- Я на мельнице родилась, матушка за помолом следила, пока батюшка муку грузил, а тут я и решила родиться, на мешках из-под муки, батюшка нитку из рубахи выдернул перекусил пуповину и так пупок накрепко завязал, что век не развяжется. Бадью с опарой подниму и не охну, я женщина крепкая. Вот потому мне и господь судил родиться дочкой мельника, а быть женой пекаря и с хлебом дело иметь, а хлеб - это святое дело. С хлебом и беду можно съесть, стало быть мое предназначенье и труд людям на пользу, а богу в угоду.

Такую простую формулу своей жизни вывела метресса Мадлен Годар, урожденная Симон, супруга пекаря Жерома Годара, сестра шарантонского мельника Пьера Симона. Ну и конечно, помимо служения богу и людям своим трудом и ремеслом, труд матери семейства, куда же без него. Труд матери семейства свят, тем более семейная жизнь госпожи булочницы была счастливой. Семью парижских пекарей Годар, натурализованных немцев-лютеран и их деловых партнеров и единоверцев мельников Симон связывала помимо всего указанного личная надежная дружба, и когда юный сын пекаря Жером, смущаясь и волнуясь вручил на мосту возле мельничной запруды молоденькой дочке мельника медовый крендель с розовой глазурью и кружевную косынку, сказав, что батюшка булочник в воскресенье сватать за него, за Жерома, Мадлен приедет, дочка мельника от души сказала «да», расцеловавшись с женихом и там же на мосту честно разделив пополам пахнущий корицей и медом хрустяще-сладкий витой крендель.

Годы брака и рождение детей округлили грудь и бедра, и белокурая румяная госпожа булочница, ещё более становившаяся под стать своей сдобной и пышной продукции, сокрушаясь рассматривала себя в профиль в оловянном зеркале, оборачивая вокруг талии юбку:

- Ой-ой, что же делается! Не надо бы пробовать горячий хлеб и булки, а как удержаться? Они же так заманчиво пахнут, когда прямо из печи. И как опару не пробовать? Надо же знать, все ли туда правильно положила. И так напробуешься, что вон, задница шире печной заслонки. Жером, муженек, скажи, я сильно располнела?

На что всегда получала ответ:

- Тебе это к лицу, моя сдобная булочка. Мне такая ты ещё больше нравишься, такая ты ещё аппетитней, возле твоей попы мужу зимой  не холодно.

И вздохнув, симпатичная булочница с успокоенной душой отведывала свою румяную продукцию, кулинарка должна пробовать что готовит.

Было то самое раннее утро, самые первые минуты рассвета, когда пекарь с женой и поварятами всю ночь проведший возле кадок с опарой вынимал из горячей печи тяжелые противни с присыпанной мучной и зольной пудрой золотисто-румяной продукцией: хлебы, витые булки, печатные коврижки, столь популярные в родной Германии, глянцевые крендели. Теплый благоухающий хлеб был распределен по блюдам, крендели и бублики развешены на крючья, и Мадлен, завершив замес теста булочек с корицей для дневной выпечки, порозовевшая от печного жара и хлопот, накрыв опару полотенцем и заправив выбившийся из-под чепца локон, перекрестилась и обратилась к мужу:

- Ну, господин пекарь, дорогой муженек, труби в свой рог оповещая об открытии лавки. Пора, с богом. Да мой же ты архангел Гавриил!

Отредактировано Мадлен Годар (2020-10-26 11:09:02)

