Vive la France: летопись Ренессанса |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Vive la France: летопись Ренессанса » 1570-1578 » Язвительны прекрасных глаз лучи. Июнь 1576 года, Париж
"Язвительны прекрасных глаз лучи,
Пронзенному нет помощи целебной.
Ни за морем, ни в силе трав волшебной.
Болящему от них - они ж врачи".
Франческо Петрарка
Спустя неделю после эпизода "А рыцари ему нужны тем паче"
Отредактировано Катрин де Монпансье (2018-07-24 12:27:34)
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
До начала службы оставалось совсем недолго.
В просторной ризнице, сакристии, духовенство уже давно облеклось в богослужебные одежды. Затеплились свечи и светильники, кадильницы курились ароматным дымом. Внушительный, сияющий золотом и камнями крест стоимостью с целую деревню еще с вечера начистили, чтобы он возглавил выход к алтарю. Размеры церкви позволяли растянуть эту символическую процессию и сделать по-настоящему торжественной. Можно только представить, в каком благоговении замирают верующие в Ватикане, когда во время неспешного прохода по нефу идет сам Папа, пересекая весь огромный собор Святого Петра. Будто сам Христос, который стремится выйти на служение человекам.
На высоких хорах замерли певчие. Позевывали украдкой в кулак, все-таки время было ранее, и ожидали звона из ризницы, чтобы затянуть интроит, входной антифон. Пока к сводам храма возносился только многократно усиленный эхом звук шагов и приглушенный гул: продолжали стягиваться прихожане. Ближайшие к алтарю скамьи порядком пустовали, ибо их занимали важные особы, а они, как известно, не опаздывают, а лишь задерживаются ввиду важных обстоятельств.
Для чего ходят в церковь? Ради общей молитвы, разумеется. И не только. Или, скорее, не столько. В прежние времена причины посетить дом Божий у прихожан было куда больше, чем сейчас. Не видим в этом ничего кощунственного, напротив, ежели ты пришёл, то с большой вероятностью проведешь в общении с Всевышним хоть какое-то время, а это уже немало.
Герцогиня де Монпансье, переступая порог храма святого Евстафия об руку с супругом и проходя вперёд, к передней скамье, для начала бросила быстрый взгляд перед собой.Складывая пальцы для крестного знамения, мадам незаметно осмотрелась по сторонам, насколько возможно. Сняла тонкие кружевные перчатки, обнажив холеные белые руки, отбросила с лица вуаль. Кто сегодня присутствует на мессе? Глазами выделила несколько важных и интересующих её особ. Значение имеет все: кто явился, как держится, выражение лица, сосредоточен на молитве или нет, а главное, кто к кому подошёл и завязал ли беседу. Немного наблюдательности и можно узнать то, что вооружит лучше любого кинжала. Случайные несколько слов, долетевшие до острого слуха, порой решают исход великих противостояний.
Катрин увлеклась, услышав тихий разговор, который показался ей весьма любопытным. Она уже смогла сосредоточиться так, чтобы вычленить обрывки фраз, но тут муж, про которого она, конечно, совсем забыла, весьма некстати коснулся рукой её руки. Что за глупость, в самом деле! Пришла охота нежничать в церкви, да ещё в самый неподходящий момент. Мадам от неожиданности чуть вздрогнула, что было для нее необычно.
- Святая Дева! Кто так делает?! Вы меня испугали, мой сеньор. Я пытаюсь настроиться на молитву перед службой, а вы меня отвлекаете, - быстро, недовольно шепнула она почтенному потомку Бурбонов.
Отредактировано Катрин де Монпансье (2018-07-24 13:49:52)
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
Герцог не так часто имел возможность уделить должное внимание своей супруге. Дела, интриги, придворные заботы и война редко позволяли выкроить время на тихие семейные радости. Но сегодня, как казалось, такой день выдался. Монпансье предвкушал, как после месссы он вернётся домой, в кои веки пообедает с женой, а потом, кто знает, может вкусит и иных радостей, уготованных браком. Общение с Катрин герцог ценил. Тем более ценил, чем реже имел время на то, чтобы вместе гулять по саду или размеренно трапезничать, обсуждая всяческие хозяйственные пустяки и придворные сплетни.
Итак, Людовик, уже не молодой, но крепкий, как вековой дуб, вёл в церковь свою молодую супругу. Внешне пара казалась идеальной, седовласый вельможа и молодая красавица. Сияя щедро расшитым золотом и каменьями колетом, он гордо держал голову, покоящуюся как на блюде на кипенно-белых брыжах. Годы не испортили осанку этого потомка дома Бурбонов, а корсет, что помогал избавиться от мучающих порой болей в пояснице, давал видимость такой выправки, которой могли позавидовать и иные юнцы. Супруги чинно, как и требовало их положение, опустились на скамью. Месса шла своим чередом. Чета де Монпансье причастились и возблагодарили Господа за те блага, коими тот осыпал их. Супруги вновь опустились на скамью...
И стоило лишь герцогу чуть опустить веки, слушая орган, как на скамью за ним опустился человек в чёрной бархатный маске. По виду дворянин средней руки. Пошарив за пазухой, незнакомец извлёк записку, которую немедля передал почтенному вельможе. Что-то почтительно прошептал тому почти на ухо. Монпансье недовольно поморщился, пробежал глазами строчки. Всё планы провести тихий семейный день летели к черту. Но, как известно дело прежде всего. Кивнув долговязому незнакомцу в маске, Людовик тронул руку супруги. На недовольный вскрик дамы он ответил мягко:
- Душа моя, дела чрезвычайной важности заставляют меня отлучиться. Вы позволите мне оставить вас на попечение ла Саля и его людей? - назвал герцог одного из своих доверенных, что сопровождал сегодня в храм черту Монпансье.
