Vive la France: летопись Ренессанса |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Vive la France: летопись Ренессанса » Рукописи не горят » Атриды с лилией на гербе. Июль 1573 года, Париж и предместья
Место и время: Июль 1573 года, Париж и предместья.
Участники: Семейство Валуа и двор.
Краткое описание: высокие отношения между чадами Екатерины Медичи.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
Его Величество Карл IX не может жить без охоты. Об этом было известно, кажется, даже на самом краю Европы, в далекой Португалии. Наследник Людовика XI, Карла VIII, Франциска I, он был лучшим охотником своего королевства и самым большим знатоком этого благородного, но кровавого развлечения. Ему приписывают авторство нескольких тематических трактатов, полных научных терминов. Охота помогала ему почувствовать душу живой и свободной, а тело молодым и полным сильным. Екатерина Медичи в молодости завоевывала симпатию и уважение своего свекра Франциска тем, что бесстрашно гнала свою лошадь галопом наравне с мужчинами, и заодно демонстрировала стройные и красивые ножки. Она также снискала славу заправской охотницы, по злой иронии опередив на этом поприще свою соперницу Диану де Пуатье.
Маргарита не стремилась, чтобы ее изображали в виде Дианы-Артемиды с луком и стрелами. Жемчужине Валуа намного ближе была Афродита. Она никогда бы не подвергла жестокой, бессмысленной смерти прекрасного Актеона только за то, что посмел восхититься красотой. Она считала охоту великолепным зрелищем, весьма азартным развлечением, которое заставляет бурлить кровь, помогает мужчинам показать свою удаль и, так сказать, выпустить внутренних демонов на законных основаниях. С горящими глазами, пахнущие лесом и растрепанные, они тоже прекрасны и напоминают своих древних предков. Пусть лучше режут дичь, чем друг друга. Сама королева охотно принимала участие. Однако лицезрение самой смерти несчастного животного она оставляла кому-то другому, а сама держалась позади, ибо не получала от железистого запаха крови никакого удовольствия.
Карл жить не мог без охоты. Перерыв между окончанием весеннего и началом осеннего сезона был для него немыслим. А потому на сегодня была назначена охота на косулю и с утра пораньше весь двор должен был выдвинуться в сторону Булони. Главный ловчий с егерями уже давно были там и прислали добрую весть.
Выезд назначен был на восемь утра. Около шести Маргарита разомкнула "сомкнуты негой взоры", что было для нее истинным подвигом. Королева хотела было вчера улечься пораньше, однако книга, которую она сейчас читала, оказалась весьма увлекательной. Проявила неслыханное коварство и не отпустила от себя до поздней ночи. Холодная вода, немножко пудры, чтобы скрыть едва заметную голубизну под глазами из-за недосыпа, и в половину восьмого супруга короля Наваррского уже появилась во дворе Лувра вместе со своими дамами в охотничьем костюме, свежая, как майская утренняя роса и улыбкой на румяных устах. Короля еще не было, как и короля Наваррского. Герцог Анжуйский и де Гиз также блистали отсутствием. За братом Генрихом его сестрица прекрасно знала схожую склонность - полежать в кровати подольше, Карл же наверняка возится с собаками и тщательно подбирает снаряжение. Где обретается ее образцовый супруг, она также подозревала.
А вот младший брат оказался первым, кого она увидела, выйдя из дверей. Он говорил с кем-то из своих дворян.
- Доброе утро, господа. Герцог, - она весело поздоровалась с собранием и направилась прямиком к Алансону, чтобы поприветствовать брата.
- Бог мой, Франсуа, да Вы сегодня улыбаетесь! И прямо с утра! Не верю глазам своим. Вас так вдохновляет предстоящая охота? - и маленькая ручка в перчатке и с любимым перстнем на пальчике радушно протянулась ко второму принцу крови для поцелуя.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
Беседу принца Франсуа с своим придворным прервал веселый возглас королевы Наваррской вместе с протянутой для приветствия ручкой, с приветливым удивлением заметившей что брат улыбается. Франсуа улыбался, беседуя со своим егермейстером:
- Говорят, граф, что Монтеррей в Галисии это охотничий рай для настоящих ценителей среди тех, кого не пугают горы, там дивная охота на козерога. Его Величество король Наваррский, мой любезный зять ценитель и знаток горной охоты в его родных Пиренеях, но увы, придется ему довольствоваться травлей зверя в лесах парижских окрестностей.
Утро было чистым и солнечным, а пробуждение радостным. Комнату через распахнутое окно заполнил звон стеклянных переливов щеглов и свист славок вместе с свежим утренним туманом летнего сада. Ах, как не хотелось переходить от зыбких и томных сонных грез в строгую и опасную действительность. Во сне вернулись воспоминания о визите в Англию с матримониальными планами о браке французского принца Франсуа Валуа с королевой Елизаветой Тюдор. Дипломаты изощрялись в остроумии по поводу симпатии возникшей между «старой каргой» и «нашим задохликом». Им было все равно, ему и ей.
Да красивой она была, красивой. Время и тревоги отметили тенями чистые зеленые глаза с светлыми ресницами, но алебастровая кожа присущая рыжеволосым оставалась нежной и прозрачной, волосы завитые и уложенные в высокую прическу ниспадали сзади на тонкую шею и спину роскошным рыжим лисьим хвостом. И боже ж ты мой, не было ничего прекрасней худой рыжеволосой женщины, отдернувшей тяжелые драпированные шторы и повернувшейся к нему в лучах скупого английского зимнего солнца:
- Что скажет Ваше Высочество? Ваш старший брат прав называя меня старой ведьмой? Как по вашему мнению, я в достаточной степени ведьма?
Она держалась молодцом, когда он, отбывая во Францию прощался с ней у причала. Зимний ветер с Темзы трепал рыжие кудри и выжимал слезы из зеленых глаз. Потом она шла по пирсу, провожая взглядом отплывавший баркас и пирса оставалось все меньше, а темной воды Темзы между ними все больше.
В сегодняшнем сне отплывающий от речного причала Темзы баркас с французским посольством замирал не в силах отчалить и женщина на берегу в россыпи рыжих кудрей, дождевых брызг и мокрого снега смеясь протягивала руки:
- Теперь вы сами видите, что я ведьма. Я вас не отпускаю, принц.
Приветствие королевы Наваррской, свежей и сияющей как это июньское утро отвлекло герцога Алансонского от воспоминаний.
- Меня вдохновляет встреча с Вами, Мадам. Вернее, искренне радует. Бывают минуты беспричинной и непосредственной радости от летнего утра, солнца и вида прелестной женщины, даже если она твоя сестра, её красота не волнует брата чувственно, но радует взгляд и душу.
