- Что это нынче с вами, моя дорогая? - ди Грасси вскинул брови, в удивлении созерцая, как его благоверная с утра пораньше уже покинула пределы Святая Святых, то бишь своего будуара. И это бы ещё ничего, хотя не в ее привычках было восставать от сна раньше полудня. Однако сегодня она оживлённо давала распоряжения и вообще вид имела довольно решительный.

- Что? Не говорите только, что вы забыли. Джованни?.. Джованни! - в голосе дамы зазвенели опасные ноты, предвестники бурного возмущения, - как? Я уже несколько дней подряд безостановочно твержу вам, что сегодня и на ближайшее время у нас будет гостья. Ах, мужчины! - сеньора сменила гнев на милость, - Это только мы способны держать в голове десятки сотен дел одновременно.

- Будьте снисходительны к нашему полу, сеньора, - ухмыльнулся в ответ хозяин дома, целуя ту в округлое плечо, для чего пришлось не особенно церемонно потянуть вниз рукав довольно свободного домашнего платья. Впрочем, это была та лёгкая грубость, которую женщины охотно прощают и принимают как одну из форм выражения чувственности. Ткань услужливо подалась, обнажая теплую белую кожу, - мы только лишь мужчины, как вы только что сами заметили.

- Будьте любезны сегодня вернуться домой раньше обычного, - Адриана с видимым удовольствием приняла эту вольность, но когда сочла, что хорошенького понемножку, то с мягкой улыбкой повела плечом. Кокетливо-небрежный жест, полный грации.

- Ваши вечерние и ночные планы подождут, милый мой.

Тон ее пронизан был беззаботностью и буквально лучился кошачьей мягкостью, так что поди пойми, насколько тонок намек и что именно она имела ввиду. Во всяком случае, нарочно сделанное на слове «ночные» ударение и насмешливо прищуренные зеленоватые глаза говорили больше, чем могли бы. Никогда не вредно напомнить супругу о том, насколько мудрая у него жена. Действительно, под каждой крышей свои мыши, у всех есть свой скелет в шкафу. Имелись серые хвостатые и под кровлей семейства ди Грасси, так же как и костяной остов в гардеробной. Адриана слишком ценила себя, чтобы обращать внимания на такую чепуху, как мужские шалости на стороне, однако требовала безусловного уважения и безукоризненного соблюдения приличий, ибо милейший Джованни хорошо знал: унизить ее в чьих-либо глазах - значит осознанно подписать себе приговор. Он не желал объявления войны. В результате за свою терпимость и полное отсутствие даже намёка на сцены она получала молчаливое (и не очень) восхищение с его стороны и доверительное отношение. Она знала о муже почти всё и - редкость в те времена - давала ему советы, когда он того просил, и бывало это довольно часто. А кроме того, она изначально поставила себя на такую высоту, что однодневки для развлечения или даже серьёзное увлечение, буде такое случится, поколебать ее положение могли с меньшей вероятностью, чем мышь прогрызла бы гору.

- В первый день, когда кузина окажется в этом доме, я хочу, чтобы моё семейство было в сборе. Я на этом решительно настаиваю, слышите? - промурлыкала хозяйка, - вы крупно задолжали мне с тех пор, как приезжала ваша матушка. Вспомните-ка этот оживший ночной кошмар и вспомните, какой идеальной женой я была все эти бесконечные две недели! Я даже теряла свое драгоценное время на кухне и опускала глаза, когда было нужно. Теперь ступайте, а у меня ещё куча дел. Увидимся вечером, однако не позже шести часов.

Ласкающе мазнув ладонью по щеке супруга и одарив его благожелательной улыбкой, сеньора поспешила в гостевые комнаты, которые намеревалась выделить кузине. Нужно ведь удостовериться, что все готово.

- Обязательно нужно еще протопить. Ассунта, Марцелла, ну-ка подбросьте в камин еще хвороста. Живо-живо, еще не хватало застудить человека. Проклятые февральские сквозняки! Ковры. Я же сказала положить тот, что с длинным ворсом! У нас сейчас что, лето летнее? Здесь должно быть еще теплее, чем сейчас. Я чувствую, как дует по ногам.

Приподняв юбки, хозяйка дома продемонстрировала шерстяные чулки на своих ножках, вдобавок туда же устремился и указующий перст, для пущего эффекта и понимания. Голубое домашнее платье ромбовой саржи из фастиана, смеси шерсти и льна, тоже было теплым. Гобелены на стенах не спасали. Венецианская влажность и ветра с залива не оставляли выбора: если хочешь находиться в тепле, топи пожарче.

Адриана с коротким криком всплеснула руками, делая шаг навстречу кузине и раскрывая объятия.

- Ах, уже? И ведь никто меня никто не предупредил, что вы подъехали и не дали никакой возможности вас встретить! - она метнула такой взгляд на управляющего, который как раз запоздало заглянул в комнату, что тот поспешил моментально снова скрыться за дверью.