Отредактировано Людовик де Монпансье (2018-07-24 16:58:25)
Когда не испытываешь к человеку симпатии, мягкость с его стороны только увеличивает досаду. Катрин знала за собой эту излишнюю вспыльчивость. Даже ей, умеющей хорошо держать себя в руках, не всегда удавалось скрыть раздражение. Да и зачем, собственно, если муж относился снисходительно и предпочитал не замечать настоящей причины. Посмеивался, что молодость и кварта итальянской крови дают о себе знать. В самом деле, за нее была ее молодость и красота, а также ее имя. То, за что другая могла получить пощечину, ей легко сходило с рук. Только круглый болван решится даже повысить голос на сестру Гиза, любимую и единственную сестру. Не говоря уж о большем. Она прекрасно это знала и никогда не утруждала себя излишней покорностью, хотя и умела, когда нужно, состроить идеальную жену.
Да, Монпансье любит ее. И редко бывает дома. Кроме того, он принц крови. Вот три качества, которые делали его хорошим мужем. Более того, если сегодня ей принесли бы весть о вдовстве, она испытала бы печаль, как по любому человеку, с которым общалась так долго и который многое дал. Искренне, от всей души помолилась бы за упокой. И все-таки даже со сносным супругом приходится постоянно терпеть, когда он на четыре десятка лет старше. Терпеть его подагру. Терпеть его ворчание и нудное морализаторство. Терпеть, когда он пускается в бесконечные воспоминания. Терпеть его в постели. Терпеть его храп, когда не удается вытолкать в его спальню. Терпеть, терпеть, терпеть. Привычка отчасти сглаживает, привыкла же она к его лысине и носу размером с кабачок. Но все же. Конечно, она далеко не одна в таком положении, только этот факт ничуть не служит вуалью или розовым стеклом. Проще говоря, что ей до других женщин? В общем, гордая дочь Анны д'Эсте научилась прекрасно играть свою роль и с полным правом могла бы считать себя настоящим ангелом, если бы не была истинным бесенком. Строптивым, но умеющим не переходить определенных границ и, когда нужно, сгладить собственную дерзость ангельской улыбкой.
- Как? Уходите? - разочарование на лице и облегчение в сердце, - вы мне пообещали быть сегодня со мной и опять бросаете одну? - короткая пауза, которая должна обозначать борьбу между женской обидой за такое пренебрежение (дань мужскому самолюбию, которое с сединами лишь обостряется) и долгом хорошей жены - во всем поддерживать мужа. Естественно, долг доброй жены по закону жанра победил. В качестве победно поднятого стяга выступила благосклонно протянутая ручка и мягкая улыбка.
- Ступайте по своим важным делам. Завершите их скорее и возвращайтесь, я буду вас ждать дома. Раз обед сорвался, заменим его совместным ужином. Я велю приготовить то, что вы любите.
В темноволосой головке уже возникла соблазнительная картина целого дня, посвященного одной себе. Братья сейчас отсутствовали в Париже, отлучились в Амьен и наотрез отказались брать ее с собой, негодяи, сославшись на смехотворно короткое путешествие, состоящее из одной лишь пыльной дороги. Теперь Монпансье освобождает ее от своего общества. Значит, она сегодня Клеопатра. Великолепно. Где молоко кобылицы для ванной?
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
Старый герцог удовлетворённо хмыкнул. Всё-таки есть ещё порох в пороховницах, раз молодая жена огорчена тем, что ей уделяют недостаточно времени. Вот и сейчас, уезжая по делам Лиги, он вызвал некоторое сожаление у своей Катрин. Конечно, Монпансье не особо обольщался и не ждал от урожденной де Гиз любви, но при этом искренне полагал, что у него отнюдь не худший из браков. Во всяком случае, сам герцог находил в своей семейной жизни относительную приятность. Причем та мысль, что он женат на одной из красивейших и влиятельнейших женщин Франции, играла в этом не последнюю роль. Потомок Бурбонов долго думал, выгадает он или проиграет, женясь на дочери самого Меченого. Да и сын его, Франсуа, был вне себя, когда услышал, что отец желает породниться с этой семьёй. У наследника все надежды были связаны с Генрихом Валуа. Так мало того, он ещё взялся ревновать свою супругу к братьям своей теперешней мачехи. Ведь Франсуа увёл невесту у Майенна. Этот факт всегда забавлял старого Людовика - Майенн женился на женщине старше себя, а он, свекор его бывшей невесты, взял за себя его юную сестру...
Впрочем, сын старого герцога, будучи убежденым католиком, так ненавидел Гизов, что даже наотрез отказался вступать в Лигу. Хотя в ночь святого Варфоломея, по мнению отца, держал себя молодцом. Но вот свою благоверную ревновал. В отличие от него, старика. Людовик, напротив, верил жене. Не то, чтобы пожилой вельможа был наивен как влюблённый паж. Нет. И все же предпочитал жить, не усложняя свой брак излишними подозрениями.
Со временем все вошло в свою колею. Монпансье не прогадал. Союз со столь влиятельным семейством пошёл на пользу старому лису. А госпожа де Немур, вызывавшая всегда неподдельное уважение своего новоявленного зятя, устроила этот брак, как выяснилось, ко всеобщему довольству.
- Непременно, душа моя, - проворковал Монпансье тихим голосом, - непременно.
