной дочерью этого седого мужчины. Канонами запрещено заводить детей церковникам, но Луи понимал, что это лишь завеса, на самом деле можно все, главное не в открытую.
- Добрый вечер, святой отец. - вежливо поздоровался архиепископ, которому было, мягко скажем так, интересно, что будет дальше. Он понимал и мысленно поставил себя на место хозяина, коим оказался этот человек. Вы приходите к себе в дом, а тут какие-то молодые люди совершенно чужие и незнакомые. Реакция потому и понятна.
- Девушка, которая представилась хозяйкой дома, сдала нам, точнее мне и моему сопровождению, несколько комнат наверху. Мы приехали попросить благословения Его Святейшества. Несколько дней назад он удостоил нас этой чести, но мы решили остаться и посмотреть город. Присядьте и отужинайте со мной, - предложил хозяину Луи, спокойно отправляя в рот кусок мяса и запивая его крепким, терпким вином. -  А батюшка мой давно в земле сырой, убит при осаде Орлеана, когда мне было всего семь лет, потому учить меня было некому.
По этой причине я бы удовольствием посмотрел, как горит на костре любой гугенот и как пламя Господа очищает его мерзкую, проданную дьяволу душу.
Вся религиозная фанатичность Франсуа, нетерпимость, а также преданность семье и главное - месть, стали вечными спутниками его младшего сына.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2018-01-24 11:29:25)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!

Ну на нет и суд нет подумал про себя Луи, продолжая есть как ни в чем не бывало. Его дело предложить почтенному старику место напротив себя, ведь все, что лежало на столе было куплено на деньги Гиза. Он вежливо попросил составить компанию, чем высказал уважение к человеку такого почтенного возраста. Может быть он устал с дороги и тем более голоден, а почитать более старших по возрасту было заповедано Луи с самого детства. У него никогда не было нездоровой тяги трясти перед знакомыми или же незнакомыми людьми своим происхождением и статусом. Так и сейчас, он старался не показывать, кто сидит на самом деле за столом. Только если старик не начнет наглеть и бузить, в попытке выгнать гостей, которые, кстати, заплатили за проживание, за еду и заботу милой Жоржетте, едва всучив скромной девушке деньги. От Гиза и его сопровождения не убудет, а семье хорошая поддержка финансовая. Тем более Жоржетта столько пережила. Главное чтобы не рассказала отцу о том, что тут было и сколько крови пролилось в доме. Луи приказал молчать своим людям и забыть об этом, пока не вернуться в Париж. В тот момент когда пожилой каноник позвал Жоржетту на чужой голос и крик из подсобки вышел тот огромный норман-альбинос, лицо которого было все в шрамах, а рука забинтована. Луи поглядел на него и кивнул головой в сторону второго этажа. Пусть сходит проверит как там граф.
- Жоржетта сдала нам несколько комнат на вверху и мы за них заплатили, как и за еду, что употребляем здесь. На счет того, что вы не велели ей это делать мы ничего не знаем. Мой батюшка сражался под Орлеаном и не под началом великого Франсуа. Мой отец и есть великий, как вы выразились, герцог де Гиз. - молодой человек вытер руки об тряпицу и медленно поднялся на ноги, чтобы встать во весь свой высокий рост прямо перед седым священником.
- Вы сейчас говорите с архиепископом Реймсским Луи де Гизом.

Отредактировано Людовик II де Гиз (2018-02-05 14:03:45)

Подпись автора

Нашлю я казнь, нашлю я меч - сказал Господь!