- Десять утра, скоро полдень, а здесь, как я погляжу, до сих пор сонное царство, - громко фыркнула ему вслед госпожа ди Грасси, так, чтобы он хорошо слышал, - Впрочем, в любом случае всегда лучше раньше, чем позже. Верно же, милочка? Для нас, женщин, это особенно справедливо, - и она звонко расцеловала гостью в обе щеки.

- А я ведь говорила вам, Сильви, что вы зря решили поселиться отдельно. Этак ведь можно умереть от скуки! Молодая женщина и уединение - вещи изначально несовместимые. И уж что-что, а заскучать у нас вам никак не удастся. Обещаю вам. Джованни? Он только что уехал, удивляюсь, как вы с ним разминулись. Сегодня он в Совете. С тех пор, как ему исполнилось двадцать пять, по венецианским законам он обязан присутствовать на всех заседаниях и это отнимает довольно много времени, но для такой цели я его уступаю. К сеньоре Серениссиме* я не ревную. Так что пусть трудится на благо Республики и нашего имени, так уж и быть, - снисходительно позволила Адриана с жестом истинной патрицианки и рассмеялась.

Ещё бы, положение супруги сенатора Венеции не лишено приятности и такой статус вполне удовлетворял ее самолюбие.

- Он просил братски целовать ваши красивые руки и вернётся домой ранним вечером, когда скучным господам с надутыми щеками наскучит мериться властью и обсуждать турок и они, наконец, разойдутся. Я ему наказала не возвращаться без каких-нибудь интересных новостей, поглядим, чем он попотчует нас. Ну дайте же мне на вас посмотреть, душа моя. Мы не виделись неделю.

Отстранившись на длину собственных рук, она положила холеные маленькие ладони на плечи кузины и изучающее воззрилась прямиком в ее лицо.

- Глаза блестят, румянец на щеках. Прекрасно, просто превосходно. Не будь вы в последнее время такой отшельницей, я бы, пожалуй, решила, что вы влюблены, - сорвалось между делом с проказливых губ сеньоры, но шутка на несколько мгновений повисла в воздухе и улетучилась, растворилась за дальнейшей болтовней.

- В вашем распоряжении гостиная, спальня, комната, где вы можете принять ванную и комната для камеристки. Я постаралась сделать так, чтобы вы себя чувствовали как дома. Но я рассчитываю, что постепенно вы подскажете, что добавить, а что убрать. Вам ведь не придет в голову скромничать и церемониться? Думаю, я не заслужила от вас такой обиды, - просто закончила она и взяла ладонь молодой вдовы сенешаля в свою.

Отредактировано Адриана ди Грасси (2021-03-05 22:08:25)

Адриана понимающе кивала на откровения кузины о ее брачной жизни. Сказать по чести, не так уж легко оказалось сохранить на своих губах лёгкую и жизнелюбивую улыбку, без которой она не появлялась из своей спальни никогда. Друзей демонстрация лёгкого нрава притягивает ещё сильнее, врагов заставляет беситься и открыто исходить ядом, а на это всегда так забавно смотреть! И непременно все с той же улыбкой.

Однако во взгляде венецианки без особого труда читалось: да вы святая. Я бы так не смогла.

- Милочка, - она слегка кашлянула и на секунду замялась, подбирая слова, дабы быть как можно более бережной к той, на чью долю выпало излишне много незаслуженных испытаний, - всякому даётся по силам. Вы к себе куда строже, чем был ваш муж, притом совершенно напрасно. Винить себя за то, что в восемнадцать, двадцать лет вы недостаточно вживались в положение человека намного старше вас... Знаете что, это несправедливо. Да вы скрасили месье Виллару последние годы своей цветущей юностью! Между прочим, единственной, драгоценной и неповторимой в вашей жизни. Не всякому зрелому мужчине так везёт. Уверяю. И считайте, что апостол Пётр уже прогремел для вас своим ключом, пригласительный в райские обители уже заранее подписан. Ваш муж был, безусловно, очень хорошим человеком. Однако сейчас с чистой совестью живите земную жизнь, которая так хороша и которая, слава Богу, у нас с вами лишь началась. Вкушайте сполна все её радости. Вы данными-давно заслужили. Сбросьте, наконец, траур, который вы до сих пор будто бы носите. А потом посмотрим. Вот вам моя философия.