Обещание семейного ужина порадовало любящего мужа. В конце концов, ужин это ещё лучше, чем обед и имеет куда больше шансов закончиться супружескими объятьями. Получив позволение отбыть восвояси, Людовик нежно пожал руку своей разлюбезной и отбыл по делам. Не забыв, разумеется, благочестиво перекреститься на пороге храма и возблагодарить Господа за все те милости, коими был осыпан.
Отредактировано Людовик де Монпансье (2018-07-25 20:18:44)
Жоффре молился у распятия, когда увидел, как в храм вошла чета де Монпансье. За время, проведённое в Париже, прекрасная герцогиня всё больше и больше завладевала воображением молодого бургундца. Тем не менее юноша понимал, что мечтать о сестре своего сюзерена все равно, что мечтать о звезде с неба или о птичьем молоке. Но едва завидя мадам де Монпансье, барон де Вержи не мог сдержать воображение. То ему мерещилось, как он спасает Катрин от разбойников, то как дарит ей почти коронационные драгоценности, то в грёзы молодого человека вплетался розовый сад, где они с прекрасной лотаринженкой обмениваются любовными клятвами. Но в жизни все совсем иначе, чем в мечтах. В реальности урождённая де Гиз едва замечала одного из свитских своего брата. И уж точно не интересовалась тем впечатлением, которое производят на него её серые глаза. Вот и сегодня дама прибыла в сопровождении своего престарелого супруга. Но как бы то ни было, а этот носатый Мафусаил был принц крови. И венчанный супруг. Но бургундец не унывал. Когда ещё питать надежды как не в тот благостный момент, когда ты молод и полон сил? Забыв, зачем он здесь, юный барон де Вержи стал молиться о том, чтобы старика герцога унесли отсюда заботы иного порядка, нежели те, что заставили его провести время с цветком лотарингского дома. И молитва влюблённого была услышана. Какой-то тощий тип в маске, весь затянутый в чёрный бархат, как стручок белой акации в студеную зимнюю пору, передал принцу записку. И тот, что-то сказав богиней его грёз, отбыл восвояси. Это ли был не шанс о котором Жоффре молил Господа?!
Ну а раз Господь благоволит к нему, то он и сам не станет теряться. С такими мыслями юноша оглядел себя, насколько мог. Что ж, ему было не за что краснеть. Колет из темно вишнёвого бархата, щедро расшитый серебряной нитью, сделал бы честь и дофину. А кружева, которые были третьего дня куплены как раз к этому платью у весьма благоволившей к барону белошвейки с улицы Менял, как нельзя лучше оттеняли матовую бледность щёк молодого бургундца. Который добивался этого с помощью яблочного уксуса и флорентийского мыла с чередой и оливковым маслом.
И дабы не терять времени, месье де Вержи переместился поближе к выходу. К мраморной чаще со святой водой, чтобы при выходе подать красавице руку, смоченную святой водой. А значит, законно коснуться руки своего кумира.
- И чем черт не шутит, - снова воспарил в своём воображении к звездам амбициозный юноша, - может быть, мне удастся перекинуться с прекрасной дамой парой слов. А то и улыбок...
Отредактировано Жоффре де Вержи (2018-07-26 21:39:42)
В последние минуты службы глаза мадам были закрыты, губы слегка шевелились, будто шептали что-то, а изящные белые пальцы сплелись между собой. В такие моменты со стороны она напоминала ангела с фресок, но сейчас она не принимала вид. У лотаринженки имелось, несомненно, превеликое множество личных вопросов, которые неплохо бы обсудить с Господом Богом, но помимо того она молилась за Францию. По стране ей довелось ездить больше, чем принято для женщины. Она видела собственными глазами выжженные поля, вырубленные виноградники, пепелища и развалины на месте деревень, осквернённые церкви. Десятки, сотни повешенных, которых оставили на расклев птицам и теперь их останки раскачивались, распространяя ужасное зловоние. Все это Франция, прекрасная и несчастная, как молодая нищенка, которая оказалась на улице сравнительно недавно и скрывает под безобразными лохмотьями еще не изуродованное окончательно тело. Франция, обескровленная и разодранная на части. Франция, у которой есть все, чтобы жить благополучно, не хватает лишь одного. Правителя мудрого, сильного, жёсткого, но справедливого, преданного одной вере, чтобы добиться в стране единства, привести королевство к общему знаменателю и процветанию. А как пойдёт золото короны к пшеничным волосам брата... При всем своём жизнелюбии за это она готова была умереть, если вдруг возникнет необходимость. Стойкости хватит. Без страха, колебания, без единого вопроса.
- Благословите, святой отец.
- Благословит Вас Господь, дитя мое.
Катрин показалось на миг, что ясные как у младенца глаза старика-священника пронзают ее насквозь. Что же, пусть. Цель оправдывает средства, а более святой цели невозможно представить. Она благоговейно коснулась губами сухой, прохладной кисти сегодняшнего целебранта.
Удивительный человек этот кюре. Отец Рене Бенуа, приходской священник Сент-Эсташ, пожалуй, являлся единственной причиной, которая влекла мадам именно сюда, в недостроенный еще собор, а не в любую другую именитую церковь. Было в нем нечто такое, что позволяло любому на время почувствовать себя ребёнком на ладони у Бога. Чистым и защищённым. Недаром его, простого клирика из Анжу, отличила в свое время Мария Стюарт, маленькая французская королева, а ныне большая мятежница. При всех своих недостатках "королевка" чертовски умна и обладает чутьем лисицы. И недаром кюре имел такое влияние на прихожан, что его прозвали Папой этого квартала.
