Дидье кивнул. Ему тоже не хотелось сидеть тут весь день, а что делать?

- Ну конечно мне отлучаться тоже не велели, - нормандец пожал плечами. - Нет, что и говорить, разумеется, время можно было бы и поинтереснее провести, но всякое может быть. Неизвестно, когда господа вернутся. И что, застанут пустой домик? Я тебе так скажу, ищи плюсы. Работать же тебя не заставляют, верно? Сиди себе да баклуши бей, хочешь - спи, хочешь - песни ори. Никто не ругнет, лес же вокруг. И никто поручениями не дергает. Причем, заметь, день все равно оплаченый. Да еще и на свежем воздухе. Красота!

Парень завёл за затылок руки с переплетёнными между собой пальцами и с удовольствием потянулся, потом пошарил за пазухой, вынул два яблока. Одним с аппетитом хрустнул сам, другое протянул Этьену.

- Будешь?

- А, это? - Дидье небрежно заложил пальцы за вырезы пресловутого жилета, будто ему и дела нет до своей обновки. Конечно, это было не так. Надел, чтобы пофорсить. Мало того, что вещь пошита была из недешевого материала, так еще имелись и пуговицы. Ах, эти пуговицы! Медные, идеально круглые, выпуклые. Они горели огнем, будто нормандец нарочно их начищал целую неделю.

- Можно сказать, повезло. Оказал господину небольшую услугу, он и подарил. Сбежал у него любимый  пес. На прогулке, в полях. Припустил за кем-то и на опушку, а там и в лес ушел. На зов не выходит. На свисток тоже. Очень сеньор расстроился. Собрал слуг искать, да и сам с ними пошел. А посчастливилось найти мне. Животина попала в глубокий овраг и не могла выбраться. Я лёг на брюхо, палку спустил и вызволил. Вот и отблагодарили.

Жак только что вернулся после поручения господина, поэтому общую для дворни трапезу пропустил и сейчас шел на кухню в частном, так сказать, порядке. Он имел право на отдельный ужин в таких случаях и охотно своим правом пользовался. Поджарое тело парня могло вместить столько еды, что совершенно непонятно, куда только оно всё девается. Пшеничная голова графского слуги была озадачена серьезными размышлениями: что нынче на ужин? У Клермонов жилось хорошо, очень сытно, потому как хозяева придерживались мнения, что голодные работники и работают соответственно. Адски непросто пристроиться настолько козырно, за такое место в Париже и убить легко могут. В доме всегда имелась густая, ароматная похлебка с большим ломтем хлеба, незрелый сыр, молоко, вкусное масло, потрошка, а то и пироги. Конечно, не из господской муки, но очень уж вкусные. Было и молодое, кисленькое винцо, по обычаю разбавляемое водой, потому как, опять же, никому не надо, чтобы челядь за животы держалась и отсиживалась в отхожих местах вместо работы.

В общем, Жаку было о чем размечтаться и что предвкушать распевшимся с голодухи плоским брюхом, если бы в мечтания не ворвался поросячий визг, как ворона в голубятню.

- Вроде свиней на завтра забивать не собирались да и поздновато, - рассудил синеглазый и твердым шагом направился к источнику звука. Раздвинул ветви, чтобы не расцарапать руки.

- Это кто у нас тут? Этьен, ты, что ль? Чего здесь забыл, а?

- На свидание? Поэтому вместо того, чтобы отправиться по удобным дорожкам, решил ломиться через кусты и визжишь тут от предвкушения? - Жак расхохотался, - Ну-ну. Видно, так горяча подружка. Смотри, расцарапаешься неизвестно где раньше времени, не сносить тебе головы. Бабы этого не любят, начинают ревновать.