Надо признаться, к слову, что у молодой хозяйки дома этот не самый весёлый разговор вдруг вызвал приятные воспоминания самого нескромного свойства. На ее щеки и лоб даже невольно набежала лёгкая краска. Она перенеслась мысленно на несколько лет назад, в то самое родовое поместье, про которое говорила Сильвия. Всё сошлось: лето, новый статус, возраст обоих, но в те месяцы они с Джованни, кажется, даже были влюблены, как это ни дико и ни странно для хорошего статусного брака. Вот безумцы! Притом - забавно - у них имелась возможность наслаждаться друг другом на самых законных основаниях, когда никто не скажет, что они ведут себя совершенно неприлично. Простор, скачка во весь опор, острый запах седел и конского пота, до чертиков жесткая, но очень тёплая земля, от которой отделяет только плащ, муравьиные укусы, царапины и какая-то прилипшая солома по всему телу, даже в самых неожиданных местах. Но они сходили с ума, как животные-первогодки по весне и это было прекрасно. И давно. Шесть лет и двое детей назад. Правда, с тех пор не изменились ни блестящий взгляд Адрианы, ни - слава Создателю - ее талия, которую она приказывала нещадно затягивать уже спустя несколько дней после каждых родов, как только поднималась на ноги. Скончаться для нее было куда предпочтительнее, чем превратиться в отяжелевшую и отупевшую матрону с потухшими глазами, каких она видела десятки. Расставить платья хоть на дюйм означало сделать ощутимый шаг к этой печальной участи, так что к себе она была абсолютно безжалостна.

Намерения кузины заставили эти самые глаза расшириться и округлиться.

- Что! Уехать в поместье? Сбежать вот так, когда есть редкая возможность насладиться обществом друг друга? Невозможно. И речи быть не может.

Она склонила голову на бок и чуть прищурившись всмотрелась в лицо своей собеседницы, будто хотела прочитать ее душу.

- Мы это еще обсудим. А пока сделаем вот что: пусть здесь разложат ваши вещи. А вас я на это время похищаю и увожу к себе. Мы позавтракаем у камина, причем хорошенько. Вам ли, моя красавица, говорить об эфире? Воздушны, как в ранней юности. Имеем полное право себя побаловать. И заодно поболтаем, тем более, что лишние любопытные уши нам вовсе не нужны, а я хотела показать вам кое-что.

Несколько звонких хлопков в ладоши:

- Марцелла! Ты поступаешь в распоряжение камеристки сеньоры де Виллар. Будь так добра, помоги ей разобрать багаж. Она ответственна за вещи своей госпожи и лучше знает, что и куда, а ты ей расскажешь всё о доме, что ей будет нужно. Впрочем, ты и всё что не нужно тоже разболтаешь, это бесполезно, главное, не позабудь действительно важное, - фыркнула со смехом сеньора ди Грасси и мягко взяла кузину за руку.

- Идемте, идемте скорее. Я буду вас согревать. Но скажите на милость, душа моя, - спрашивала она, когда распоряжения о завтраке были уже даны и обе шли по коридорам палаццо к половине хозяйки дома, - что вы будете делать в поместье одна? Конечно, у нас там недурная библиотека, которую собирал мой свекр. Ариосто, Браччолини, Кампанелла, Аристотель, Геродот... Какое-то время займете себя чтением. А потом? Типичные женские занятия вроде рукоделия? - Адриана наморщила нос. Она могла вышить узор-другой, конечно, но от иглы грубеют пальцы и несколько раз уколовшись, она это занятие прекращала, - И это здесь? Здесь, во время карнавала?

- Нет, Сильвия, я вас решительно никуда не отпущу. Да кроме того, вы ведь говорите, что вам нравится наша Венеция. Слегка одичали? В таком случае вам стоит немного себя пересилить. Жизнь невозможно начать с чистого листа, снова спрятавшись. Таких микроскопических доз не хватит. И что это за безумства, о которых вы обмолвились? Те, что вы опасаетесь совершить? Ради этого всё и затевается и уверяю вас, карнавал со всеми безумствами вам строго рекомендован в полном объеме. Вы же пропустите все самое интересное и потом станете жалеть! - она мягко увлекала гостью за собой, стараясь не переборщить с напором в своей жизнелюбивой проповеди.

Отредактировано Адриана ди Грасси (2021-03-10 16:38:11)

- Грешная? О, да, разумеется! Как новорожденное дитя или лилия в пруду. А грешить мыслями... Ну, право слово, и только то? - Адриана звонко рассмеялась.

- Вы никогда меня не убедите, овечка моя, что в вашем возрасте и с вашей внешностью вам неприятно, когда вами заслуженно восхищаются. Я всегда говорила, что вы красивее меня, - спокойно констатировала молодая хозяйка дома тоном женщины, которая давно научилась обращать свои недостатки себе на пользу и не променяет их на любые достоинства ни за какие коврижки.

- Что же до Пенелопы... Так я напомню вам, что эта бедняжка осталась соломенной вдовой благодаря своему благоверному. Тот, кстати говоря, на мой взгляд ничуть не заслуживал такой верности. Десять лет сражаться, десять лет путешествовать. Не кажется ли вам, что это уже немного слишком? А вы, в отличие от царицы Итаки, свободны целиком и полностью, к счастью для кандидатов на вашу руку, потому что мне было бы их искренне жаль, как и женихов Пенелопы. Я, знаете ли, вообще очень сердобольна, - тонкий мизинец шутливо смахнул со щеки невидимую слезу, - я считаю, что мужчин нужно беречь, как редких зверей, которые зачастую бывают довольно привлекательны. Да к тому же они и так изрядно страдают от вашей сдержанности. Признаюсь, что несколько человек уже плакались мне в жилетку и именовали вас снежной королевой*. Они, представьте, слышали, что во Франции бывает снег, который не тает в тот же день.

