Безумный день. Жизнь бурлила, как горная река в половодье.

Морские дела, то бишь прямые его обязанности, известие о тайных сношениях сестры, новость о повышении Махди и его сватовство… Внезапное явление брата и сестры. Да и переговоры с венецианцами продолжались. А между тем в саду, беседуя с невесткой, адмиралу удалось увидеть Камиллу, которая так занимала его мысли и даже сорвать с ее губ короткий, жаркий поцелуй в самой глубине, в надежной тени деревьев. Ему до сих пор не удавалось до конца осознать, что вскорости он будет держать в объятиях это чудесное создание. Сладкое, почти болезненное чувство предвкушения он растягивал возможно дольше.

Может, кого столько событий сразу и сшибло бы с ног, но Орхану нравилось. Он наслаждался каждым часом своей молодости. Работой кипучего ума, гибкостью членов, силой своего тела, пускал в дело всё это в совокупности, а главное - одновременно. Вальяжное бездействие противоречило его натуре: рухнуть без задних ног на рассвете, перемигнувшись с первой утренней звездой и нырнуть в здоровый и глубокий, хотя и короткий сон без сновидений, чтобы вскорости опять пить жизнь жадными глотками - вот это по-нашему.

И все же даже для него день, в котором не оказалось ни одной свободной минуты, тянулся бесконечно долго. Примерно так чувствует себя караванщик мучимый жаждой в ожидании родника, когда горло будто засыпало песком, язык распух и горит огнем, а сердце то колотится, как бешеное, то пропускает удары, будто вот-вот навсегда остановится.

Но майское солнце пощады не знало: держалось на небосводе столько, сколько ему было положено и не собиралось приближать заветный час.

Желанный вечер всё никак не наступал. Османец уже готов был взять в руки хлыст, чтобы хорошенько огреть огненных коней там, наверху, по крутым бокам. Очень уж неторопливы.

Наконец, наступили сумерки.

На весла лодки реис посадил двух черных нубийских рабов. Сильные как быки, они знали лишь один язык - язык своего племени. И вот с тихим плеском лодка выплыла из сумрака весенней южной ночи. Капитан, стоявший на носу лодки, увидел знакомый тонкий силуэт.

- Я так ждал, -  шепнул пашазаде, протягивая венецианке руку из лодки.

Отредактировано Орхан-бей (2024-06-04 12:15:33)

Орхан сделал жест гребцам и весла с тихим плеском понесли лодку прочь от причала. На деревянных скамьях лодки для удобства были раскиданы бархатные подушки, обильно расшитые бисером. Моряк увлек венецианку на них и молча обнял за хрупкие плечи.

В тишине летней ночи слышался лишь шум моря и легкий скрип весел. Вскоре лодка причалила к стоящей на якоре фелуке. Корабль тихо покачивался на волнах с опущенными парусами и в лёгкой майской дымке казался незаметным даже с расстояния 3-4 танабов.

- Вот он, - указал Орхан-бей на плавучего красавца, - и отвезет нас в нашу тихую гавань.

Нубийские гребцы пришвартовались вплотную к кораблю.

Тот был уже готов принять: забортный трап с широкими удобными ступенями выделялся на округлом и крутом, как у хорошо откормленной телушки, боку судна.

Адмирал знал здешнее дно как свои пять пальцев. Джафер-паша управлял Карасы уже давно, так что внук, отправляемый в эти благословенные места подальше от летнего Стамбульского смрада и зноя, провел в здешних водах за рыбалкой и ловлей крабов бесконечно много часов своего детства. Затем ходил с дедовым флотом и конечно такой крупный и важный остров не оставался вне его внимания. Так что лучшего лоцмана в этих местах, чтобы провести фелуку ночью вокруг острова, можно было и не искать. Он сделал бы это даже на ощупь, или как ныряльщик, который плывет у самого дна с открытыми глазами.

Подтянутая вверх шлюпка уютно устроилась на палубе. Нубийцы подняли паруса, те наполнились ночным ветром. Фелука тронулась. Взрезала носом лунную дорожку, та рассыпалась миллионами серебряных брызг. И эти же капли жидкого серебра будто попадали прямиком в кровь, как эликсир ведуньи и наполняли тело и дух искрящимся ликованием. Ещё никогда и ни у кого на борту не было такого драгоценного груза.