И принц, склонив голову коснулся приветственным поцелуем протянутой ему маленькой благоухающей цветочным ароматом ручки. Затем взяв королеву под локоть увлек прочь от собеседника:
- Прошу извинить, господин егермейстер, семейные разговоры так скучны для тех, кто с вами не в родстве. Что Вы читали сегодня вечером, Мадам? По глазам вижу, что читали.
Принц взглянул в черные блестящие глаза.
- У меня нет определенной темы для разговора, просто я рад что утро началось со встречи с Вами. Так что излагайте, Мадам.
«Излагайте» было их детской шалостью, после слова «излагайте» тот, к кому обратились должен был начать говорить первое что пришло в голову.
Отредактировано Франсуа де Валуа (2018-05-08 07:56:47)
Маргарита грациозно и величественно приняла поцелуй и комплимент. Приподнятый подбородок, расправленные красивые плечи.
- Боже мой! Ваше королевское высочество нынче являет собой образчик лиричности, - словесный реверанс закончила гримаска, в один миг превратившая истинную королеву в проказливую молодую женщину. Пожалуй, отойти в сторону это лучшее, что мог сейчас придумать Франсуа. Она охотно последовала за братом, позволив увлечь себя.
Мечтательная улыбка была редкой гостьей на лице младшего сына Екатерины. Как, впрочем, и любая другая, помимо саркастической или удовлетворенной - в тех случаях, когда у него были на то причины. Однако это на людях. В моменты откровенности, когда они оставались наедине, Маргарита видела его совершенно иным. Кто знал Алансона лучше нее? Пожалуй, такого человека не было. Его Высочество слыл до крайности противоречивой натурой. Ей были очевидны мотивы даже самых неожиданных его поступков. Неожиданных для других, ибо она чувствовала Франсуа и интуитивно предугадывала его настроение, действительно переменчивое, как у всех Валуа. Так опытный моряк чувствует скорую смену ветра.
- А я рада видеть, что вы улыбаетесь. Читала. Вы угадали, как и всегда. Я перечитывала Божественную комедию, "La Divina commedia", братец. До Рая пока не дошла, но как раз нахожусь на моменте Чистилища. "Libero è qui da ogne alterazione". "Здесь перемен нет даже и помина". Просто, но жутко. Данте гений. Какая точная фраза для описания Чистилища, правда? - миндалевидные глаза, темные, как осенняя венецианская ночь, красноречиво, со значением смотрели в лицо младшего принца. Кому как не Франсуа понять, о чем она.
Перемены. Самые крупные за последнее время. Они ожидали королевский двор совсем скоро, да, собственно, уже произошли. Добрая треть Лувра в скором времени должна была покинуть Париж вслед за будущим королем Польши. Настоящий исход. Месяц назад вести о случившемся факте произвели эффект пушечного ядра, попавшего на городскую площадь в самое людное время. Брат Генрих наденет корону. Польскую. Человек, который в последние годы задавал тон в королевском совете, во всей католической партии, да и вообще придворной жизни, окажется от Парижа в сотнях лье, за несколько границ.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
Герцог Алансонский кивнул.
- Данте гений, огромное наслаждение его читать, словно в море купаться. Я опередил Вас, дорогая Маргарита. Я спустился вслед за Данте и Вергилием в ад, прошел через чистилище и поднялся в рай. Ну что вам сказать? В аду куда занятней, общество там намного интересней, а поскольку Данте там встретил стольких своих знакомых, земляков, недругов и античных ученых и философов, коих я поклонник, то там я точно не буду скучать.
По поводу Дантова рая могу сказать Вам, моя ученая сестра: видимо я слишком непосредственно воспринимаю земные радости, поэтому мне не так доступно понимание радостей небесных. И самих этих радостей у меня не так-то много, чтобы я ими пренебрегал. Так что ад меня впечатлил больше.
Двор заполнялся собирающимися на охоту придворными, лаяли борзые, удерживаемые конными псарями, у коновязи фыркали лошади, выплывающее из-за горизонта багровое, ещё не жгучее солнце приветствовал петушиный хорал. Становилось оживленно. Герцог Алансонский взял царственную сестру под руку и проводил ее в глубь двора в открытую беседочку, ажурное сооружение, творение какого-то неведомого мастера, положившему начало причудливому и легкомысленному в суровом стиле тогдашнего садоводческого искусства. Этот навес, украшенный вьющимися розами и плющом, был поставлен так, что сидевшие под ним, видели все вокруг и были видны со всех сторон, но слышать их не мог никто, ибо непрошеный свидетель, только собравшись приблизиться, сразу оказывался на виду у сидевших. Солнечные лучи пробиваясь сквозь листву осыпали блестящими искрами черные локоны молодой женщины и дробились россыпью солнечных зайчиков отражаясь в трепещущей бриллиантовой сережке, продетой в нежно-розовую мочку маленькой ушной раковины.
- Что касается чистилища – и принц посмотрел в темные ореховые глаза королевы - можно я буду откровенным? Поскольку Вы одна из немногих моих личных привязанностей, то скажу откровенно – перемены всем нам на пользу. Наш брат герцог Анжуйский становится королем польским и отбывает в Краков. В любом случае быть королем даже избранным сеймом и быть королем страны на окраине просвещенного христианского мира – это быть королем. Он не в изгнание отправляется. В любом случае быть королем лучше, чем быть принцем. Ну, или хотя бы наместником. В этом у Вашего супруга явные преимущества. Он уже король, и по имеющимся у меня сведениям, наш августейший брат Карл, который всегда к нему всегда благоволил намерен сделать его генеральным наместником французского королевства.
Среди зыбкого моря расколов, настроений, религиозных противоречий в обществе между сформировавшимися партиями протестантов и крайне правых католиков баланс держала партия умеренных во главе с мудрым канцлером л’Опиталем. Это были люди, предпочитавшие богу мир в своем доме, государстве и в своей душе. Иными словами, сторонники религиозной терпимости. Герцог Алансонский занимал среди них стабильное положение возглавляя группировку «недовольных». Не то чтобы герцог был религиозно терпим, он был религиозно беспринципен и ставил свои личные интересы выше своих убеждений, подобно своему зятю Генриху Наварррскому, формальному лидеру партии гугенотов.
Если безобразие нельзя предотвратить, то его надо возглавить. В данном случае если нет возможности стать наместником королевства, значит надо будет договорится и объединить усилия с наместником королевства в переговорах с немецкими протестантскими герцогами, убедив любимую сестру выступить своим парламентарием в переговорах с королем Наваррским. Дальше этого беспринципность Его Высочества принца Франсуа не простиралась. Против интересов действительно любимой сестры он бы не стал действовать, но если интересы совпадают, почему бы и нет? Статус мужа - это всегда статус жены, не правда ли? В этом смысле королева всегда будет союзницей своего мужа, следовательно, и союзницей брата.