Ассунта прервала волнолюбивые рассуждения своей госпожи тем, что осторожно вплыла в комнату с серебряным подносом, где покоился завтрак, а в центре стоял вожделенный графин из толстого стекла, над которым курился пар и от которого шел приятный запах специй.

- Ну, наконец-то, - фыркнула сеньора, - я уж думала, вы побежали собирать виноград, выдавливать его и заливать в бочки бродить. Прошу вас, душа моя. Угощайтесь, будьте как дома.

Долгий, тягучий глоток приятно обжег небо и горло.

- Но в чем вы правы - так это в том, что исповедаться мне будет куда полезнее, чем духовнику. Церковь признает лишь один вид женщины - женщина взаперти. Будто то девственница, супруга-наседка или вдова, которой остаток жизни желательно, видите ли, провести в молитвах, овдовей она хоть в семнадцать лет. Так вот. Что касаемо кандидатов... Выбор за вами. Поступиться частью своей свободы за те привилегии, что дает статус мужней жены, а они все же имеются, или быть полной хозяйкой самой себе. На мой взгляд, выбирать и шелк на платье и мужчину стоит не мысленно, а глазами... и руками, - Адриана многозначительно посмотрела на свою собеседницу, - но если вам так уж хочется уединения, то... всегда можно в любой момент сбежать обратно, - она вновь рассмеялась, - я всегда готова подставить вам плечо и если мои советы окажутся полезны, я буду искренне счастлива за вас.

Апартаменты хозяйки дома и впрямь были уютными. Светло-сиреневый шелк, которым были обиты стены, создавал атмосферу спокойствия, что совершенно необходимо, если ведешь светскую жизнь. А его прохладу разбавляли все оттенки бежевого - от слоновой кости до миндального. К тому же мебель теплого орехового дерева так и звала опуститься в кресло или присесть на пуф. Каминная полка была уставлена множеством мелочей, в которых внимательный взгляд мог распознать не случайные безделушки, а дорогие сердцу владелицы избранные вещи. Причем вещи, к ее чести свидетельствовавшие о тонком вкусе.

- Со стороны нашей августейшей родственницы очень мило принимать участие в вашей судьбе, ей нравится мнить себя этакой Мойрой - вершительницей жизней. Это, однако, вовсе не значит, что вы обязаны следовать ее настоятельным предложениям, хотя... Мне кажется, для вас она вполне себе расщедрилась. Вам очень пошло бы имя сеньоры Бонкомпаньи. Да и разве Джакомо не харизматичный кавалер? Он молод, но уже столь опытен, что станет для вас каменной стеной. Он полон энергии, высок ростом, и каков у него профиль! Впору на монетах чеканить. А как он на вас смотрит! Скажу больше. Ходят упорные слухи, что Святой Отец в ближайшие годы намерен обеспечить ему герцогство, чтобы укрепить материальное положение своей семьи и добавить влияния, и даже известно, что это будет Сора. От Рима это каких-то двадцать лиг. Он с его воспитанием и гордым нравом не подтверждает, но и не отрицает, а это о многом говорит. Герцогство, вы слышите? Недурное дополнение к характеру и внешности, верно? Екатерина очень неглупа, ей крайне выгоден такой союз. Так что подумайте хорошенько. Присмотритесь.

Отредактировано Адриана ди Грасси (2021-03-17 14:31:47)

- Я расположена к вам больше, чем к кому бы то ни было, дорогая сестрица, - со спокойной искренностью отвечала хозяйка дома, - но согласна с тетей вовсе не поэтому. Вы меня хорошо знаете, родственная похвала это не моя стихия. Я сейчас говорю то, что есть в действительности. И меня это вполне устраивает, - вновь вспыхнул, задрожал на ее губах смех и расплескался, засверкал.

Сеньору ди Грасси и впрямь никак нельзя было назвать классической красавицей. Во всяком случае, ее лицо не имело ничего общего с кукольными Мадоннами авторства начинающих живописцев или благостными ликами муз, нимф и иже с ними. Широко расставленные глаза, как будто даже чуть раскосые, и отнюдь не голубые и не фиалковые, как полагается записным красоткам, а с каким-то травянисто-малахитовым отливом. Не самые темные брови и ресницы из возможных, заметные скулы вместо нежной округлости щек и упрямые, капризные яркие губы. Такие только плохому поэту придёт в голову слащаво сравнить с розовыми лепестками. И даже со стороны очевидно, что на вкус они ничуть не напоминают приторное варенье. За много шагов от них веет шалфеем и дикой мятой, мускусом и розовым перцем. Нет, этот рот никогда не вызовет умиления и снисходительной улыбки. Но он притягивает, как магнит. На него не хочется  отстранённо молиться: к нему хочется припасть, жадно, без особенной нежности, но до сладкой боли, чтобы прочувствовать, насколько он мягок на ощупь, а главное - проверить, податлив ли он или в самом деле так же упрям, каким выглядит. Не запомнить его нельзя и нельзя не бросить на него повторный взгляд, чтобы попытаться понять: чем берут эти чуть резковатые линии и эта выпуклость нижней губы? Когда такой рот смеётся, трудно не присоединиться к этому смеху. Однако горе тому, кого угораздит попасться на острый розовый язычок, что таится за упрямыми губами и молочно-белым рядом зубов. Тут уж пиши пропало.