При звуках рожка распахнулась дубовая дверь жилого отдела пекарского дома и через большой двор с летней печкой и симпатичным цветником под окнами с полыхающими алыми маками, наперстянкой и ромашками скатилась шустрым колобком бабушка. Такая настоящая немецкая бабушка Грета (я фрау Грета или мадам Грета и никак иначе, извольте выучить, господа французы), как и положено немецкой бабушке кругленькая, румяная, раскрасневшаяся от утренних хлопот в белоснежном чепце и таком же кипенно-белом переднике, будто её свежеиспеченную вынули на подносе из горячей печи вместе с золотистыми румяными булочками и глянцевыми блестящими коврижками и пепельные локоны аккуратной прически, чуть открытой чепцом были словно присыпаны седой печной злой и мукой.
-Доброе утро, Гери, мой маленький, доброе утро Лена, девочка моя –целуя в щеки и крестя поприветствовала старшая хозяйка внука и его супругу.
Дедушка Жерома, Йоаган Герхард, ставший в Париже Жаном Годаром, за женой ездил на родину в Эльзас.
- Нет, парижские девицы  не то, это вам не немки. Наши девчонки и хозяйки, и матери и жены –любо дорого. И посмотреть есть на что, и подержать есть за что. У нас женщина пивом гостей обносит – по двенадцать глиняных кружек на груди носит, вот это я понимаю, красота.
Избранница Йогана, дочка фермера-молочника не обманула его ожиданий ни по части его представлений о женской красоте, ни по части трудолюбия и хозяйственности. Овдовев и вырастив детей и внуков мадам Грета перебралась от старшего сына к внуку:
- Гери, внучек, у тебя детишки маленькие, у Лены твоей хлопоты, надо её разгрузить. Мой долг третьему поколению Годаров кашу варить и попы мыть, такое мое предназначенье.
В подтверждение её слов во двор высыпали Годары-младшие, общим числом шесть штук: четыре своих и двое приемных, из числа нищих которых семья пекарей регулярно подкармливала из милосердия, все и свои, и приемные светленькие, шустрые, от шести до четырех лет, по поводу чего бабушка замечала:
-Мастер ты у меня Жером, булочки печь. Посмотри-ка, все шестеро один к одному, пшеничные, ровненькие, кругленькие, приемных от кровных не отличить, когда отъелись, ну да теперь все наши родные.
Мадлен распахнула объятья, прижала к себе двоих отпрысков, остальные распределились по двое прильнув к отцовским холстиновым штанам и к бабушкиной юбке.
- Слава господу, выпечка удалась, я всегда волнуюсь, когда опару ставлю: а выходится ли, а поднимется ли. Но с божьей помощью у нас сегодня все вышло.
Младшая хозяйка раздала детям горячие баранки и обратилась к мужу:
- Ну Жером-муженек, пошли с бабушкой и детьми завтракать, а то сейчас к печи набегут квартальные хозяйки с горшочками, перекусим пока подпекарь товар продаст, нищим хлебушек подаст, а потом отдыхать, мы, пекари, ночные совушки.
Из распахнутых служанкой ворот внутреннего двора выскочили две маленькие собачки, пушистые, желто-черные, похожие на шмелей и принялись то ли жужжать, то ли лаять.
Мадлен засмеялась:
-Булочка, Крендель! И вы завтракать, куда же без вас. У нас сегодня тушеная капуста со свининой и штрулями (паровые рулетки), а вы такое блюдо уважаете. Теперь все в сборе кроме кошки Марты, ну да она охотиться, позже вернется. Пошли завтракать, Годары.

Отредактировано Мадлен Годар (2020-11-02 21:19:51)

Гийом, запутавшийся в вороте белой батистовой рубахи, постарался в ответ на тычок пнуть своего друга мосластой словно у молодого жеребчика ногой.

- Можно подумать ты у нас толстяк, - оптимистично отозвался он на критику своего телосложения.

Но услышав, что сейчас они направляются туда, где можно от души подзаправиться, весело дополнил свою речь, наконец продев голову в ворот рубахи:

- Я уже готов! Что-то, а сокращать себе выбор блюд я решительно не готов. Я для этого слишком люблю разнообразие. Особенно разнообразие вкусов.

Оба молодых человека не  имели обыкновения жаловаться на аппетит. Тем более, что сегодня друзьям не светил обычный завтрак в покоях их сюзерена. Как назло Алансон с утра пораньше утащил его величество короля Наварры в свои покои. Разумеется все это делалось с единственной целью -  обсудить за утренней трапезой те вопросы, которые терзали королевского брата с момента когда он узнал о смерти короля Карла. Достаточно было взглянуть в лицо младшего из братьев Валуа, чтобы прочесть как в открытой книге по красным от недосыпа, лихорадочно горящим, глазам, что за мысли бродят в его голове.

- Алансону покоя не дают обеты святому Франциску, которые он дал в пылу молитв о безхозном троне, а мы за него постись, - насмешливо фыркнул Гийом, хватая свою куртку и делая приглашающий на выход жест, обращённый к д'Обинье. Гасконец спешил к обещанным яствам.

В коридорах, как обычно по утру, была вечная суета, но молодые люди не задерживаясь поспешили к выходу. Вскоре друзья очутились на летней улице, под тенью запыленной, летней летней листвы лип и каштанов. Гомон Парижской улицы взбодрил дю Вентре, искренне наслаждающегося летними деньками. Молодой человек весело шагал по улице, глядя на залитые летним утренним солнцем изящные коломбажные домики с весёлыми бархатцами на окошках, телегу зеленщицы, с румяными, как сама зеленшица - рослая норманка, яблоками, длинную ленту дороги, ведущую к мосту.