Отредактировано Франсуа де Валуа (2018-05-11 04:57:15)
Быть королем лучше, чем принцем? О нет, Франсуа. Не тогда, когда ты в комфортной для тебя обстановке, с заботливой матушкой под боком с самого детства наслаждаешься всеобщим вниманием. Для того, чтобы добиться в Польше хоть тени подобного авторитета, Генриху придется трудиться в поте лица. Он не к этому привык. Хотя не стоит скрывать, брат прекрасно держался. До сих пор. Ему с его способностями и красноречием успешно удавалось пустить пыль в глаза многим. Однако его сестрица была, увы, по-женски проницательна.
- Похоже, будущий король польский с вами не согласен, - ответила Маргарита младшему брату почти шепотом, - Вы смотрите на то, как он держится на людях и распускает хвост, небрежно поправляя корону, а я вчера слышала, как он разговаривал с матушкой. У неё в кабинете. Приходила к ней по делу, однако меня попросили зайти чуть позже. Я задержалась в приёмной, чтобы обменяться парой слов с мадам де Сов, - легкая, но чуть саркастичная улыбка скользнула по розовым губам наваррской государыни, ибо она хорошо знала, как ее супруг и братец не могли поделить эту смазливую блондинистую особу с капризным голосом и личиком испорченного ребенка, - так вот, пока мы с нею разговаривали, я услышала очень ясно из кабинета именно то слово, какое вы сейчас употребили, Франсуа. "Ссылка". Еще и повышенным тоном. И дайте-ка вспомнить... - проказница запнулась, будто нарочно тянула время, - ах, да. "К черту эту Польшу". Бедный Генрих, сколько актерского мастерства ему приходится прикладывать, чтобы сохранить лицо! Стоит быть особенно предупредительным к нему в эти дни. И ни в коем случае не задевать болезненную тему.
Совесть у Маргариты была кристально чиста. Она не подслушивала разговор. Да, возможно, она не задержалась бы в приёмной, если бы не ощутила стойкий шлейф любимых духов брата и не уловила его тембр. Однако никто ведь не заставлял Анжу столь бурно изливать поток своих чувств, пусть даже наедине с родительницей. Неосторожно с его стороны. Ему известно, что услышать могут не только ее фрейлины, которые вышколены не хуже роты гвардейцев и ходят у матушки по струнке. Если просочится слух о том, как он сам в действительности относится к будущему правлению, все его фанфаронство лопнет в один миг и он окажется жалок. Где его мужество и амбиции, раз он не готов справиться с добычей, которую с таким трудом достали для него матушка и Монлюк и вложили ему в зубы, чтобы он триумфально прошествовал грациозной походкой? Готов отдать корону Империи, эрцгерцогу Эрнесту? Тот очень охотно ее наденет и моментально втянет Польшу в войну с турками, главными врагами Габсбургов, тогда как сейчас османы оказали Генриху поддержку. Злорадные взгляды и шепоток - это болезненный удар по чувствительному самолюбию. Пока, в том числе благодаря усилиям матери по созданию образа в глазах общества, он не изгнанник, от которого старший брат всей душой надеется поскорее избавиться. Он - благородный принц, герой, который вот-вот наденет на тёмные кудри корону и станет повелителем восточных мехов и самоцветов. Незаменимая правая рука Карла, оказав неоценимые услуги родной Франции, с почестями отправляется принять достойное его положение. Король покамест тоже поддерживает именно такой взгляд на грядущие события, и, конечно, тоже по жёсткому настоянию матери. В этом молодая государыня Наварры была абсолютно уверена.
- А мой муж... Полно вам, милый мой Франсуа. Вы же прекрасно понимаете, что здесь, в Париже, даже если Наваррского и назовут генерал-лейтенантом вместо Генриха, в чем я сомневаюсь, ему сейчас не сделать ни единого самостоятельного шага. Ничего, кроме внешних привилегий. Заявите свои права на должность и погромче. Это ваш хороший шанс себя показать.
Маленькая рука с рубиновым перстнем на тонком безымянном пальце ласково, ободряющим жестом провела по виску юного Алансона. Там кудрявились завитки, которые казались еще темнее на фоне его бледного лица.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
Услышав известие о том, насколько тягостна для среднего брата участь стать королем Польши герцог Алансонский усмехнулся, блеснув ровной полоской белых зубов. Жестокая болезнь их пощадила и когда он улыбался, то был почти красив.
- Вот как? Для Генриха тяжела корона Болеслава Храброго? А как же труды французского посла епископа Валенского, обещавшему польскому сейму больше, чем может выполнить весь христианский мир? Хотя понять герцога Анжуйского можно. Мало того, что ему придется ехать на край цивилизованного мира, так ещё сейм стремясь сохранить дворянскую вольницу законодательно урезал все его грядущие королевские права. Пусть едет – сурово посоветовал Франсуа – как раз для него будет хорошая возможность пободаться с польскими магнатами, упражняясь в юриспруденции, Генрих у нас законник, правоведение его сильная сторона, так что пусть упражняется. Ему это полезно. Вместе с переменой места и новыми впечатлениями.
Ободренный поддержкой и вниманием сестры герцог Алансонский задумался, за бледным лбом с упавшей черной прядью волнистых волос мысли сорвались, сцепились, перепутались. «Так, Франсуа, ты заявляешь о своих претензиях как принц крови, второй по статусу после отбывшего в Польшу среднего брата. Так. Каковы твои шансы? Исходя из аксиомы что король Карл этим соображением руководствоваться не будет. Король Наваррский как принц крови, аргументируя что наместником королевства был его отец. Как верно заметила Маргарита, король Наварры сейчас пленник и не имеет реальной власти. Кто ещё? Карл Лотарингский, обожаемый зять, муж сестры Клаудии? А вот это уже серьезней. Карл Гиз Лотарингский независимый сюзерен, надежный союзник восточных границ, там, где так опасны немецкие герцоги. Это серьёзно»
Франсуа задумчиво нахмурился и почесал кончик носа. «Похоже, все шансы у милого зятя Лотаринского. Строго говоря, он действительно милый, помимо того, что союз с ним для Карла разумен. Клод с ним счастлива, их дети прелесть, что не отменяет несовпадения наших интересов. У Карла армия, родственный союз с Гизами, я же могу опираться только на своих дворян и на некоторых влиятельных политиков. И то, л’Опиталь вот-вот потеряет свое влияние, д’Амвиль в Лангедоке чувствует себя как лет триста назад герцог Бургундский, чуть ли королем. Выходит, мне придется рассчитывать только на себя и заявить свои претензии ради того, чтобы о них заявить. Шансы мои не велики, но это дает мне возможность обратить на себя внимание, выйти из тени и привлечь на свою сторону союзников, в том числе и влиятельных. Сестра права»
Герцог Алансонский кивнул:
- Благодарю Вас. Маргарита. Это хороший совет, в данном случае победа не обязательно достижима, но само участие в борьбе обязательно и принесет хорошие результаты.