Особого внимания заслуживает нос сеньоры. Он во всем представлял собою противоположность невнятным подобиям, которым принято давать убийственную для любой индивидуальности характеристику «небольшой вздёрнутый». Для начала линия лба не перетекала прямиком в переносицу, как у античных статуй. Нет, для этого ее лоб был слишком выпуклым и заметным. Спинка носа, если провести по ней чувствительным пальцем или смотреть в профиль, обладала благородной горбинкой, крыльям можно было пожелать большей тонкости линий, но нельзя - большей чувственности, особенно если Адриана испытывала какое-либо волнение или злилась. Они начинали трепетать, как у лисицы в охотничьей стойке. Кончик... О, кончик тоже был не прост. Он не обрывался, не завершался внезапно, а был слегка удлиненным и фривольно приподнятым, подобно мыску изящного сапожка, точно как Италия на карте мира.

Задорный, чуть выступающий вперёд подбородок без мягкой округлости, очень характерный и с четкой бороздой, премило разделяющей его пополам, будто намек на неоднозначность и импульсивность натуры.

Не самая длинная шея из всех, какие можно вообразить, но тонкая, красивых линий и пропорциональная относительно головы и плеч, а значит, когда сеньора того желала, выглядела почти лебединой. Добавить сюда гордую посадку головы и быстроту движений и картина сложится в пользу госпожи Адрианы.

Да, к слову сказать, о нимфах. Будь сеньора дриадой, ее деревом была бы серебристая акация. Та самая, что цветёт пушистыми желтыми мелкими соцветиями, будто налысо побрили сотню-другую цыплят, скатали их пух в шарики и разбросали по ветвям. Ствол покрыт острыми загнутыми шипами, почище, чем у любого шиповника. Холодную погоду акация переносит довольно дурно и очень любит свет, однако быстро приспосабливается к сложным условиям. И даже цвет глаз очень уж похож на листья акции - зелёный с ощутимым серебристо-серым отливом.

- Что до Одиссея... - с долей скептицизма качнула она головой, - скажу вам только одно. Может, он и не хотел уезжать из Итаки. Допускаю. Испугаешься, когда оракул предсказывает, что вернёшься нищим, без спутников и только через двадцать лет. И все же поверьте: когда мужчины чего-то действительно желают, они найдут способ этого добиться. Такова их суть, их нутро, их жизненная цель. Преодолевать препятствия. Так что не очаровывайтесь, тихая и мирная жизнь, вероятно, не так уж его влекла. Война и путешествия горячат кровь. Впрочем, оставим итакскую чету. Зевс с ними. Будем говорить о вас.

Адриана выбрала для себя вместо кресла свой любимый пуф, круглый, на витых ножках и с подвесками по краю мягкого сиденья и придвинула его так близко к креслу гостьи, что при желании могла свободно взять ее за руку. Именно это она и сделала, заметив на глазах кузины слезы.

- Мадонна, да что это происходит? Недостаточно нам в Венеции аква альта, высокой воды, которая периодически случается? Нет, милочка, так дело не пойдёт. Я бы предложила поближе свести вас с Джакомо, чтобы вы имели возможность его узнать, но...

Стоило небольшим, но по-лисьи вместительным и чутким ко всему новому ушкам сеньоры уловить, что собеседница обмолвилась о ком-то конкретном, как ее лицо осветилось изнутри той любознательной живостью, которая отличает женщин такого нрава. Они засыхают, подобно дереву, если не находятся в эпицентре событий. Это, однако, ничуть не мешало Адриане быть искренней в своём сопереживании.

- Так вот в чем загвоздка! Это всё меняет. Моя шутка оказалась шуткой лишь на беццоне*, а в остальном я ненароком угадала! В таком случае, тем более нет причины сокрушаться, разве поэты не призывают любить любовь? А в таком случае не важно, кто смог ее пробудить. Не почувствовать сердечного жара за всю жизнь - вот это действительно беда. Но милая моя, кто же он? Что за таинственный некто, с которым нет никакой возможности будущего? Смелее. Мне вы можете открыться, я сохраню вашу тайну.

*Медная венецианская монета

Отредактировано Адриана ди Грасси (2021-03-23 14:27:08)

Адриана поперхнулась засахаренным орехом и посмотрела на кузину взглядом человека, который услышал, что Папа Римский принял ислам или на месте Везувия образовалось озеро за одну ночь. На сей раз уже ей понадобился глоток вина.