Продолжая похохатывать, Жак огрел пухляка по плечу пошел своей дорогой. Брюхо совсем уже прилипло к спине и все настойчивее напоминало, что пора подзаправиться, пищевая загадка - что будет на ужин - все еще оставалась неразгаданной, так что не хватало еще на этого поросенка время тратить. Хоть убей, не мог он никак взять в толк - ну за что господин Этьена держит? Граф де Бюсси молодой человек щепетильный и с характером. Он привык иметь лучшее. Слуг обычно подбирает не менее тщательно, чем костюм. Все-таки они лицо дома, да кроме того, он всегда любил, когда его понимают с полуслова, а лучше с полужеста. Охота господину графу валандаться с бестолковым? На ум приходило лишь одно объяснение. На все, что он обязан делать по должности, Этьен порядком натаскан, можно ведь и зайца обучить бить в барабан. Ничего сверх положенного и вне покоев господина от него не требуется, с собой в дальние поездки его обычно не берут, потому как на подъем тяжеловат и не сильно сметлив. Ну, а смеху с него предостаточно, и вот за эту забавность сеньор и прощает дурню его неуклюжесть.

Графский сокольничий, опытный и умелый малый, был одержим своим делом, полагал, что в любом другом случае птицами заниматься не имеет смысла и, конечно, знал себе цену. В то время, когда знать тратила на охоту баснословные суммы, иногда даже разоряясь из-за этой страсти, когда было совершенно в порядке вещей придти в церковь с соколом на руке, такое ремесло было невероятно доходным. Знающего человека увлеченные дворяне буквально отрывали с руками, причем шли на любые ухищрения. Бюсси повезло. Граф, как обычно, не мелочился, а просто предложил наилучшие условия. Взамен заполучил услуги потомственного соколятника, который о ловчих птицах знал абсолютно все. Он разбирался в охоте в лесу и на воде, с руки и напуском, знал все тонкости выноски, каждую повадку определенного вида, все достоинства и недостатки, в совершенстве владел особым охотничьим лексиконом и великолепно разбирался в животной медицине и естественной истории. Если ты любишь птиц, то будешь и хорошим хозяйственником. Служкам от него доставалось, но зато и соколятня содержалась в полном порядке.

Он направлялся сейчас проверить графских любимцев и убедиться, что все благополучно, как вдруг заметил темную фигуру. Мало ли в богатом доме слуг? Однако силуэт выскользнул прямиком из дверей соколятни и уж слишком суетливо-семенящей была походка, да и озирался он то и дело.

- А ну стой, ты кто и что тут забыл?

В этот момент мощная рука подняла незадачливого воришку с земли за шиворот одним рывком. Видно, так зол был преследователь, что основательный вес дурня показался не таким уж и основательным.

- Ах ты, сукин сын! - прорычал соколятник, пристраивая к делу и вторую руку. Ею он отвесил Этьену наотмашь такую плюху, что тот не устоял бы на ногах, кабы его не держали, - ты в своём уме?! Ты что натворил, идиот?! Да я сейчас из твоего жирного тельца дух вышибу и мне ничего за это не будет, потому что я на службе и прикончу не кого-нибудь, а вора! Обыкновенного ночного татя. Ты видел, куда улетела? Говори, мерзавец, ну! Или я тебя сейчас задушу своими руками, - пока Этьен не успел опомниться от оплеухи, он сомкнул руки на сдобной шее негодяя, да покрепче. Недостаточно, чтобы натурально задушить, но впечатление от такой хватки останется что надо.

Сокольничий видал лишь, что соколица вылетела из-за пазухи вора и поднялась, а вот куда именно, отследить не успел. Поэтому показания мерзавца были крайне важны.

Ох, как сложно удержаться и не пришибить негодяя! Кулаки у соколятника были что надо, и потеряй он над собой контроль, от Этьена осталось бы мокрое место. Воришке повезло, он смог взять себя в руки. Сейчас его меньше всего интересовало, какое наказание кто получит. Главное, чтобы птицу удалось спасти.

- Потом разбираться будем. Соколица где? - процедил он сквозь зубы, продолжая удерживать ладони на шее графского камердинера, но ослабив хватку, - ты хоть понимаешь, что одного ее пера не стоишь? В какую сторону она улетела, ты видел, недоразумение?