* Юриспруденция действительно сильная сторона Генриха III. Именно ему Франция обязана первым сводом законов, кодифицированным и систематизированным, причем уложение о законах Генрих редактировал лично.
Маргарита негромко рассмеялась, но тут же алебастровый пальчик прижался к ее губам, как бы запечатывая их и призывая обладательницу быть осторожнее. Не стоит привлекать постороннее внимание к разговору.
- Вот уж действительно, как это наш эгоистичный братец не оценил усилия бедняги Баланьи и не прельстился заманчивой перспективой распутать клубок польского законодательства? Неужто ему свой комфорт и сердечные дела дороже? - "удивленно" протянула она и повела плечом, - Нет, Франсуа, меня поразило другое. Где его хваленое самолюбие? Самолюбие Валуа? А ведь этого довольно, чтобы смотреть на все недостатки его ближайшего будущего свысока. Чтобы подчинить желания одной цели. Согласитесь. Однако он почему-то расчитывал, что его эта чаша минует, раз он любимый сын нашей дорогой матушки. Обратного пути нет. Если Генрих не выдержит этой внутренней схватки, если не въедет в Краков триумфатором, победителем, с настоящей, а не лицемерной улыбкой на лице, все это предприятие бессмысленно и матушка ничего не добьётся. Таково мое мнение. Посмотрим, права я или ошибаюсь. Покажет лишь время.
Темноволосая амазонка притушила ресницами взор и несколько секунд задумчиво, машинально чертила мыском бархатного сапога на полу беседки какие-то причудливые знаки. Наконец ресницы снова взметнулись.
- Во всяком случае, Франсуа, открыв истинное настроение брата, я только что дала вам в руки козырь, который можно разыграть на ваш вкус и до его отъезда и после, если захотите. Вам ли это не понимать. И я не жалею, ибо на мой взгляд это справедливо, - в глубине миндалевидных глаз вспыхнули и погасли золотые кошачьи искры, - по многим причинам.
У Анжу достаточно тех, кто помогает удерживать на лице маску. Маргарита лишь помогла младшему брату приподнять ее край и слегка восстановила тем самым равновесие. Трудно винить Франсуа в том, что ему станет легче дышать после отъезда Генриха. Государыня Наварры не осудила бы его даже за злорадную улыбку. Однако он так привык держать чувства в себе, что сейчас даже перед сестрой не открылся полностью. Во всяком случае, возникло у неё такое ощущение.
- А что касается должности - вы все верно поняли. И скажу вам больше, эта борьба будет не только полезна для вас, но и наглядно продемонстрирует кое-кому, что незаменимых не существует. Не так ли? Вряд ли вы от такого откажетесь, я вас знаю. И не забывайте, что всегда можете расчитывать на мою поддержку. Я не много могу, но все же... Ах, вот и наш будущий польский государь.
И действительно - в этот самый момент, повернув голову, Маргарита увидела, как из открытых дверей показались два из трёх Генрихов: Анжуйский и Гиз вышли об руку, болтая о чем-то и пересмеиваясь. Кажется, в предвкушении доброй охоты отличное настроение передавалось подобно эпидемии.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
- Сердечные дела вещь важная, дорогая Маргарита, а иногда и очень полезная – с серьезным видом заметил Франсуа и в блестящих карих глазах вспыхнули веселые злые искры - Право, не сложно быть победителем и блистательном воином в битвах при Жарнаке и Монконтуре, когда войско ведет в бой знаменитый, талантливый и храбрый маршал Таванн, рыцарски и безнадежно влюбленный в матушку блистательно воина, уступивший по этой причине воину свой лавровый венок до последнего листика, но тем не менее. После смерти Таванна при осаде Ла Рошели подвиги Генриха были куда скромнее и намного менее заметны. Остается надеяться, что самолюбие Валуа поможет ему завоевать славу нового Болеслава Храброго без влюбленных маршалов.
«Я тебе припомню, французский Юстиниан «Господа, не смотрите косо на Франсуа и его два носа», нетрудно догадаться кто из аристократов может жонглировать юридическими терминами. Только наш правовед. Кроме него никто не отличит римское право от обычного. Так что придется поупражняться в стихосложении о новом вожде сарматов. Подло, не спорю. Но, во-первых, не я первый начал, во-вторых зло должно быть наказано, так что это будет справедливый баланс»
Герцог Алансонский сорвал с зеленой плети обвившей ажурную ограду лист плюща похожий на пятиконечную звезду.
- Разумеется, никто не сомневается, что новый король вступит в Краков триумфатором, с учетом какие условия предъявили ему польские дипломаты. Там такие «Артикулы» -прелесть! Особенно порадовало обязательство выставить французскую пехоту против князя Московии Иоанна Грозного. И польский король эти артикулы подписал. Наш Генрих в войне против московитов - это же битва Геракла с кентаврами. Посмотрим, как он это обещание осуществит. Правда, обещать не значит жениться, но все-таки.
Изумрудный листик задумчиво трепетал и вращался в тонких пальцах обтянутых замшевой перчаткой с золотым шитьем.
- Благодарю Вас, Маргарита. В самом деле, незаменимых не существует, так что я обязательно воспользуюсь Вашим советом и заявлю свое право на должность королевского наместника. В конце концов нельзя будет меня упрекнуть в бездействии.
Отброшенный листик упал на гранитную плитку вымостившую пол ажурной беседки.
- Действительно, вот и будущий король Речи Посполитой. Прошу Вас, сестра. Пойдем поприветствуем Хенрика Валезы – Франсуа похоже передразнил глухое непевучее польское произношение имени Генриха Валуа и поднялся, предложив руку королеве Наварры.
В знаменитой эпиграмме :
Господа, не глядите косо
На Франсуа и его два носа:
Ведь по праву и по обычаю
Два носа под стать двуличию.Автор играет юридическими терминами галло-римского права: право - римское законодательство, право. Обычай, обычное право - галльское национальное законодательство. Так что автор очевиден.
Отредактировано Франсуа де Валуа (2018-05-23 22:49:32)
Сколько? Недель, месяцев? Время, которое ему оставалось во Франции, Генрих решил провести ярко и с пользой, чтобы хватило приятных воспоминаний на долгие польские вечера. Говорят, что они куда темнее парижских и в декабре там солнце до заката не успевает даже подняться. Как будто мало адских морозов, от которых трескается кожа и птицы падают с неба, как яблоки с яблони. Преувеличение? В минуты душевного подъема он так и думал. Когда накатывало отчаяние, готов был поверить и в худшее.