Тень давешних мыслей еще блуждала по красивому лицу сестры принца Жуанвиля, когда, обменявшись несколькими дежурными приветствиями и ничего не значащими фразами с ближайшими к ней господами и дамами, она, придерживая шуршащие многослойные юбки, неспешно направилась к церковным дверям. Такой темп не только соответствовал ее положению, но и скрывал небольшую особенность, не позволявшую быстро передвигаться. Кроме того, уже успевал схлынуть народ, который во время мессы располагался в задней части нефа. Дом Божий один для всех, и это правило Катрин, как добрая католичка, спокойно принимала. Однако запах ладана не перебьет вонь от торговцев рыбой и требухой, мимо которых придется проходить. Убийственные миазмы, и как здесь сохранить после службы благочестивый настрой?
Солнце еще не успело нагреть камни мостовой и из украшенных резьбой широко открытых дверей тянуло утренней свежестью. Оставалось окунуть пальцы в святую воду перед выходом. Тонкое запястье Ее Светлости через кружево на рукаве уже холодил мрамор чаши, как вдруг она почувствовала на своей руке тепло чужой кожи и подняла глаза.
- Вы? - с лёгким оттенком удивления протянула дама.
- В последнее время, сударь, вы мне так часто встречаетесь, что, кажется, еще немного и я запомню, наконец, ваше имя, - серые глаза лучились насмешкой, - Мсье де...
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
Пальцы юноши, смоченные святой водой, остановились на мгновение на тёплой коже его кумира. Но ироничные слова дамы быстро вернули на землю влюблённого мечтателя. Вернули, заставили мучительно покраснеть и закусить губу. Барон д'Отре возблагодарил Небо за то, что при входе в храм Сент-Эсташ достаточно темно, чтобы насмешница могла разглядеть его чувства. Арочный свод серого камня оказал гордецу неоценимую услугу, позволив скрыть и пылающее лицо и гнев в глубине глаз цвета лесного ореха, под пушистым ресницами.
Конечно, кто он перед сестрой короля Парижа? Простой бургундский провинциал.
Ещё недавно, в родной Бургундии, сын губернатора, первого человека провинции, был самым завидным кавалером для любой дамы или девицы. Там Жоффре привык к лёгким победам. Он был мечтой многих прекрасных глаз - и тёмных, как спелые июльские черешни, и лазурных, как любимое аквамариновое ожерелье его матушки.
Иное дело Париж. Приехав в столицу, губернаторский сынок тут же лишился всех тех преференций, которые давало ему положение его семьи в родном краю. Но черт бы его побрал, никто не мог лишить молодого Вержи тех достоинств, которые не зависят от положения семьи. Бургундец был не глуп, учтив, хорошо образован и отчаянно смел, как бывает смела лишь непуганная юность. И он был влюблен, как может влюбиться лишь чистая душа, которая не испытала доселе истинного первого чувства. Конечно, молодой барон не надеялся на ответную страсть. Но и столь явная насмешка не могла не задеть его гордого сердца.
Какому мечтателю могло понравиться, что владычица его души не может вспомнить его имени? Да и вообще, похоже, не воспринимает всерьез? В нишах стен стояли свечи, создающие вокруг таинственный полумрак. Какая-то толстая горожанка, судя по костюму зажиточная буржуазка, обдала молодого барона запахом рыбного рынка и этим окончательно вернула с небес на землю.
- Вержи, барон д'Отре, - невозмутимо подсказал молодой человек надменной аристократке, сделав вид, что её слова не задели его, - имею честь состоять в свите вашего брата и оттого, возможно, имел счастье порой попадаться вам на глаза, - отрекомендовался бургундец хорошо поставленным молодым голосом.
Отредактировано Жоффре де Вержи (2018-08-09 22:19:57)
- Да-да, мсье де Вержи.
Влажная от воды кисть, которая до сих пор соприкасалась с ладонью юноши, отстранилась. Порхнула маленькой белой птицей в крестном знамении ко лбу, над которым трепетала и поблескивала от движения поднятая вуаль, и оставила на коже несколько серебристых капель. Затем опустилась, коснулась газовой шемизетки на груди и поочередно дотронулась до левого и правого плеча.
- Впору завести книжицу и записывать туда имена всех новичков вокруг моего брата.
Идея, несомненно, была хороша. Для тех, кого действительно подводила память. Деятельность Ее Светлости предполагала, что в хорошенькой головке, будто в библиотеке, имеется достаточное количество полок с именами, лицами, характерами, а также голосами, запахами и даже цветами, с которыми ей доводилось сталкиваться.
Естественно, милый юноша знать так много о мадам покамест не мог, а вот лотарингскому семейству не раз и не два пригождалась женская особенность улавливать и запоминать тонкие моменты, на которые мужчина не обратит внимания.
- Правда, боюсь, что книжица скоро превратилась бы в фолиант, - небрежно посетовала дочь Анны д'Эсте, надевая перчатки, - Так значит, герцог не взял вас с собой в Амьен? Это очень странно. Обычно он предпочитает сразу проверять новых людей в дороге и в деле. Но не расстраивайтесь, молодой человек, у вас еще будет возможность себя показать.
Сопровождающие, люди Бурбона, знали, что мадам терпеть не может, когда ей дышат в спину. Потому держались позади, дабы не мешать ей.
Маленькая ножка переступила церковный порог. Нищие и убогие, завидев знатную даму с богато расшитым кошельком у пояса, оживились.