- Селим-бей? - скорее вскрикнула, чем прошептала хозяйка дома, немного придя в себя и тут же прикрыла рот ладонью, - Во имя всех святых! Ещё бы мне не помнить. Джованни был тогда в ярости. А его самого я видела в последний раз не так давно, на большом приеме у дожа. Приходится признать, с турка многие дамы глаз не сводили. Да так открыто, что благоверным даже приходилось их весьма жёстко одергивать и осаживать. И как держится! Такое чувство, что он не посол, а главный визирь. Кажется, так это у них называется? Впрочем, ему эта надменность идёт. А вот кавалеры через одного смотрели на него исподлобья. Неудивительно. Мало того, что они всем нутром почувствовали над своей головой ветвистые рога, а это не слишком-то приятно, но главное - многие наши вельможи выглядели рядом с ним мужиками, кому это по вкусу?

Этот человек много слушает, но не так уж много рассказывает, он как будто всегда за каким-то пологом. Зато если его спросить, можно заслушаться. Я перемолвилась с ним парой слов. Сказала, что некоторым нашим местечковым князькам стоит поучиться у него чисто говорить по-итальянски, без деревенского акцента и кабацких пошлых словечек. Что, между прочим, чистая правда. Он рассмеялся и отшутился.

Но мне в голову не могло придти... Однако вы отчаянная, милочка моя.

И если уж говорить о грехе, то я могла бы вам порассказать кое-что о том, как сами живут те, кто так пылко обличает мирян в проповедях. Да только пощажу вашу веру, чистоту и наивность. И еще. Господь Бог не так уж грозен и жесток. Он не карает за слабость плоти. Он сам есть любовь и я никогда не поверю, что Он судит внезапно вспыхнувшее сердце строже, чем всю грязь, кровь и мерзость этого мира. Вы почувствовали себя счастливой в руках этого мужчины? Явно да. Значит, это не грех, вот и всё. Да что же грешного, если два человека подарили друг другу немного тепла и ласки? Меня смущает только одно. Вы и впрямь считаете, что от такого человека, как он, можно сбежать? Я предполагаю, что это вряд ли возможно, да вы этого и не хотите на самом деле.

На этом моменте сеньора почувствовала, что не в состоянии больше удерживать свои порывы и ее сейчас разорвет на сотню маленьких кусков, если она не задаст кузине вопросы.

- Вы были в его доме? - выпалила она, - Ну, каково там, что вы видели? Расскажите же до конца, мучительница! А потом мы решим, как вам быть.

- И у вас хватило духу не показать лица, да ещё и отказать ему, жестокосердая?! Вот дак овечка! Да вы кремень, дорогая моя, - сорвалось с полуоткрытых от крайнего изумления губ Адрианы, как только ее собеседница закончила рассказывать.

Однако подобная спонтанная искренность, кажется, не вполне устраивала хозяйку дома, а потому когда первый момент канул в Лету, сеньора немного взяла себя в руки.

- Я должна бы сказать вам, что все мужчины одинаковы, что верить их сладким посулам может только безумная и нужно оборачивать их страсть, буде таковая возникнет, себе на пользу... Тем более, что я целиком на страже лишь ваших интересов, полностью на вашей стороне, - белые длинные пальцы доверительно коснулись плеча француженки, - только в этой теории есть одно очень слабое место. Если действовать по велению рассудка, ты будешь в безопасности, но никогда не испытаешь наслаждения безумством. Кроме того, вы рассказываете как Шахразада, милочка моя, а у меня есть один большой недостаток... или, если угодно, серьезное достоинство: бурное воображение. Так вот, с ваших слов я всё хорошенько представила и теперь мне стало жаль вашего рыцаря. Я, знаете, очень жалостлива.

Живая, хорошенькая физиономия супруги Джованни ди Грасси сложилась в жалостливую гримаску. Яркие губы чуть вытянулись вперёд, золотистые брови изобразили остроконечную крышу домика, а из груди вырвался сочувственный лёгкий вздох.

- Бедный мальчик! Видимо, вы его полностью зачаровали, выбили почву из-под ног, если после подаренной ему ночи он так рассыпался в обещаниях. Вы понимаете, что поклясться в верности для такого человека всё равно как если бы река вдруг потекла в другую сторону? Вы же знаете, что они даже законным женам никогда не бывают верны, они привыкли получать любую женщину, какую захотят. А он согласился пойти на это? Да ещё дать своё слово?.. Ну, знаете ли. Я уже молчу о завязанных глазах. Если бы я не от вас это слышала, я бы только рассмеялась и решила, что меня разыгрывают. А ведь с его характером он наверняка из принципа сдержал бы клятву верности, что совсем уже невероятно.

Проследив взглядом за перстом кузины, указующим на брошь, Адриана ахнула, ничуть не скрывая своего восторга и протянула руку.

- Ах, так это он подарил вам? Я заметила брошь сразу, ее невозможно незаметить. Хитрец. Надеется на мизерный шанс узнать вас по этой вещице, если вдруг вы по-женски не утерпите и наденете ее, отринув всякую осторожность. Хотя нет, я скорее всего не права. Он вряд ли сомневается, что вы отзоветесь и, конечно, с нетерпением и пылом влюбленного считает часы. Но какова вещь! Османский тюльпан. Это царский подарок. Я даже немного завидую вам, но только в глубине души и с самыми добрыми чувствами. Позволите?