Сегодня Анжу договорился с самим собой и решил насладиться каждой минутой. Он появился во всем блеске. Каштановые мягкие волосы небрежно лежат на плечах. Так небрежно, что очевидно - их уложили. Припудривать сегодня не стал. Костюм по погоде из зелёного атласа идеально подогнан, чтобы подчеркнуть утонченность сложения, и расшит золотой нитью. Кап, короткий испанский плащ, сверкает застежкой из крупного изумруда. Небольшой изумруд редкой огранки поблескивает и в мочке левого уха. Высокие сапоги из кожи слишком тонкой для охоты, но зато не скрывают жестким голенищем силуэт икр.
Анжу только что поведал кузену одну из военных побасенок, которую привёз из своего недавнего ла-рошельского приключения. Пусть кампания оказалась не вполне удачной из-за все той же пресловутой Польши, но история, чертовски забавная. вызвала у обоих приступ такого хохота, что они едва успели отсмеяться, прежде чем поприветствовать все честное собрание.
Отношения между двумя Генрихами - брюнетом и блондином - сейчас были лучше прежнего. Во всяком случае, окружающим так казалось. Не разлей вода, как когда-то в юности. Кому интересно, что произошло пару лет назад, что стояло между ними и стоит ли до сих пор? Столько событий, и личных и политических, что все давно поросло быльем. Скандальная история осталась в прошлом. Лоррен женат и ежегодно продолжает свой род, как по календарю. Завидная исправность! Маргарита замужем за своим корольком. Генрих осмотрелся вокруг. Ах, да вот, собственно, Алансон и Ее Наваррское Величество.
Мягко, кошачьим шагом будущий король польский приблизился к беседовавшим.
- Брат. Сестра. Смотрите-ка, Гиз, они с самого утра вместе и рука об руку. Сердце радуется. Просто семейная идиллия! Я кожей чувствую, как меня не хватало, чтобы ее дополнить. Верно, Франсуа? Или все же разрушить?
Анжу взял ладонь сестры и поднес к губам, не отрывая взгляда от ее глаз, похожих на его собственные как звёзды одного созвездия.
- Прекрасно выглядите, Маргарита.
Оба принца, блондин и брюнет, красивые, элегантные и беззаботные, держались с той горделивой непринужденностью которую дает людям высокий статус, полученный с рождения и являли собой очаровательное зрелище в полной гармонии с солнечным летним утром. Среднего брата Валуа казалось совсем не беспокоила перспектива скорого отъезда в дикую холодную Сарматию на край цивилизованного мира. Своим умением провести много времени чтобы придать себе вид элегантной небрежности будто это не стоило ему и пары минут он был предтечей современного дендизма. В зеленом блеске атласа и изумрудов он воплощал собой юную беспечность.
В сопровождении королевы Наваррской герцог Алансонский направился поприветствовать брата и кузена. Фрасуа наклонился и шепотом спросил у сестры:
Какого вы мненья о госте в зеленом,
Столь преданном даме и страстно влюбленном?
- Это строчки из фривольной новеллы камергера нашей внучатой тетушки и вашей тезки королевы Маргариты Наваррской, синьора Бонавентюра Деперье. Дальше не продолжу, камергер тетушки острит очень неприлично, но забавно. По поводу того, что у каждого обеда свое меню, синьор Деперье в своих «Новых забавах» прав.
В ответ на замечание Генриха по поводу семейной идиллии Франсуа слегка поклонился приветствуя принцев:
- Брат. Кузен. Смотрите-ка, Маргарита, они с самого утра так мило и по-родственному беседуют. Просто семейная идиллия. Что касается дополнить или разрушить родственное умиротворение, если уж мне предоставлен выбор, то я за разрушение. Разделяй и властвуй: che tu hai in governo, divise, так учит Макиавелли, и он говорит правду.
* Бонавентюр Деперье секретарь и камергер сестры Франциска I Маргариты Наваррской, теолог, писатель и философ. Цитата из его сборника новелл "Новые забавы и ночные разговоры".
Отредактировано Франсуа де Валуа (2018-05-30 08:51:56)
Маргарита не сдержала улыбки. Продолжение стишка она помнила и оно было столь непристойным, что щеки молодой государыни невольно тронула краска женской стыдливости.
- Наш гость в зеленом больше всех влюблен в себя, - прозвучал ее негромкий насмешливый шепот, пока оба принца еще не подошли ближе, - Бедная мадам Конде! А этот ваш Деперье - бесстыдник, Франсуа, причем герой его новеллы ни на дюйм не лучше своей обидчицы. Красотка ведь не скрывала своей сути, стало быть, ее обожатель видел, с кем имеет дело. Да только не мог справиться ни с ней, ни с похотью, зато при этом очень охотно опустился до мести женщине. Считаешь ее дурной, испорченной и жестокой? Скажи в лицо или молча отойди прочь. А здесь... Двойная слабость, выдаваемая изначально за любовь. Слабый мужчина не только любви недостоин, но даже жалости. Такого и мужчиной-то не назвать, фи, - презрительно фыркнула королева Наварры на ухо младшему брату.
Будущему польскому королю досталась вся полнота сестринской благосклонности.
- Ах, полно, брат. Мне тоже так казалось, но теперь я лишь скромная маргаритка подле нарцисса, - этот очень сомнительный комплимент Маргарита подкрепила воркующим тоном, но таким взглядом из-под ресниц, который еще и добавлял двусмысленности. Уж ей-то, как сестре, прекрасно было известно, что единственный предмет, ради которого Генрих готов поступиться сладкими минутами утреннего сна, это зеркало.
- И между прочим, мы с Франсуа говорили о вас. Вернее, пеняли на несправедливость. Очень несправедливо, что помимо сестер, которых мы теряем естественным для такого семейства образом, через брачные союзы, мы должны терять еще и брата.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
- Читаете Макиавелли, Франсуа? - непринужденно проронил Анжу и положил на плечо младшего брата руку, - читайте-читайте, у синьора много любопытных идей, полезно любому. "Государь" у вас, конечно, отдельной книгой? Знаете что, пусть вечером занесут мне. Полистаю на досуге и возьму с собой. У моего тома Гермес, мохнатый негодяй, какое-то время назад напрочь оторвал переплет и погрыз первые страницы.