- Но раз братья не приставили вас к делу, то приставлю я. Можете подать мне руку и сопроводить до носилок.
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
Молодой барон воистину не ожидал подобной милости. Колкости про фолианты, куда запишут его, как одного из толпы, не удивили юношу. Как и шпильки на тему ненужности его в данный момент для брата насмешницы. Но помимо кнута красавица заготовила для бургундца и пряник. Причём такой, на который д'Отре и не рассчитывал даже в самых смелых мечтах. Дама позволила её проводить и Жоффре не растерялся.
- Мадам... - почти ошалело ответил влюблённый, - буду счастлив служить вам.
Хоть Гизы в этот раз сочли возможным обойтись без него, чем безусловно отдалили с точки зрения юного мечтателя его блистательную карьеру, но зато он встретил свою мечту.
Переход от смущения к счастью напомнил юноше качели в батюшкином саду. Эти качели являли собой доску, привязанную за верёвки к огромной ветле, растущей над рекой. И если как следует раскачаться, то можно было и перевернуться прямо в воду. Разговор с мадам де Монпансье всё больше напоминал Жоффре эти качели.
Молодой человек вынул перчатки тонкой велюровой кожи из-за кожаного пояса с чеканной серебряной пряжкой, щедро украшенной гранатами-корбюшонами и быстро надел их, вдобавок обернул руку плащом. Молодой де Вержи отлично знал, как вести себя со знатными дамами. Недаром гувернер в бытность того подростком рассказывал, как он должен держаться, если доведётся сопровождать герцогиню или ещё кого познатней .
Идя бок о бок с прекрасной лотаринженкой, д'Отре чувствовал, будто ступает по облакам. В душе его пели ангельские хоры, а глаза сияли. Но путь до носилок был не долог. За порогом храма красовался портшез, обитый вишнёвым бархатом и щедро расшитый золотой нитью. Кокетливые кисти на занавесках не оставляли сомнения, что носилки принадлежат знатной даме.
- Быть может, сударыня, вы позволите сопроводить вас до ворот вашего особняка? - дерзко предложил юноша. Еще немного и его прекрасный кумир скроется за шторкой носилок. Тогда шанс, а бургундец воспринимал эту встречу как несомненный шанс, будет безвозвратно упущен.
Отредактировано Жоффре де Вержи (2018-08-10 21:51:54)
- До дома? Однако, - уголок коралловых губ герцогини насмешливо дрогнул, - вы не страдаете излишней скромностью, юноша. Стоит протянуть мизинец, - Катрин чуть отставила в сторону меньший из пяти пальцев, трогательный и хрупкий, как совсем юный солдат, - как уже вы желаете и всю руку целиком. Погодите. Мне нужно раздать милостыню.
Стан супруги принца-Бурбона обвивал пояс из лёгких, ажурных розеток. С этой золотистой змейки, поблескивавшей на солнце, свешивалось на верхнюю юбку несколько изящно выполненых вещиц, как было принято в то время. Ключ, который открывал потайную шкатулку с ее личными бумагами, флакон, украшенный мелкой россыпью камней, серебряное зеркальце, а также расшитый кошелек. Как добрая католичка, мадам не упускала возможность такой лёгкой ценой, как милостыня, совершить благое дело. Ее семье не повредит Божье благоволение, да и искупление никогда не будет лишним. К тому же Катрин допускала мизерную вероятность, что среди собрания чудом окажется кто-то действительно нуждающийся, чьи молитвы доходят до вышних сфер. Мизерную, ибо на паперти, как и везде, сильные пробиваются вперед и занимают лучшие места. Слабым в этой жизни быть нельзя. Она развязала тесемки и запустила пальцы в бархатный кошель. Монеты блестящими рыбками щедро падали в протянутые ладони. Главным тут было изловчиться и вовремя убрать руку, чтобы ее не схватил кто-нибудь из разномастной нищей братии, иначе перчатку придется выбросить.
- Да благословит вас Господь, мадам! - сипел один, с безобразным бельмом на правом глазу.
- Дай Бог вам кучу крепышей-детишек, - гнусавил другой через вывернутую губу.
На последнем пожелании улыбка мадам стала натянутой. Вот уж чего-чего, а наследников ей совсем не желалось. Благо, муж и не требовал.
- Долголетия и удачи вам во всем, мадам! - хрипел третий, - вам и вашему великому брату.
Лицо герцогини не скрывала сейчас ни вуаль, ни маска, а поскольку она постоянно появлялась в городе рядом с семейством, то узнать сестру Меченого не составляло труда. (За год, что прошёл после битвы при Дормане, прозвище успело закрепиться за сыном так же плотно, как и за отцом). Да помимо того, она регулярно наведывалась в эту церковь не одна, а вместе с братьями. У Генриха в отличие от сестры имелись свои мотивы. Сент-Эсташ полностью отвечал его принципам - ближе к народу. И эти принципы работали. Цеховики и торговцы, видя так близко рядом с собой своего любимца герцога, который молился с ними под одной крышей, причем не на хорах, не отделенный преградами, ни гардиной, ни резной решёткой, чуть не на руках выносили его после мессы и провожали с бурными восторгами. В отличие от Генриха Валуа, который не выносил фамильярность в любых проявлениях, всячески добивался права на сакральное уединение и предпочитал подчеркивать свою избранность, чем добивался прямо противоположного.
- Помогай и вам Бог, во славу Божью, - звенел мелодичный голос госпожи де Монпансье в ответ сирым.
Наконец, раздача щедрот завершилась. Катрин затянула шнурки заметно полегчавшего мешочка.