Отредактировано Тень (2018-02-19 16:14:13)

Соколятник взглянул туда, куда указывал похожий на сосиску палец графского камердинера. Напряг зрение. И не даром, ибо на вершине дерева виднелось темное пятнышко. Она, соколица. Благо, июньская ночь была звездной и ее хорошо можно было различить. Граф любил всех своих птиц. Но, конечно, как и у любого знатока, была у него любимица. И если бы Маркетон знал, что олух-Этьен сподобился умыкнуть именно ее, то так легко парень не отделался бы. В любом случае, нужно было исправлять ситуацию.

- Стой тут, дурачина, карауль. Будет сидеть на месте - твое счастье. Улетит - считай, ты труп, - рявкнул он провинившемуся и исчез в темноте, чтобы вернуться спустя короткое время в сопровождении нескольких человек с факелами, перчаткой и миской. Посудина была доверху наполнена свежим мясом. Огонь осветил пространство так ярко, что птицу стало видно почти как ясным днем, тем более что зрение у охотника было лишь немногим хуже, чем у его питомцев.

Надев перчатку, Маркетон вытянул руку вперед параллельно земле и издал негромкий, но четкий свист, очень специфичный.

- Ну давай, моя умница, иди. Иди же сюда, ну... - тихо, почти беззвучно шептал он пересохшими от волнения губами, напряженно впиваясь взглядом в свою недосягаемую пока цель.

Отредактировано Тень (2018-04-09 00:54:17)

В душе сокольничьего все-таки теплился уголек надежды, что птицу получится вернуть на место раньше, чем вернётся господин. Бюсси, как любой молодой дворянин из очень обеспеченного семейства, не любил тратить ночь на сон. Жил весело и с размахом: досуг проводил с друзьями и женщинами, за пирушками и развлечениями. Являлся часто под утро и порой мог позволить себе провести в кровати полдня, отсыпаясь, а затем наводил лоск и снова отбывал в Алансонский дворец или в Лувр. Впрочем, даже если отоспаться не получалось, то богатырское здоровье и возраст позволяли ему как ни в чем ни бывало подняться и покинуть особняк уже через пару часов после того, как он лег.

В общем, и сегодня был шанс успеть разрешить инцидент и замять неприятность. Да только злодейка-удача решила иначе. Услышав цокот копыт по брусчатке внутреннего двора, смотритель графской соколятни понял: пропали. Пропади пропадом этот идиот Этьен!

Он почтительно поклонился хозяину, прежде чем ответить на его вопрос.

- Добрый вечер, господин граф, - уверенный, спокойный голос будто заведомо обещал благополучный исход, - Случилась неприятность. Одна из птиц сейчас находится вон там, на каштане. Юнона, монсеньор. Я, как видите, распорядился принести как можно больше света, но она проявляет характер. На свист не пошла, правда, я не успел сделать и пары попыток. Я все подробно расскажу вам после, сейчас главное ее не упустить.

Если в эту минуту выдать камердинера с потрохами, граф придет в ярость. Юнона умнейшая и тончайшая натура. Она ни за что не придет, если почувствует нервозность хозяина.

Этьен похолодел, увидев графа. На лбу молодого слуги выступил холодный пот, а ладони стали липкими. Все надежды незадачливого толстяка пошли прахом. Мало того, что он не смог украсть Юнону, что он позорно упустил её и вместо награды получит колотушки, так ещё и графа принесло... Теперь уж точно от Бюсси эту историю не скрыть. И если Клермон не отлупит вора до полусмерти, то уж прогонит - то как пить дать. С этими мыслями парень неуклюже поклонился, но господин явно не собирался обращать на него своё внимание. Да и то, шутка ли сказать, ловили птицу стоящую как три годовых жалованья таких как Этьен... Ну или даже и поболее... Слуга плохо представлял порядок цен на таких птиц. Лишь знал одно - ему такое и не снилось.