Вскоре от корабля отделилась весельная шлюпка. Орхан сам сидел на веслах. Для мая ночь выдалась теплой, море было тихим, не качало, а мягко плескалось о деревянные борта суденышка. Чувствовалось, что лето, которое уже на подходе к Тенедосу, ещё не вошло в свои права. Скоро придет пыльное, жаркое лето, когда ветер лохматит листья олив и они сияют на безжалостно палящем июльском солнце как рыбная чешуя. Но пока ещё стояла майская ночь и весенний ветер обдувал лица молодой пары.

- Это места моего детства. Мой дед, Джафар-паша - давно уж бейлербей Карасы, так что я мальчишкой постоянно здесь ловил рыбу и крабов. Местные рыбаки брали меня с собой на лов, а потом мы на берегу болтали, а они угощали меня простой похлебкой и куском лепешки. Я знаю тут каждую бухточку. Да что там бухту: каждую оливу, абрикос или тутовник... - весело болтал Орхан-бей, привычно налегая на весла.

- А в той, куда мы идем, всегда вода была теплее. В ней можно было купаться раньше чем везде и до самых поздних ноябрьских штормов. К тому же она окружена скалами и оттого весьма укромна. Скал и дна не бойся, меня ночью разбуди - здесь я обойду любой риф. Зато на побережье - мелкий мягкий песок. Эта бухта - настоящий тайный приют... - на секунду отпустив весла, молодой человек приник кратким поцелуем к теплым, мягким губам венецианки. От запаха молодой женской кожи в сочетании с лёгким запахом драгоценных масел и европейских духов слегка кружилась голова.

Впереди в ночном тумане, чуть подсвеченные луной вставали скалы заветной бухты:

- Почти пришли, - сказал Орхан и действительно - вскоре после нескольких мощных гребков нос лодки мягко ткнулся в песок прибрежной полосы. Холодный, как начищенный серебряный поднос, диск полной луны осветил место, куда они причалили, подтверждая правдивость слов молодого корсара.

Орхан обнял Камиллу за плечи.

- У вас они считаются спутниками фей. А здесь их всегда было полно. Пусть они и луна послужат нам светильниками. А мы пока расположимся вот здесь.

Мелкий, мягкий песок казался серебристым под светом Луны и мириада светлячков.

Молодой адмирал вытащил лодку на берег и принялся доставать из неё все необходимое. На песок легло стёганое одеяло, сверху приземлились несколько подушек. рядом встала корзина с глиняной посудой, яствами и вином, и удобный букан - прямоугольная рама на четырех стойках. Достаточно положить на такую несколько прутьев и что рыба, что мясо выйдут куда вкуснее, чем то, что готовят в огромной печи на чадной, несуразно огромной кухне султанского дворца.

- Как по мне - лучшая тронная зала это та, в которой нет стен. Бывал я во дворцах, но этот потолок украшен изящнее, - Орхан бросил взгляд на звёзды, - так что  достоин тебя. А одеяло и подушки мягче, чем были у первых наших султанов. Потому прошу тебя, - пригласил он Альдину опуститься на подушки.

Протянул руку, чтобы помочь, а сам было хотел проверить поставленные ещё днём сети. Но огромные, казавшиеся в ночи совсем черными, влажно блестящие глаза венецианки заставили адмирала забыть о бьющихся в сетях рыбах и на подушки они опустились вдвоем, не разнимая рук.

Его губы искали мягких губ венецианки, а пальцы освобождали торс молодой женщины от излишних предметов туалета, пробираясь сквозь крючки и застёжки, которыми обременяют себя европейские прелестницы. И вот он уже покрывал ее плечи поцелуями. Вскоре луна освещала два обнаженных тела, сплетающихся на шелковых подушках, и извечный шум прибоя вторил поцелуям влюбленных, а над ними сияли далёкие звёзды, кажущиеся в бархате теплой греческой ночи бриллиантами, нашитыми на чёрную бархатную юбку светской кокетки.

Тело было исполнено лёгкости и тепла, как после нескольких чарок хмельной бузы. И вместе с тем хотелось перевернуть землю, жадно пить жизнь: так, как никогда прежде. Странно, почти невероятно, как с этим может уживаться счастливое опустошение и расслабленность. Потому что одновременно кажется, что вздумай он всё-таки встать и прямо сейчас бежать по песчаному берегу от скалы до скалы в полную силу, одолел бы его в полминуты. Молодой человек потянулся, разминая мышцы от шеи и до пят.