Молодые люди неторопливо спустились с высоких каменных ступеней, еще относительно гладких. Церковь начали строить каких-то несколько десятилетий назад, сущие пустяки для камня. За это время еще не появились щербины и заметные потертости от множества башмаков, сапог, сабо, пантофлей, патинов и эшапанов.
Закончив на сегодня с благодеяниями, внучка Лукреции Борджиа снова обратилась к своему бургундскому сопровождающему.
- Значит, вы уже успели обзавестись знакомствами и получить несколько советов по выживанию в Париже? И коли так, то ваши новые знакомцы совершенно правы, можете их поблагодарить. В столице сдержанность действительно не в почёте. Можете открыть мне дверь.
Мадам остановилась возле носилок и заняла выжидательную позицию. Маленький башмачок нетерпеливо постукивал о мостовую в ожидании, пока внезапный оруженосец отвлечется от восторженного созерцания и сообразит, что нужно делать. Наконец она шагнула внутрь и опустилась на сиденье. Носильщики уже приготовились взяться за деревянные перекладины, однако дверь все еще оставалась открытой и знак закрыть ее герцогиня давать не спешила.
В глазах бургундца надежда сменялась отчаянием. Только вдоволь понаблюдав за этой игрой и решив, что достаточно помучила беднягу, Катрин высунула в проем головку.
- Господа, - сказала она людям своего мужа, - этот юноша из людей моего брата поедет со мной.
- Ну же, сударь, долго мне вас ждать? - едва сдерживая смех, мадам сделала приглашающий жест и снова скрылась в глубине портшеза.
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
На упрёк урожденной де Гиз барон д'Отре вспыхнул до самых корней вьющихся каштановых волос.
- Возможно, я нескромен. Однако можно ли упрекать в нескромности росток за то, что ему необходимо видеть солнце, мадам? - вырвалось у бургундца почти неосознанно и, пожалуй, чересчур пылко. Он даже не успел оценить, насколько его слова похожи на признание.
Осознав, Жоффре с удивлением понял, что не готов отступать. С таким же точно чувством он, зажмурившись, прыгал со старой ивы в холодные воды реки Луэн, что протекала через поместье его батюшки.
- Я увидел свою путеводную звезду в день своего приезда. И с тех пор эта звезда мне светит и в полночной тьме и в ясный полдень.
- Сейчас или никогда, - билось в его буйной каштановой голове. Да и черт возьми, ну кто в юности не мечтает о настоящей королеве. И вот сейчас она стоит перед ним. Такая мраморно-холодная и вместе с тем обжигающе-манящая.
- Ах, что вы, Ваша Светлость, - бойко ответил молодой барон, - смею ли я.. Но как я вижу вас сопровождают лишь те слуги, что несут портшез. Но Париж город опасный. Это даже я, провинциал, уже заметил. И вряд ли Ваша Светлость найдет во всей Франции человека более преданного. Так что и моя шпана, сколь ни мало я ей владею, возможно сможет пригодиться вам.
Пока дама раздавала милостыню, Вержи наслаждался чуть терпковатым, как осеннее утро, запахом духов принцессы и тёмным локоном, с вернувшийся как винограда улитка, на молочно-белой кожи виска. Из этого мечтательного морока молодого человека вывел вопрос женщины.
Первую секунду замечтавшийся бургундец словно отходил от сна. Так околдовали его мягкие пальцы, опирающиеся на его руку, и близость тёплой, ароматное кожи богини его грёз. Но будучи юношей смышленым, он в карман за словом не полез.
- Вы сами знаете, мадам, что все мои знакомства в этом городе это люди Его Светлости вашего брата. Правда, сам Париж в первую же неделю заставил меня лишиться кошелька, какой-то негодяй срезал его на мосту Менял, но зато я уже имел честь скрестить шпагу с одним из людей Его Величества. Так что осваиваюсь и почти стал парижанином, - хохотнул влюбленный, блеснув белозубой улыбкой.
И тут случилось чудо. Герцогиня согласилась принять услуги провожатого. Просияв, молодой человек легко скрылся в портшезе супруги Людовика де Монпансье.
Отредактировано Жоффре де Вержи (2018-08-23 21:40:44)
Герцогиня была слишком женщиной, чтобы осердиться на дерзость, с которой этот мальчишка позволил себе расточать признания. В тот век, когда строгость тесно соседствовала с бесстыдством, дам оскорбляло равнодушие. Особенно признанных красавиц. Опытные кавалеры годами оттачивали умение вовремя и не топорно перейти от почтительности к нахальству. У бургундца же, благодаря его неумению обуздывать порывы, это получилось само собой, притом безыскусно и естественно. Только по неопытности он, конечно, не понял, что подобен стрелку, который впервые оказался на стрельбище и стреляя дрожащей рукой, наугад, ненароком попал в центр мишени. Как говорится в таких случаях, со страху. Лотаринженка, чуть склонив голову на бок, глядела прямо в лицо бургундца. Наблюдала густую краску, заливающую по-юношески гладкие щеки, и забавлялась.
- Нет ничего предосудительного в том, чтобы любоваться звездами и греться в лучах солнца. Однако ваш учитель астрономии настоящий профан, милый юноша. Звезды не светят днем, а солнца не видно ночью, поэтому определитесь в круговерти небесных тел.
Маленькая ручка отвела тяжелую бархатную занавеску портшеза.
- Видите башню?