Сам Гийом весело подмигнул зеленшице, отпустив ей довольно смелый комплимент и потрепал холку рыжего пса, трусившего им навстречу в поисках пропитания. Пёс свернул в переулок, ведущий к трактиру и Вентре, ведомый теми же чувствами, что и пёс, попытался свернуть туда же.

Отредактировано Гийом дю Вентре (2020-11-21 22:41:14)

Пышногрудая, крутобедрая, разноцветная толпа парижских домохозяек благоухающая пряно-свежим ароматом мыльнянки, используемой в качестве мыла, теплой  кожей недавно проснувшейся женщины и нагретым раскаленным утюгом полотном заполнила двор пекарни шорохом и хрустом юбок и щебетом голосов подобным стае малиновок в ветвях. Все эти запахи и звуки перемешавшись с пьяным ароматом горячего хлеба сливались в утреннюю летнюю симфонию.
Молодая булочница с поклонами приветствовала соседок:
- Доброе утро, метресса Анна, милости просим, матушка Берта.
Вообще-то, неписаный этикет предполагал, что госпожа булочница продает первую утреннюю выпечку, но, господа хорошие, коли твой муж молодой и симпатичный ладный парень, оставлять его в окружении этих щебечущих и стрекочущих ранних пташек дело рискованное, среди квартальных кумушек немало кокеток и вертихвосток, строивших глазки молодому булочнику, особенно поутру, дабы день начать с хорошего настроения. А посему, доверив утреннюю продажу старшему подпекарю, Мадлен Годар отправляла все семейство завтракать под предлогом что после горячего хлеба болит желудок чтобы избежать этой профессиональной болезни булочников, утро надо начинать с горячего завтрака. И язвы желудка у мужа не будет, и язвы в юбках не соблазнят.
- А вы все хорошеете, метресса Гоше - раскланялась с первой красавицей квартала, вдовой оружейницей госпожа пекарша - вдовство вам к лицу. Как похоронили беднягу мужа, так и расцвели как куст боярышника. Но как ни хороша вдова, а приличное замужество ещё краше. Честная вдова к честному браку стремится, а не так, подолом возле женатых мужчин крутить, верно, мадам Гоше? Вы не пересолите жаркое, как прошлый раз, будьте внимательней.
Тут два пушистых четверолапых шмеля, изменив тональность жужжания, шмыгнули в дверной лаз, ведущий на задний двор и залились звонким лаем. Забыв о стерве-оружейнице, Мадлен охнула и побледнела.
- Жером, ты слышишь? Там во дворе кто-то чужой. Булочка и Крендель так  своих не встречают, когда Пьер с семьей приходит, они аж повизгивают. Господи, да кто же там, да ещё средь бела дня. А у нас полон двор беззащитных женщин. Неужели опять пришел по наши души Варфоломей?
Молодая женщина взяла мужа под руку.
-Жером, пока  вида не подадим, а то начнется паника. Давай детей и бабушку наверх, а ты со второго этажа в окно глянь, кто там. И мушкет у нас тоже наверху.

Отредактировано Мадлен Годар (2020-11-28 16:14:54)

Женщины! Любят они прежде времени панику разводить. Большая и теплая ладонь пекаря любовно и успокаивающе легла на талию жены.

- Да Господь с тобой, булочка, что ты, в самом деле. На дворе день ясный, а дурные дела обычно при свете не делаются. Они всё больше темноту любят. Так что вор или душегуб вовсе тебе, что ли, умалишённые? Тот страшный набат разве даром был в полночь? Да и не бывает огня без дыма, а ничего дурного не было слышно. Так что кого, скажи на милость, ты боишься? Кому мы сейчас нужны? Не сам же Меченый к нам в гости заявился, гори он в аду вместе со своим папашей. Мальчишки с соседней улицы через забор перемахнули, в удали соревнуются. Вот собаки и заливаются. Уж я их сейчас, оглоедов! Уж я с ними разберусь, будут они у меня сигать. А ты покамест проверь, не готово ли ещё какое-нибудь из блюд наших кумушек. Иди-иди, - мягко высвобождая руку из руки жены и мягко, но настойчиво подталкивая ее в глубину дома. Действительно, мало ли что.

- Ступай. Я разберусь и тотчас приду.