К собакам, как известно, Генрих всегда питал большую привязанность. Баловал без меры и никак не мог проявить необходимую строгость. Гермес носил свою гордую кличку в честь сандалекрылого бога за быстроту на охоте и шкодливый нрав и принадлежал к числу любимцев принца. Годовалый трёхцветный кобель из артуазских гончих, которых именовали тогда пикардскими собаками и которые стали особенно распространены чуть позже, когда счастливая звезда Беарнца согласно пророчествам обеспечила ему бразды правления французским королевством.
- Вы же не откажете в таком пустяке? Я пришлю вам взамен что-нибудь от себя. Тем более, что вам эта часть трудов все равно не понадобится, - аристократичные длинные пальцы приподнялись и опустились в почти дружеском похлопывании.
- Скромность это не ваше, милая сестрица, - сладко заметил будущий король Польши, на сей раз обращаясь к Маргарите, - Но какой, однако, прихотливый букет вы составили. Надеюсь, вашей невинной шпилькой вы имели ввиду только самое очевидное значение нарцисса? Вам ведь лучше других известно, что этот цветок кроме смерти в молодом возрасте означает еще и возрождение, возвращение к жизни. Возвращение. Прекрасное слово, не так ли? Воодушевляет. Я тронут вашей с Франсуа заботой, но пути Господни неисповедимы и ваш траур прежде времени. Любой, кто уезжает, никогда не знает, как скоро ему суждено пуститься в обратную дорогу.
Иногда ядом можно лечить. Так же и с досадой. Сколько великих дел совершалось вопреки. С каждым таким разговором, с каждым язвительным замечанием Карла, с каждым разом, пересчитывая десятками тех, кому его отъезд принесёт облегчение, Анжу чувствовал растущую в себе решимость.
"Не дождетесь", - билось внутри, - "мы увидимся скорее, чем вы думаете".
Ничего определённого, просто какое-то неясное ощущение: Польша не навсегда. Или, может, не внутренний голос, а материнское увещевание повод для подобных мыслей. Мать прямо говорила, что отлучка не будет долгой. Откуда ей знать? С другой стороны, предчувствовала же она гибель отца.
*Милый Франсуа и дорогая Маргарита, ничего личного, просто в состоянии стресса перед отъездом я нахожусь в глухой обороне от всего сущего
))
Отредактировано Генрих III Валуа (2018-07-22 15:12:20)
- Совершенно верно, читаю Макиавелли - невозмутимо подтвердил Франсуа, - вы правы, Генрих, умнейшая вещь. Что касается уступить вам свою книгу, увы и ах, не могу, ибо не дочитал. Нахлопайте Гермеса по наглой морде остатками трудов секретаря флорентийской канцелярии и ещё добавьте по ленивой трехцветной заднице, вот и отобьете у него охоту к чтению, нечего книги бросать в доступном для собак месте.
По поводу того, что книга мне не пригодится, позвольте не согласиться. Макиавелли пишет не столько об умении управлять, сколько о стратегии войны в самом широком смысле и умении побеждать. А в этом смысле мы все воюем: друг с другом, с соседями, с домочадцами, сами с собой. Ну и духовного удовольствия от чтения умной книги никто не отменял, - Франсуа взмахнул по девичьи длинными ресницами, взгляд блестящих черных глаз был чист и безмятежен, - Обещаю вам выслать книгу в Краков с королевской почтой, сразу же как только прочитаю, если в Кракове этого фолианта нет, в чем сильно сомневаюсь. Там старинный достойный университет с роскошной библиотекой Ягеллонов, которая скрасит ваш досуг во время пребывания в Польше. В ответ на такой книжный обмен между европейским дворами мы с королевой Наваррской с радостью ознакомимся с трудами Никола Коперника "О вращении небесных сфер", не так ли, дорогая Маргарита?
- Надеюсь, это неудачная шутка, Генрих, - промурлыкала Наваррская государыня, - потому что я не святая, но разве я похожа на женщину, которая может желать брату смерти? Любому из своих братьев.
Она устремила долгий взгляд снизу вверх в лицо того, кого при рождении назвали Александром-Эдуардом. Прямо в глаза, в тёмные узкие зрачки. Смело. Как открыто он говорит о своём намерении занять французский трон. Сейчас, когда короля здесь нет, пожалуй, можно быть дерзким. Пусть попытается повторить то же самое в его присутствии. Карлу действительно сильно нездоровилось намедни. Он даже был вынужден оставаться какое-то время в постели. Его знобило и он сильно кашлял, так сильно, что Маргарита совсем не удивилась, заметив на его платке маленькое красное пятно. Такое бывает, когда от натуги рвутся в горле сосуды. Лекарям удалось быстро справиться с лихорадкой и через несколько дней монарх был уже на ногах. Кашель почти прошёл. Принцесса Валуа хорошо разбиралась в медицине, это верно, но подсознание хранило её от встречи с неизбежностью лицом к лицу. Искать у короля признаки неизлечимой хвори это измена. Особенно если король - твой брат. Она не желала видеть плохих знаков.
Если он назначил на сегодня охоту, значит, он полностью уверен в своих силах и болезнь позади. Он совсем молод, он одной рукой сгибает подкову, о чем речь?
В ближайшие три десятилетия Генриху не быть Генрихом Третьим... или не быть вовсе. Мари Туше весной родила прекрасного крепкого сына, Елизавета полугодом раньше - дочь. Париж наверняка в обозримом будущем услышит, как пушки с Бастилии и Арсенала палят в честь рождения дофина, который в любой момент может завестись в животе у королевы.
- Трон в Кракове не намазан клеем и не имеет цепей, чтобы польский государь не мог с него отлучиться. После того, разумеется, как сядет на этот трон как можно надежнее. А мы все, разумеется, расчитываем увидеть вас снова. С визитом. Польша далеко, но это расстояние вполне преодолимо, чтобы вдохнуть воздух Франции, увидеть семью. Или, к примеру, подержать над купелью младенца-племянника. Ежели, конечно, король выразит такое желание. И тогда книгу Коперника о вращении, - указательный пальчик молодой государыни поднялся вверх и сделал несколько круговых движений, - вы сможете передать нам с Франсуа из рук в руки.
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь.
Будущий король Польши с трудом удержался, чтобы не отвернуться, и заметно побледнел. Только силой воли вынес пристальный взгляд сестры. Нервно покрутил перстень на пальце.
Темная, бархатная, влажная глубина глаз пронимала до неподвижности, до мурашек. Бездна, которая умела пылать огнём, сейчас обжигала холодом беззвездной январской ночи. Он не мог не чувствовать невидимую стену, догадывался о причине, но в глубине души надеялся, что близящийся отъезд все разрешит. Их общая кровь, их прежняя близость, совместная юность, общие тайны, сходство интересов, вкуса, полное доверие, которое когда-то между ними существовало, должны перевесить все недоразумения. Но нет, сестра, как оказалось, не склонна щадить его. Он судорожно искал в голосе, в чертах, жесте хоть намёк на воспоминания о прежней теплоте и не находил. Оказалось, что это особенно ранит теперь, когда Генриху предстояло порвать с прошлым навсегда и начать жизнь заново. Для натуры, которой свойственно слишком сильно привязываться, истинная пытка.