Не заметить было трудно. Со стороны хлебных рядов находились несколько особняков, которые выкупила Екатерина Медичи, с тем чтобы объединить, обновить и превратить в один большой дворец с садом и обсерваторией. Сам дворец был еще не достроен до конца, однако башня, о которой говорила мадам де Монпансье, уже больше года как возвышалась во внутреннем дворе. Она сохранилась и поныне, живое свидетельство минувшей эпохи высотою в сто футов. В свое время она должна была казаться великолепным и величественным сооружением. Украшенная восемнадцатью каннелюрами с резным орнаментом в виде корон, королевских лилий, рога изобилия, монограмм Екатерины и ее покойного супруга, Генриха II, она соединялась напрямую с ходом, который вел к покоями королевы. Сто сорок семь ступеней винтовой лестницы вели к большой клетке в форме глобуса на самой вершине. Парижане шептались, что в ясные ночи Черная Королева поднимается на башню вместе со своим колдуном, Руджиери, и остается там до утра, среди магических книг и странных приборов, чтобы звезды подсказали ей следующую жертву. Все это она проделывает, не опасаясь близости к небу, откуда Господь видит ее богомерзкие дела. Шептались также, что весь пол и стены пресловутой обсерватории исчерчены кабалистическими символами. Страшный смысл этих таинственных знаков открыт лишь посвящённым, а нужны они флорентийке для служения чёрной мессы.
Не прошли эти слухи и мимо ее тезки, Катрин. Однако живое, хорошенькое личико герцогини с большими серыми глазами, темными дугами бровей и изящно очерченными алым ртом при взгляде на таинственную, опасную башню не выражало ни страха, ни благоговения. Этого никак не допускал её практичный и острый ум, скорее мужской, чем женский.
- Видите? - со смехом переспросила она, - наверху, вон там, обсерватория королевы-матери. Мой брат Генрих с нею в хороших отношениях, так что может быть потом, когда вы добьетесь представления ко двору, она вам позволит понаблюдать созвездия.
- Трогай! - звонко крикнула носильщикам внучка герцогов Феррарских и дважды постучала костяшками пальцев о стену портшеза и тут же вновь обратилась к своему сопровождающему, дабы жизнь не казалась ему малиной:
- Почти стали парижанином? Сделав пару взмахов шпагой и лишившись кошелька? Боже милостивый, да вы еще более наивны, чем я думала. Я бы вас оставила в приятном заблуждении, но меня потом съест совесть. Поэтому послушайте, что я вам скажу, милый мальчик. Здесь ставки делают не кошельками, а головами. Я не пугаю, но вам до истинного крещения в парижане примерно так же далеко, как отсюда до Ватикана. Вы это очень скоро почувствуете.
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
- Мой учитель астрономии ко всему прочему был ещё и ужасный вольнодумец, - любуясь своей собеседницей, ответил юноша с чуть смущенной улыбкой, - он учил меня, что и солнце - звезда. Но будь он хоть трижды профаном и еретиком! Я ведь и сам лишь в Париже понял, что ваши глаза, мадам, затмят и все созвездия, и солнце, и луну.
Молодой бургундец был смышленый малый. Покрутившись при местном дворе, д'Отре успел понять, что цветистый комплимент всегда лучше смущённого целомудрия. Первое дамы простят, даже если восхищение будет дерзким. Скромность же презираема. Больше всего Вержи боялся сейчас выглядеть в глазах своего божества провинциальным простофилей. Щеки барона полыхали как ясная зорька, а серые глаза горели неподдельной страстью.
Что ему теперь были все башни древней Лютеции? Даже Нельская, про историю которой молодой провинциал был осведомлён.* Разве печальный опыт любовников былых времен мог когда - либо остановить влюблённого юнца? Он готов был подняться на любую башню, если только изучать небесные светила предполагалось в обществе сестры Меченого. Да что там башню... Жоффре ради этого свидания спустился бы и в ледяные глубины ада. **
Носилки тронулись. Пьянеющий от близости своего кумира, вдыхая терпкий запах дорогих духов дамы, бургундец искренне ответил на предупреждение:
- Если Небо пошлёт мне возможность отдать свою голову за Вашу Светлость, то я и в раю, и в аду посчитаю, что судьба моя была судьбой избранника Фортуны.
*Дело Нельской башни (фр. Affaire de la tour de Nesle) известный скандал и уголовное дело о супружеской и государственной измене во французской королевской семье, произошедшие в 1314 году. В ходе расследования три невестки короля Филиппа IV были обвинены в супружеской измене. Дело было названо по Нельской башне, в которой, по словам обвинения, происходила свидания любовников. Скандал привёл к пыткам и казням любовников принцесс и тюремному заключению невесток Филиппа IV.
**В "Божественной комедии" Данте в 9 круге ада находится вмерзший в льдину Люцифер.
Отредактировано Жоффре де Вержи (2019-08-16 20:10:42)
Носильщики двигались в ногу, мелким шагом да так стройно, что любо-дорого поглядеть. Ни дать ни взять римские легионеры под зорким оком своего центуриона. Они не забыли еще разнос, который однажды устроил Меченый, когда его сестру растрясло и замутило от нестройного шага.