Луна, звёзды да пара факелов, который он воткнул в песок. И все же их общего света было недостаточно. Ибо даже соколиные глаза днем и совиные ночью не были так остры, чтобы полностью вобрать в себя образ создания, которое находилось сейчас подле. Тонкие черты ее лица, по которому бродили всполохи факельного света. Оливы глаз. Непроглядную тьму волос, в которых поблескивали запутавшиеся песчинки, как брызги золота. Мерцающую белизну ее кожи. В этот момент он понимал гяуров, которые писали мадонн со своих женщин. Он и сам рисовал бы эти мерцающие в ночи темные глаза своей Альдины, если бы овладел в свое время искусством живописи. И пусть имамы твердят, что это грех, но сейчас он мог бы потягаться с самим Аллахом. Любовь делала из смертного адмирала истинного Творца. Но пока он мог сотворить лишь ужин для любимой.

Костер. Орхан только сейчас ощутил, как зверски голоден.

- Пощади мое ухо. У нас на ужин будет кое-что поинтереснее, - со смехом шепнул моряк Альдине в ответ на кокетливый укус. Провел ладонью по изгибу узкой спины склонившейся над ним венецианки. Легко и пружинисто, как большой кот, пашазаде поднял свое мускулистое тело с их импровизированного ложа, быстро натянул на бедра отброшенные в порыве страсти шальвары, не забыв подвернуть их чуть выше колена. Его наверняка ждал недурной улов. И зайдя по колено в прохладное ночное море привычным жестом проверил расставленные ещё утром сети. Как и ожидалось, в сетях застряли пять крупных рыбин: два чипура и один лаврак. А на рыбном рынке у неверных их назвали бы дорадо и сибас. Бесчисленную мелкую рыбёшку моряк отпустил обратно в море.

Предчувствия не обманули.

- Улов и впрямь отличный, да иначе и быть не могло, - подумал Орхан, вынимая рыбу из сетей.

- Смотри, какие красавцы, - протянул молодой человек корзину полную больших серебристых рыб под свет факела, вынимая одну и показывая из своих рук.

- Испанцы называют их дорадо, из-за золотой отметины на лбу.
А греки верят, что этой меткой рыбу наградила богиня Афродита. Говорят, дотронься до этого полумесяца три раза и твой избранник непременно ответит взаимностью, - с этим словами османец специально провел три раза пальцем по лбу одной из рыб, глядя в глаза своей собеседницы.

- А на Мальте клыковидные зубы дорадо ювелиры вправляют в кольца и выдают за змеиные. Там верят, что у змеиных зубов магические свойства.

По правде сказать, поймать несколько достойных рыб - задача проще некуда. Сын Мехмет-паши лет с восьми с соседскими мальчишками ставил сети, а затем готовил улов. А уж став моряком... Рыба порой разбавляла его стол в походах, хотя на флоте ее и не жаловали - ибо солёную говядину адмирал не любил, а прихваченных в поход кур съедали быстро. Но сейчас Орхан и впрямь  чувствовал себя так, будто добыл чашу Джамшида, содержащую эликсир бессмертия, а не нескольких морских рыб. Он смотрел в сияющие глаза  напротив и не мог удержаться от улыбки. Как она была хороша. Темные локоны, рассыпавшиеся в беспорядке, блестящие в лунном свете черешни глаз, изящные, чуть прохладные руки. Как вышло, что эта женщина уже успела свить в сердце адмирала гнездо, словно чайка на одиноком утесе?.. Костер, на который пошла засохшая олива, которую адмирал приглядел, ставя сети, уже догорал. Как драгоценные опалы мерцали горячие  угли.

- Нет, тут ифриты не водятся, - засмеялся он, готовясь разделывать свой улов, - это же бывший греческий остров. Здесь другая живность - фавны, нимфы, дриады. Но нимфы и дриады скрылись, понимая, что им не соперничать с тобой, лучшая из женщин, а фавны скрылись, зная, что я не потерплю, чтобы они на тебя пялились. Вот уж нет, наш улов никто не перевернет.

Дело было за малым. Османец кинжалом выпотрошил рыб, затем тщательно вытер  лезвие о песок и отправил улов на решетку.