Он уже даже сделал несколько шагов к задней двери, когда раздался стук, совершенно определенный условный стук. Людей, которые знали, можно было по пальцам пересчитать. Только самые близкие. И вот здесь пекарь и впрямь растерялся, потому что ближайшую родню и доверенных его друзей собаки знали, а остальные, нагрянь они внезапно, вошли бы через основной вход.

Он думал, что удивить его сильнее будет уже нельзя. Ан нет. Услышав голос и посмотрев через смотровое окошко, он узнал господина д'Обинье. Само собой, он был шапочно знаком с правой рукой наваррского государя. Однако, увы, только шапочно. Видел на собраниях - то одного, то в компании с различными дворянами. А однажды видел, как тот стоял бок о бок с невысоким человеком в глубоко опущенном на лицо капюшоне (судя по осанке и нетерпеливым движениям, молодым) и время от времени обменивался с ним несколькими словами, а затем оба вышли за несколько минут до окончания, будто не хотели оказаться в толпе. И между прочим, тот даже несколько раз заглядывал в их пекарню и ушел с самыми вкусными булочками, уж Жером это обеспечил.

- Мадлен, всё хорошо, это друзья.

Разумеется, молодой пекарь поспешил отпереть и почтительно поздороваться.

- Ах, господа! Вот дак номер! - затем только и мог он проговорить, выражая взглядом всегда свое удивление такому экстравагантному способу появиться.

- Проходите, прошу вас. Жена уж невесть что подумала, - заключил он с добродушным смешком.

Отредактировано Жером Годар (2020-12-19 10:36:26)

Обстановка обеденного зала была лаконичной и добротной: небеленные дубовые стены, украшенные резными балками, такие же балки с деревянной резьбой декорировали высокий потолок. На стенах полки с майоликовой глянцевой посудой - признак хорошего достатка, навесные шкафы где хозяин под замком хранил драгоценные специи, пули и порох, в центре комнаты могучий крепкий дубовый стол и такие же массивные стулья. К принесенным пирогам на столе дымился огромный обливной глиняный горшок, источающий аппетитный аромат томленой с овощами копченой свинины, два кувшина: один с сидром, второй с сливовым компотом, и несколько огромных караваев хлеба: с глянцевой коркой, тяжеловесных, с резной печатью метра Годара на горбатых верхушках: пшеничный и ржаной.

- Кушайте,кушайте, шевалье де Вентре, наедайтесь. Пусть ваш рот праздным не будет, - заметила метресса Грета, разливая по глубоким мискам завтрак: тушеные в сале овощи, репа, морковь, капуста с копченой свининой, в густом золотисто-коричневом соусе с штрулями - запеченными поверх овощей булочками в виде розочек, смазанных маслом, - берите вон тот хлеб, который из смеси пшеничной и ржаной муки, это специальный соусный хлеб (да-да, был такой), его хорошо в соус и суп макать, напитывается и уж такой аромат. У нас он с тмином, самое то к копченой свинине.

- Ах, вашими бы устами, да до богу бы в уши, месье Агриппа, - заметила Мадлен, раскладывая ложки, - не бывать в Париже пекарю кроме тех, что живы - здравы. При жизни отца-пекаря сын ремесло не наследует. Жерому повезло, наш отец Колиньи, светлая память мученику, шепнул словечко городскому прево за Жерома и он получил место пекаря. Да и то, надо было на весь цех проставиться, да старосту цеха подмазать, чтобы не ворчали. А теперь кто же похлопочет. Так что будут сыновья помощниками, кто-то в другое ремесло пойдет. А дочки, у нас двое детей приемных, вот, маленькая наша Агата, мы её у нищих, которым хлеб подаем, взяли, её мать умерла, Агате перейдет бабушкина молочная ферма, мы откладываем на приданое. Агата выйдет замуж за сына сестры Жерома Клаудии, вдовы пирожника, Мартина. И объединим два печных дела. Вы не смотрите, что она маленькая, пирожки и крендели она так лепит, что куда там всяким скульпторам всякие фигуры. И они с Мартином дружат, он ей калачики и конфетки таскает. Мы тоже с Жеромом выросли вместе, оно и ладно получилось. Ах, ты ж моя куколка, Агатесса, бабушкина помощница! Умничка. Жером, хозяин, зови гостей к столу да читай молитву, хвала господу за то, что пищу послал вдосталь.

Отредактировано Мадлен Годар (2021-06-19 02:53:38)