Нежные и чувствительные подушки пальцев коснулись прохладных рубинов, ясных как слеза бриллиантов, глубокой зелени изумрудов. Ни в чем нет перебора, роскошь, но роскошь столь элегантная... Стебель будто дрожит и трепещет, а дыхание груди, которую он украшает, ещё придает ему дополнительной жизни. Невозможно отвести глаз. Кажется, западным ювелирам далеко ещё до мастерства Востока.

- Мой вам совет: не мучьте его. И если уж он позволил выставлять ему условия, так подарите и ему и себе немного счастья, только на территории Венеции. Насладитесь им, пока вы ещё не просватаны, но соблюдая всяческую осторожность, без чужих шепотков. Венеция город большой, и если проявлять немного смекалки, чтобы не отнимать у себя путь к отступлению и иметь потом возможность, коль заходите, занять любое положение... Тем более впереди карнавал. Вот уж когда можно не опасаться ненужных глаз. На меня можете рассчитывать, я всегда подскажу. Смотрите только, чтобы этот очаровательный дикарь не обезумел вконец и не похитил вас, - со смехом заключила представительница союза рыжих.

- Вы всё же передумали и решили остаться? Ну, то-то же! - Адриана звонко захлопала в ладоши, - вот это верное решение. О, не беспокойтесь, если вы не захотите, вас мать родная не узнает, такой мы вам устроим карнавальный костюм! - глаза сеньоры заблестели от предвкушения авантюры.

Отредактировано Адриана ди Грасси (2021-04-18 19:11:46)

Звонкий смех Адрианы рассыпался мартовской капелью.

- Святая Мадонна! Да вы вашими рассуждениями уже второй раз за пять минут вызвали у меня жалость. А я в последний раз ее испытывала только когда управляющий приюта для сирых и убогих красочно расписывал мне несчастья своих подопечных. Однако нет, сегодня я жалею исключительно блестящих мужчин, кавалеров как на подбор. Да, мне жаль обоих. Бедный Бонкомпаньи, бедный Джакомо! Нежеланный, неприятный... Вы не даёте ему шанса. Вы так хорошо расписали здесь про засахаренный апельсин и фрителло... А теперь посмотрите-ка на меня.

Долька апельсина, полупрозрачная, поблескивающая крупинками мёда, удобно легла между двумя белыми холеными пальцами, как у испанки задорная кастаньета.

- Апельсин хорош. Очень хорош. Такое изысканное лакомство, сладкий и с небольшой горчинкой, для кого-то очень экзотичное. Вы говорите о краткости мгновения, об одном глотке. Однако я вполне могу съесть его сразу, а могу растянуть удовольствие.

Долька отправилась в рот и фактически растаяла на языке, участия белых острых зубок почти не понадобилось.

- А теперь, когда я расправилась с апельсином, я могу без зазрения совести взять пончик. Разве оттого, что я перед этим съела апельсин, просто потому что мне так захотелось, пончик стал мне неприятен? Вот ещё! Он же не меняет своих свойств. Посмотрите только, какой он милый. Главное не наоборот, ибо изысканной горчинкой нужно именно предварять сладость. Обреченные отношения? Полноте! Мы все зависим от воли Божьей. Все в мире конечно, даже самое сильное чувство. Откуда вы знаете, может ваш прекрасный померанец вынужден будет отбыть через месяц, другой, третий. И вот потом... Вы будете о нем тосковать? А это в любом случае неизбежно. Вы уже увязли коготком. Но вы можете утешать себя воспоминаниями о том, как прекрасно было ваше с ним время. А если проявите сейчас стойкость... то есть если вы струсите (вы знаете, я люблю вас и только потому откровенна) и останетесь глотать слюнки, когда он у вас в руках, в полной доступности и только ждёт взмаха вашей ресницы, потом вас сгрызет сожаление, уверяю. И вот это уже настоящая полынная горечь, не чета апельсиновой. Будете беречь свое сердце, чтобы оно было цело? Но зачем тогда его вообще вкладывали в женскую грудь? Лучше заработать на нем рубец, но всё-таки позволить ему лечь в ладони другого существа. Может, он вернёт его вам, может, нет. Но он достоин такого подарка. Не берегите вашего сердца. Цените ваши годы и вашу красоту!

Тестяной хрустящий маленький шар разделил почетную участь апельсина. Он был избран из доброй дюжины своих собратьев и исчез за несколько укусов, запитый глотком горячего вина.