Оттого - то поймав поводья хозяйского скакуна, Лефевр замер, глядя на пернатую беглянку. Впрочем, сейчас на неё смотрели все присутствующие. В этом толстяк не отличался от прочих. Но лишь одна мысль сверлила сейчас мозг незадачливого воришки. И мысль эта была совсем не благородна. Этьена не волновали ни судьба птицы, ни репутация так глупо подставленного им графского сокольничего, ни переполох, который он устроил. Вернее они не волновали бы его, если б не были сейчас так тесно связаны с его, Этьена, благополучием.  Трусливые мысли о собственной шкуре и собственном теплом месте бились вспугнутыми воробьями в белокурой голове молодого виллана. И довели сейчас несчастного парня до молчаливой истерики. Одной рукой держа коня, бедняга грыз ногти на руке свободной. И от страха ему хотелось скулить. Но остатки разума велели Этьену взять себя в руки. Что молодой анжуец и попытался сделать. Конь, чувствуя настрой держащего его слуги мотал длинной умной мордой и пофыркивал, норовя освободиться. Но слуга не собирался упускать ещё и скакуна, оттого держал его крепко. Конь недовольно заржал.

Отредактировано Этьен Лефевр (2018-05-11 01:31:17)

Подпись автора

Ешь - потей, работай- зябни.

Маркетон даже задохнулся от возмущения, глядя на то, как нахально камердинер выгораживает себя. Но прекрасная выучка вкупе с собственным достоинством, заставили соколятника стерпеть и не перебить лживый рассказ Этьена. Но едва тот закрыл рот, как начал свой рассказ Маркетон. Говорил он спокойно, лишь по привычке потирал гладко выбритый подбородок тонкими, бледными пальцами, на которых краснели царапины, оставленные пернатыми питомцами. Это было единственное, что выдавало волнение. Да и ещё бы сокольничему было не волноваться. Маркетон то переводил тёмные, глубоко посаженные глаза с точеного лица графа на морщинистое лицо управдома, то разглядывал пресс-папье из лазурита в форме льва, которое теребили пальцы разгневанного Бюсси*.

- Я вышел поесть. Возвращаюсь и вижу как из соколятни выскочил человек с птицей подмышкой. Я потребовал, чтобы он остановился. А он припустил. Ну я следом... Тот споткнулся, а птица взлетела на каштан. А человеком этим оказался Этьен, - прямо посмотрел графский сокольничий в глаза Клермона.  Парень не собирался выкручиваться. В чем  виноват, в том ответит. Ну а прятаться за чужие спины, как это любил делать Лефевр, было не в обычае Маркетона.

Даже зная не первый день трусоватый характер хозяйского камердинера, Маркетон был даже удивлён тем как уверенно тот взялся врать, дабы выгородить свой беспримерно гнусный поступок. Даже не смутился, не сбился ни разу...
- Эх, дал бы мне монсеньор разрешение двинуть хоть разок сейчас в эту нахальную ряху, - подумал парень, невольно сжимая кулаки.

*Согласовано

Отредактировано Тень (2018-07-18 23:06:32)

Этьен чувствовал, как его ноги сами гнутся в коленях от каждого слова графа. От ужаса хотелось зажмуриться. Да что там, ему хотелось проснуться и понять, что это лишь сон. Дурной сон. Один из тех глупых кошмаров, что порой снятся на полный желудок, если как следует покушать перед сном. Но проснуться не удалось. Этьен окончательно уверился, что это самая что ни на есть кошмарная явь. И сейчас, наяву, его выпорят, а может и выгонят. И неизвестно, что из этих наказаний лучше...

- Впрочем, ничего не помешает графу совместить эти две кары, - пронеслось в его тыквообразной башке и эта мысль добила несчастного слугу хлеще сверкающих гневом глаз Клермона.

- Не велите казнить, - тонким, срывающимся, почти бабьим фальцетом крикнул анжуец и рухнул на колени. При этом создалось впечатление, что на пол уронили мраморную статую амура, которую недавно приобрёл хозяин этого дома и которая сейчас украшала один из углов кабинета, где и происходила данная сцена.  Во всяком случае, весил сын папаши Лефевра всяко не меньше, нежели вышеуказанное изделие флорентийских скульпторов.