- Чужая душа - потемки, Мадам. Шутка или нет, а я не могу наверняка знать ваших мыслей, - глухо ответил он Наваррской государыне, - равно как и планов Всевышнего. Во всяком случае, я, разумеется, желаю нашему брату Карлу здоровья и долгого правления. Кто бы ни держал над купелью его сына, я расчитываю, как любой другой француз, что это в скором времени произойдёт. Что касается Польши и официальных визитов, то вынужден вас слегка разочаровать. У меня уйма грандиозных планов, которые нужно воплощать с нуля, к чему я твёрдо и намерен приступить сразу же после коронации, так что в ближайшее время буду страшно занят. Подозреваю, что вероятнее визит из Парижа в Краков, чем наоборот.
К концу своего небольшого монолога, прежде чем ответить брату, он уже смог принять свой обычный небрежно-лёгкий тон.
- Оставьте книгу себе, Франсуа, дорого яичко ко христову дню. Я всегда знал, что мой братец - образец жертвенности. Что поделать, не всем так по вкусу символичность, как мне. Вот и вы не оценили настоящее значение моего предложения, а это было бы так трогательно, родственный обмен вещицами. Не страшно. Вы ведь не считаете всерьёз книгу уникальной и понимаете, что на моём столе сегодня вечером будет лежать дюжина экземпляров на выбор, причём в переплете на мой вкус? Дочитывайте, Алансон, дочитывайте, и обратите внимание на принципы дипломатии, раз уж вы поняли важную истину, что именно головой выигрывают войны. А именно - научитесь, наконец, определять грань, где стоит проявить гибкость взамен стойкости. Это очень поможет вам в жизни.
- С жертвенностью у меня все в порядке, я очень даже жертвенный – заверил герцог Алансонский – просто я одалживать недочитанные книги не люблю. Все самое интересное всегда на непрочитанных страницах. Тем более книга флорентийского секретаря не редкий манускрипт, как вы, Генрих, совершенно верно заметили, издана большим тиражом, чтиво популярное, так что проблем у вас с ней действительно нет. Символичность мне правда не по вкусу, предпочитаю конкретику.
Что касается принципов дипломатии… Бонифас! Эй, куда смотрят лакеи, кто выпустил моего кота? Тут же собаки! Бонэ! Морда усатая, после того как ты вчера мухлевал в шахматы, ты должен сидеть и не высовываться, нахал! Прошу прощения, Маргарита.
И младший принц, оставив собеседников побежал по тропинке, усыпанной ажурными солнечными бликами, пробивавшимися сквозь кленовые листья навстречу невозмутимому черному пушистому коту, ступавшему с видом «плевать я на вас всех хотел».
Кот Бонифас был по своей натуре философ. Спасенный в возрасте шести недель от собачьей своры младшим принцем Валуа, кот Бонифас вот уже четырнадцатый год выполнял придворную должность Друг Его Высочества. Из блохастого задохлика он превратился в увесистого агатово-черного атласного красавца с прозрачными глазами-крыжовниками, мудро усвоившего: быть другом принца это здорово, но быть другом младшего принца тяжко и опасно, ибо старшие братья-принцы в свою очередь прекрасно усвоили простое правило: самый лучший способ причинить боль беззащитному, это причинить боль объекту его привязанности. Кот научился удирать, прятаться и быть незаметным чтобы уменьшить число пинков, тычков, шварканий об угол и подвешиваний к ковру, а посему людям он доверял мало. Поскольку у котов человеческий год за семь лет, то Бонифас резонно считал себя старшим братом принца, заботился как мог и любил: приносил в кровать задушенных в саду мышей и воробьев, в детстве вместе бегал на перегонки, а по вечерам до сих пор играл с Франсуа в карты и шахматы, причем по уверению принца, вечно мухлевал.
- Ай, Бонэ, куда тебя понесло к собакам, хвостоножка? – Франсуа подхватил кота, тот обреченно вякнул.
Вернувшись к собеседникам Фрасуа продолжил:
- Так вот, гибкость дело хорошее, но как говорила моя кормилица: пирожками расположение не купишь, сначала съедят твой пирожок, затем на тебя плюнут. Так что все в меру, и все к месту. Во всяком случае проявляя стойкость есть шанс избежать плевков. Господин егермейстер, прошу вас, подойдите к нам чтобы забрать моего кота и передайте его лакеям! Пусть проследят чтобы он не покидал покоев пока псари с собаками не отправятся на травлю.
Отредактировано Франсуа де Валуа (2018-08-03 09:56:18)
Уже полвека должность главного ловчего наследовалась внутри семейства Гизов. Ничего удивительного, ибо в день, когда после недели жутких мук испустил дух Генрих II, звезда Монморанси скатилась с небес. С противостоянием двух великих кланов было покончено навсегда. Завершающим аккордом этой симфонии, трагической для одних и победной для других, стала рокировка двух Франсуа на месте распорядителя двора. Франсуа Монморанси уступил Франсуа де Гизу, получив в утешение и как признание заслуг от юного короля Франциска II звание маршала. С тех самых пор отзвуки борьбы не имели уже никакого значения, несмотря на то, что вольнолюбивые сыновья великого коннетабля, Дамвиль и Торе, еще попортят кровь будущему Генриху III. Но все это будет после.
А пока обер-егермейстер, Шарль, герцог Омальский, готов был возглавить для короля свою пятую в жизни большую охоту. Более того, он решил не дожидаться двор в Булони, а после бессонной ночи сам выехал навстречу, вслед за посланными вестями. Этому высокому темноволосому юноше с острыми блестящими глазами на бледном вытянутом лице, узкими губами и тонким ястребиным носом с небольшой горбинкой не сравнялось еще и двадцати лет. Однако там, где правила бал молодость, он уже был искушённым придворным. Да и зелёный мундир главного королевского егермейстера сидел на нем как влитой, как бы ни шипели ему в спину, нарекая желторотым сопляком, который обязан своим местом исключительно наглой семейственности. В марте Клод де Гиз, младший брат Меченого, погиб под Ла-Рошелью и его старший сын в одночасье стал и герцогом Омальским и главным ловчим Франции. Сперва юноше казалось, что ответственность раздавит его, как букашку. Однако же фамильная гордость не позволяла подвести покойного отца; пришлось пересилить себя и в конце концов он перестал волноваться. В голосе и руке появилась сила, необходимая, чтобы подчинить себе всю бесконечную свору людей и собак.