- И да, если вы не будете вбивать себе в голову, что пончик обязательно станет вам неприятен, то он никогда и не станет. Просто не сжимайтесь в клубок и позвольте потом Джакомо утешить себя, причем заметьте - утешить законнейшим, одобренным Церковью образом. Оставьте прошлое своей маленькой тайной и забудьте о предрассудках. Вся прелесть в том, что эта сладость с апельсином не имеет ничего общего. Один не заменит другого. И не даст вам того, что может дать другой. Их нельзя сравнивать. Вы сейчас можете мне начать говорить о совести, кристальная моя душа, я вас знаю. И вот тогда я скажу - умоляю вас! Джакомо пока не имеет ровно никаких прав, что прекрасно. Дайте ему понять, что вы в размышлениях, но не хотите, чтобы вас торопили, и если он вас дождется, то это будет только его воля и его желание.

В этот самый момент в коридорах раздался сперва лёгкий топот маленьких ног, за ним следовал другой, куда тяжелее, причем второй явно не поспевал за первым. Дверь распахнулась под настойчивой и нетерпеливой маленькой рукой и в комнату ворвался ураган, воплощённый двумя младшими представителями семейства ди Грасси, пятилетним Альберто и его трехлетним братом Франческо: имя, напоминавшее о корнях его матери. Означенный двойной тайфун преследовала по пятам красная от бега и досады нянька. Старшего должны были вскорости передать гувернеру, но пока подыскивали достойную кандидатуру.

- Что такое? - этих двух слов молодой хозяйки и короткого, но многозначительного взгляда, который она метнула, хватило, чтобы нянька из красной сделалась пунцовой.

- Сеньора... Сеньора, простите ради всего святого, но мальчики сегодня слишком проворны. Я просто не смогла их удержать и догнать.

Адриана чуть кашлянула, дабы голос звучал построже и чуть свела брови у переносицы.

- Альберто-Джованни-Алессандро, подойди-ка сюда. Иди-иди и сообщника своего захвати. Для начала недурно бы поздороваться, вам не кажется? И почему это вы, милостивые государи, убегаете от нянюшки и заставляете ее носиться за вами, подобно зайцу по полям? Не подскажете ли вы мне? Ну? Я вас очень внимательно слушаю.

Мальчишеское пыхтение, выпяченные нижние губы и взгляды чуть исподлобья показали, что эффект достигнут и вина признана. Правда, хватило ненадолго, маленькие разбойники слишком хорошо знали, что их не станут бранить.

И действительно, ладонь хозяйки дома погрузилась в волосы каждого, трепля макушки ласкающим жестом.

- Как, душа моя, кроме пончика и апельсина на нашем блюде имеется еще и французская вафля?! Вот это поворот, - воскликнула Адриана, - ну, тогда я вас понимаю. Выбрать и впрямь непросто. Хотя нет, знаете что, я за эти годы всё-таки стала венецианкой и решительно уверена: лучше фрителло вы не найдете, от добра добра не ищут. Не забывайте, что глазурь на этом пончике весьма вероятно будет в форме герцогской короны. Я уж молчу о том, что здесь, в Италии, красиво и тепло, здесь лучшие ткани и лучшие художники и музыканты. А для наследников здешний воздух прекрасен. И ещё подумайте о ваших будущих детях, где они будут расти и что получат, возмужав.

В изумрудно-травяном взгляде откровения кузины зажгли опасные искры, которые яснее ясного свидетельствуют: пламя авантюры вот-вот разгорится в полную силу.

- Где, мама? Фрителли есть, а где вафля? - оба мальчишки, которые, естественно, приняли все аллюзии за чистую монету, уставились на небольшой стол со сладостями в поисках означенного лакомства. Заморгали, переглянулись, но в упор не видели никакой вафли.

- Мама, вафли сегодня не пекли, - сосредоточенно засопев, сообщил Альберто, - сегодня пекли только пончики с разными начинками, - и доложившись, старший покосился на брата, - Хватит с тебя. Будешь есть много разных сладостей сразу - заболит живот, - наставительно добавил он, полностью копируя слова няньки, но с явным сожалением.

- Не пекли? Да что ты говоришь. Вот досада, - расхохоталась хозяйка дома.

Обещание касаемо кораблей, как и пирожных, вызвало у обоих юных Грасси бурный восторг.

- Я тебя точно перегоню, - пообещал гостье Франческо, поерзав на ее коленях, - я умею сильно дуть, - и в доказательство округлил щеки, - у меня есть труба.

- О да, труба действительно имеется и уши всего дома от нее в полном восторге, - фыркнула сеньора ди Грасси.

- Остаться на карнавал - лучшее из возможных решений, вы не пожалеете, - уверила она кузину.

- А мы будем бросать в процессию конфетти! - Альберто подпрыгнул от такой перспективы, - только их ещё нужно приготовить. Тетушка, вы будете вместе с нами делать конфетти? Нужно орехи засахарить.

В те времена, о которых мы говорим, это слово обозначало самые натуральные конфеты самого разного размера, а не кусочки разноцветной бумаги. Это, согласитесь, с одной стороны совсем неплохо для тех, кому эти конфеты достаются. А от синяков спасали маски и стеганая одежда.

Отредактировано Адриана ди Грасси (2021-05-08 20:49:04)