- Ваше сиятельство! Монсеньор! - взывал камердинер, - я и в мыслях не держал вам вредить! Нешто я б посмел? Я ж к вам как к отцу родному! Я эту птицу нашёл! Я не знаю, кого там видел Маркетон. Но я вас нешто обокрал бы? Я у вас не первый год. И нитки вашей не пропало!

Этьен и сам поверил в собственную честность. Да так растрогался, что из его круглого голубого глаза вытекла серебристая слеза и повисла на пухлой, румяной щеке.

Отредактировано Этьен Лефевр (2018-08-22 22:08:56)

Подпись автора

Ешь - потей, работай- зябни.

Этьен похолодел. Угроза была нешуточной. С рекомендациями-то такие места не валялись на дороге. А уж без неё. Да и ослу ясно, что не мог сын анжуйского кузнеца сам взять расчёт с должности камердинера самого де Бюсси. А слуги, которые проштрафились. уж и вовсе никому не нужны. Разве что полунищим проходимцам, которые едут в столицу пачками "за счастьем" и которых она пачками перемалывает. Ну так те и сами обедают через день...

- Монсеньор! - взвыл Этьен не вставая с колен, - нешто я бы вас обокрал?! И в мыслях не держал. Бес меня попутал, бес. И Морель, слуга зятя вашего. Как назло рассказал, проклятущий, как его сеньор ему награду пожаловали. Пса его он нашёл и спас. Ну бес меня и научил. Я-то что думал, я-то хотел сокола вашего в сарае спрятать, ну и будто бы нашёл... Вы бы меня и не обидели. А мне надо матушке в деревню денег передать. Крыша прохудилась. И Мадлен, сестра моя, заневестилась, - давил анжуец на жалость, хотя сам, мечтая о награде, о семье и не думал.
- Дидье, все Дидье со своим хвастовством. Не губите, монсеньор, не гоните. Буду вам как пёс служить... Как пёс...

Этьен, завывая, подполз почти вплотную к графу, сидящему за столом, и попытался обогнуть стол, чтобы поцеловать разгневанному Клермону руку, а если не повезёт и он её отдернет, то и ногу.

Отредактировано Этьен Лефевр (2018-09-13 12:24:56)

Подпись автора

Ешь - потей, работай- зябни.

Этьен, не стремись сейчас всё его существо к одной единственной цели - остаться на службе, испытал бы некоторую обиду. Его Мадлен была видная девица.  Хоть и невысокого роста, как и брат, но, по мнению Этьена, это компенсировалось весьма ладным сложением. Мадлен была вся как сдобная булочка. Да и в лице легко просматривались семейные черты. Поэтому правдивые слова графа об отсутствии у девицы Лефевр женихов несколько задели любящего брата.

Но парню было не до фамильной чести. Довольный, что смог развеселить своего господина, а значит и поменять ему настроение с гневливого на благодушное, анжуец снова затянул:

- Вот потому-то я и соблазнился бесовским наваждением. Не берут нашу Мадлен замуж. А я уж голову сломал, как ей на приданное собрать, - врал напропалую сын папаши Лефевра.

При этом на радостях, что наконец ухватил ногу своего господина в изящном шёлковом чулке, кающийся грешник бестолково чмокнул эту ногу где-то в районе колена. После сего раболепного действа поднял на графа глаза побитой собаки.

- Может простите? А? - тихо и чрезвычайно жалобно проскулил юноша на столь высокой ноте, что голос его можно было принять за девичий.
Из круглых, чуть на выкате, голубых глаз Этьена текли слезы. И весь вид его был столь сокрушенным, что напоминал собой воплощеное раскаяние. И в совсем было сникшей душе незадачливого воришки шевельнулась вдруг безумная надежда.

Отредактировано Этьен Лефевр (2018-09-17 22:51:24)

Подпись автора

Ешь - потей, работай- зябни.