Услышав просьбу его высочества герцога Алансонского, Омаль, не теряя достоинства, приблизился к принцу и протянул руки к его питомцу.
- Конечно, Ваше Высочество.
Главный ловчий не особенно любил кошек и, по правде говоря, не умел с ними обращаться. То ли дело собаки, лошади, птицы, наконец. В доме его матушки мышей по итальянской моде давили два горностая. А вот котов в семье добрых католиков, из которой герцог был родом, не особенно привечали. Впрочем, у принца крови может быть в питомцах хоть единорог и через секунду Бонифаций оказался на руках у егермейстера.
Угольно-черная мохнатая и теплая тушка по весу явно тянула фунтов на двадцать, не меньше.
- Вот это вы откормили животину, кузен! - воскликнул он, посмеиваясь, - Настоящий зверь. Клянусь зубочисткой покойного Колиньи*, вы могли бы не оставлять его в Лувре, а взять с собой сзади на седло. С его габаритами он с легкостью заменит вам охотничьего леопарда. И не беда, что пятен нет, это благородный черный леопард. Будете героем дня, без сомнения!
Завораживающее это зрелище, охота с большими кошачьими, которой развлекались восточные вельможи и которую полюбила и знатная Европа**. Да только приходится выбирать, либо кошки либо собаки.
Одна из борзых, учуя кошачий запах, злобно ощерилась на любимого питомца герцога Алансонского. С места она при этом не сдвинулась, однако даже в идеально вышколенной собаке инстинкт не спит. Кот в ответ выпустил когти и впился в рукав зелёного бархатного котлета главного ловчего. Придворная выдержка юноши позволила ему не говорить вслух, куда стоит засунуть дьявольское животное, и обойтись лишь досадливым вскриком. Котище при этом прыгнул с рук куда-то в сторону.
*Адмирал действительно постоянно носил с собой этот маленький аксессуар
**У того же Лодовико Моро имелся обширный леопардерий, который и достался Людовику XII при осаде Милана. Впоследствии король с большим удовольствием охотился с гепардами на косуль и зайцев в Амбуазском лесу.
*** Кузен, Бонифаций прям огонь!
Отредактировано Шарль д'Омаль (2018-08-15 19:41:37)
- Этот благородный черный леопард два раза поспит перед тем как один раз пожрать, вот и отъел задницу – заметил герцог Алансонский вручая недовольного Бонифаса кузену Шарлю д’Омалю, отцепив кота от колета как брошку от рубашки. Бонифас цеплялся за благодетеля и категорически возражал против смены дружеских объятий. В его кошачей космогонии принц Франсуа был центром мироздания, остальные личности ему были в принципе не нужны, поэтому других любителей его хватать и трогать Бонифас не приветствовал.
- На охоту за стрекозами и кузнечиками он со мной верхом ездит и баланс на коне держит, но без собак – улыбаясь продолжил Франсуа – Ах ты же божье лихо! Бонифас! Вернись! Вернись дурак, я все прощу!
Испуганный собаками кот вырвался из рук обер-егермейстера, метнулся черной молнией и вознесся на верхушку невысокого молодого клена.
-Ну все – обреченно заметил принц, поправляя манжет – теперь его придется извлекать из ветвей как испуганную дриаду. Жермен! – обратился принц к пажу – снимите Бонифаса с клена, а вас, господин обер-егермейстер, я попрошу присмотреть за борзыми, чтобы я их не покусал.
Перед охотой Карл всегда испытывал душевный подъем. Мысли прояснялись. Дела государства, это тяжкое бремя, оставались далеко позади и переставали давить. Отступали и заботы и хвори, будто с грудной клетки сбросили десяток валунов. В лесу, в седле все просто и понятно. Бешеная скачка оставляла в голове только звенящую пустоту, а чем опаснее дичь, тем в большей безопасности чувствовал себя монарх. Ибо казался сильным, держал все в своих руках. Поверженный зверь - наглядное доказательство, что ты хозяин положения, которому все подвластно. Вот почему, когда он возвращался - исцарапанный, в разодранном костюме, покрытый с головы до пят потом, грязью, кровью и собачьей слюной, глаза его горели детским восторгом и он с таким нетерпением ждал следующей возможности вырваться из замкнутого круга. Вот почему перед охотой он бывал в самом лучшем своём настроении. Государь Франции ничем не отличался от заключённых в Бастилии, которые больше чем хлеба ждут ежедневной прогулки. Через узорчатые решётки на окнах Лувра так же плохо видно синее небо.
- Господа, Его Величество король.
Монарх вышел во внутренний двор с широкой улыбкой на губах, радостный, как будто чья-то рука стерла с его лба ранние морщины. Рядом с ним был король Наваррский.
- Смотри на них, Анрио, - негромко обратился он к кузену, обводя взглядом склонившийся двор, - смотри внимательно, зятек. Видишь, сколько патоки и мёда. Все счастливы. Знаешь ли, за что я люблю охоту? За то, что без шкуры остаётся не столько зверь, сколько люди. Охота честна, как и война. Она обнажает нутро. Когда ты галопом продираешься через заросли, ветки напрочь выхлестывают лицемерие, как солёные розги. У всех лица искажены одинаково. Красные и потные. Нет пудры, масок, нет фальшивых улыбок. Когда выходишь на опасного зверя, каждый обязательно проявит себя. Жалкий трус показывается трусом. Рохля - рохлей. Предатель - предателем. Сперва он не подаст руки, когда ты упал, а потом, если хватит духу, выстрелит тебе в спину, пока никто не видит. Но также сразу становится ясно, кто тебе истинный друг и кто настоящий брат. Вот как нужно определять истинную близость родства, клянусь Причастием. Вот лучшая генеалогия и к дьяволу поговорки вроде "кровь не водица". Что поделать, Анрио, что поделать. В моей семейке каждый сам за себя. Не рискуй обниматься, задушат. Иногда я завидую этим чертовым Гизам, представь себе. Вот где пример единства. Тебе, дальнему кузену, я доверяю куда больше, чем единоутробным братьям и пусть матушка говорит что хочет. Покамест мой брат это ты. Однако пока мы не в лесу, поэтому будем соблюдать правила игры.
Тяжёлая ладонь хлопнула по плечу Беарнца.
- Я вижу, вся семья уже в сборе. Анжу, Алансон. Сестра. Доброе утро.
Спустя полчаса блестящая, весёлая кавалькада уже мчалась по дороге на Булонь.
Эпизод завершен.
Отредактировано Карл IX Валуа (2018-08-22 18:59:20)
Вы здесь » Vive la France: летопись Ренессанса » Рукописи не горят » Атриды с лилией на гербе. Июль 1573 года, Париж и предместья