Позади остались Хлебные ряды и улица Медников, которая тянулась вдоль ограды кладбища Невинных. Эта южная часть стены представляла собой галерею-оссуарий со множеством арок, где хранились кости покойных, чтобы высохнуть на воздухе и мирно разрушиться со временем. Изящный и кокетливый портшез воплощал все блага земной жизни, молодости и богатства, и какой контраст составлял он с этим храмом смерти! Галерея звалась галереей Прачек по близости одноименной улицы и именно ее когда-то украсил барельефами Николя Фламель. Сейчас здесь красовалась знаменитая роспись "Пляска смерти", мрачный жест людского отчаяния после опустошительной эпидемии чумы. То и дело здесь можно было увидеть, как хорошенькие парижанки, спеша к любезному другу, здесь осеняли себя торопливым крестом. Та эксцентричная эпоха постоянно заставляла жизнь и смерть идти рука об руку, на кладбищах без колебаний назначали деловые встречи, дуэли и любовные свидания. И всё-таки крестящиеся ручки, более или менее красивые и белые, в зависимости от образа жизни своих хозяек, в означенный миг одинаково подрагивали.
Быстро миновали церковь Сент-Опортюн, больницу Святой Екатерины, Ломбардскую улицу и свернули на улицу Тиксерандери, широкую и оживленную. Слева, в глубине Петушиной улицы, можно было увидеть колокольни монастыря кармелиток, справа - островерхую крышу Ратуши.
Париж бурлил, как всякий большой город. Множество самых разномастных звуков сливались в уличный гул. Вопили мальчишки, на множество голосов кричали многочисленные животные, которые всё еще по средневековому обычаю свободно расхаживали по улицам, зазывалы, перебивая друг друга, заманивали покупателей в лавку или к лотку, скрипели колёса повозок, гомонили кумушки, окликая друг друга из окон, чирикали молоденькие гризетки, отправляясь на рынок или к кружевнице по приказу своих господ. Мерно звучали шаги носильщиков. Но в этой разномастной пёстрой симфонии выделялся еще один звук, тоже мерный и ритмичный. Казалось бы, что может быть безобиднее? Стук топоров и молотков. Кто-то плотничает, и ровно то же самое слышал маленький Иисус, пока рос в доме своего названного отца Иосифа. Только доносился этот стук со стороны Гревской площади, до которой было рукой подать.
- Сколачивают кому-то эшафот, - без признаков волнения проронила герцогиня, перебирая пальцами бахрому на занавесках портшеза, - Не знаю, кто этот несчастный, которому осталось жить день-другой, он, очевидно, получил по заслугам. Но мне только любопытно, что он сказал бы на вашу пафосную болтовню, милый мальчик? Все эти сказки хороши на вольном воздухе, под ярким солнцем, когда впереди у тебя вся жизнь. А перед лицом смерти все испытывают страх и даже дряхлые старики страстно хотят жить. Причину гибели проклинают, а не благословляют. Или во всяком случае жалеют, что не свернули с пути, который привёл к такому концу. Не вслух, так про себя. Никто не чувствует себя избранным на плахе. В глазах умирающих всегда жгучая тоска по уходящей жизни. Если хочется произносить чьё-то имя, лучше это делать с головой на плечах.
Вдобавок к едким словам мадам метнула взгляд, колкий как булавка, долгий и проницательный.
Отредактировано Катрин де Монпансье (2019-10-22 12:32:43)
Бог дал женщине красоту, а дьявол — ум.
Барон д'Отре искренне наслаждался обществом своего кумира. Оттого красоты, мимо которых несли портшез, остались незамеченными пылким юношей. Да и кто в цветущие восемнадцать лет будет любоваться видами, пусть и столь прекрасного города, как древняя Лютеция, если рядом сидит та, мечтою о которой он живёт вот уже которую неделю?Светлые, чуть холодноватые омуты глаз герцогини, её белозубая улыбка и изящные холмики груди, манящие из-под шемизетки кружили голову молодого бургундца. Однако стук топоров не остался незамеченным даже им. Запах свежего дерева, гортанные голоса плотников и солнце, ослепительное солнце, заливающее эту мрачную картину ярким, жизнеутверждаюшим светом своих лучей... В кудрявой голове ещё одного раба страсти юношеская пылкость на секунду схлестнулась было с провинциальной практичность, но тут же одержала победу над благоразумием. И молодой человек ответил быстро, горячо, не оставляя себе ни секунды на раздумье, что не оставляло ни малейшего сомнения в искренности этих слов:
- Мадам, поверьте мне, есть в этом мире мгновения за которых не жаль отдать вечность! - страстно обжег Жоффре свою богиню восхищенным взглядом.
- Хотя не буду лгать, стать счастливейшим из смертных и жить, благословляя каждую минуту своей жизни - куда более завидный жребий, чем сойти в могильный мрак в тот момент, когда жизнь особенно дорога. Но как бы то ни было все в руках нашего Создателя. И если моя жизнь сможет быть вам полезна, то значит я не зря появился на свет!
Вержи не рисовался. Как всякий дворянин своего времени, молодой барон не сильно боялся смерти. Он ни раз видел её близко. Видел в родной Бургундии в глазах умирающего крестьянина из вырезанной войском Конде деревни, видел в полусгнившем трупе висельника, болтающегося вдоль дороги, видел в лице молодого гизара, павшего на дуэли, на похоронах которого он сам присутствовал третьего дня. Но молодость, жизнелюбие, бьющая через край энергия и то чувство, которое с недавнего времени жило в душе д'Отре не давали долго думать о бренности всего земного. И любовь занимала нашего героя куда больше, нежели строящийся на площади эшафот.
- Мадам, а вы почтите своим присутствием королевскую охоту, должную состояться в четверг? - перевёл молодой влюбленный разговор с темы смерти на тему новой встречи.
Отредактировано Жоффре де Вержи (2019-12-27 01:07:53)
Вы здесь » Vive la France: летопись Ренессанса » 1570-1578 » Язвительны прекрасных глаз лучи. Июнь 1576 года, Париж
